– Слушаю, – максимально безразличным тоном ответила я.

– Лида, – в трубке звучал до боли родной голос, услышав который, желание прощать почему-то улетучилось. В памяти всплыло, как он вот таким же тоном сообщил, что устал и хочет уйти. Аккурат накануне моего дня рождения.

– Ну? – нервно поторопила его.

– Тебе пришёл билет на выставку?

– Да, – я ожидала, что он предложит пойти вместе, и в предчувствии этих слов гордо выпрямилась.

В трубке возникла пауза.

– Если тебе не с кем пойти, – будто извиняясь, робко пробормотал он, – ты могла бы… В общем, мы с Ликой хотим пойти вместе.

Вот тут меня накрыло! Ноздри раздулись, как у быка перед красной тряпкой. А тряпкой была эта чёртова, трижды проклятая Лика!

– Вот оно что!? Билет халявный подарить твоей подстилке? – зашипела я, держа телефон перед собой. – А что, уже всё бабло высосала? Да не в состоянии твоя курица реализм от модернизма отличить! Лучше билет в зоопарк ей возьми – дешевле, и с роднёй повидается! И знаешь, Шевцов, мне есть с кем пойти!

– Только не говори, что это Вика. Она из искусства знает только про искусственный член, – ехидно хмыкнул муж.

– С чего ты взял, что кроме неё мне не с кем пойти? – я сдаваться не собиралась. – Не только у тебя личная жизнь наладилась.

– Не смеши, – устало произнёс муж. – Лид, ну не осталось у них пригласительных. Ты же никогда особо не интересовалась современной живописью.

– Ты тоже не всю жизнь с секретаршами спал, – парировала я. – Разговор окончен. Мой билет останется при мне. И, да, – безразличным тоном добавила я, – если твоя курица не отпустит тебя одного – я готова выкупить твой билет. За полцены.

– Какой ещё цены?

– Твоего предательства, милый, – кажется, голос не дрогнул.

Резко сбросила вызов и закрыла глаза. Прежде чем вернуться в кофейню, нужно успокоиться. Желание было одно – крушить всё вокруг. Но чёртова сдержанность не позволяла этого сделать. Поэтому после нескольких глубоких вдохов-выдохов вернулась за столик. Но лишь за тем, чтобы вежливо попрощаться, взять рюкзак и сбежать оттуда, пока накатывающие слёзы обиды не вырвались наружу.

Зелёные глаза смотрели немного растерянно, но, к счастью, Глеб ничего не спрашивал. Я похлопала его по плечу и торопливо вышла. Стоя уже на тротуаре, немного выдохнула. Все мысли были только о звонке мужа.

Какой урод! Ещё и позвонить посмел! Неужели, он реально думает, что мне настолько всё равно? Как он мне сказал в тот вечер: «Ты живёшь там, в прошлом. Ты же всё равно не замечаешь – рядом я или нет…»

Я ехала по перенасыщенному автомобилями городу, а в голове звучал его голос. Как всегда, немного уставший и даже раздражённый.

«…Это не Антон пропал. Это ты умерла. И как жена, и как мать. Где сейчас твоя дочь? Ты знаешь?»

А правда, где сейчас моя дочь?

Подняла руку с часами на запястье и произнесла фразу, которую, надо признать, не говорила уже почти два месяца: «Позвонить дочке».

На удивление – она довольно быстро ответила.

– М-м, – томно прозвучало из динамика. Судя по всему, разбудила её.

– Привет, дочь, – оказывается, я успела соскучиться по её голосу. – Ты где? Как ты?

– Ничего себе, – в ответ опять лишь сарказм, напомнивший, почему я перестала ей звонить: – Мать из спячки вылезла? Случилось что-то?

Я лишь молча поскрежетала челюстью. Ругаться ещё и с Лерой совсем не хотелось. Набрав в грудь воздуха, я медленно его выдохнула.

– Лера, – спокойно, не реагируя на выпады дочери, сделала вид, что ничего не услышала, – ты когда домой? Я уже соскучилась.

– Вечером уже буду, – недовольно проворчала дочь, – подъезжаем.

Это было неожиданно. Она никогда не предупреждала – когда уедет, когда приедет, и как надолго. Я не раз пыталась поговорить о том, что пора бы заняться учёбой, думать о карьере. Но она молча напяливала наушники и уходила в свою комнату.

Читать нотации о том, что нужно было позвонить, – бесполезно. Да и не по телефону это делается. Я сбросила вызов и включила поворотник. Нужно было подготовиться к приезду дочери. Уж какие вкусняшки она любит – я ещё помнила. Хотя, теперь я уже ни в чём не уверена.

Не заметить приезда Леры было невозможно.

Грохот и то, что она называла музыкой, доносилось из портативной колонки. Я с недовольством смотрела, как она ногой захлопывает входную дверь.

– Здравствуй, дочь, – я сделала шаг навстречу.

Но Лера жестом остановила:

– Привет. Давай только «яжмать» включать не будем. Не сейчас. Я спать хочу.

Она поволокла рюкзак мимо меня в сторону своей комнаты. Я хотела возмутиться. Потом – позвать пить чай. Но я только убрала грязные берцы в сторону и пошла на кухню в одиночестве. Провожала меня лишь музыка из дочкиной колонки.

Спустя два часа я не выдержала и зашла к дочери в комнату, без стука. Она лежала спиной ко мне. И, так как кровать находилась напротив двери, я увидела, что она общается по видеосвязи с каким-то парнем. Тот тоже заметил меня, о чём тут же сообщил Лере.

– Ладно, давай, – весело попрощалась она с собеседником. – Потом ещё созвонимся.

– Твой парень? – дружелюбно спросила я, когда она отложила телефон и села на кровати, развернувшись ко мне.

– Нет. Но тебе какое дело? – недовольно пожала плечами дочь.

– Лер, – я была настроена пообщаться с дочерью, – ну что такое? Почему ты мне грубишь, на пустом месте?

– А разве не я для тебя пустое место?

– Дочь, – я присела рядом, – ты чего? Ты же моя дочь.

Лера смотрела на меня с вызовом. За время своего отсутствия она успела покрасить волосы в голубой цвет, что ей даже шло. Хоть мне и сложно было принять эти её эксперименты. Но лучше уж это. Проколотые нос и язык до сих пор приводили меня в молчаливый ужас. Так и хотелось возмутиться, как в первый день: «Ты же девочка». Правда, со временем смирилась и с этим. Но не привыкла.

– А с чего ты вдруг вспомнила, что у тебя есть дочь? – Лера сидела, скрестив ноги и откинувшись на спинку кровати. – Только когда отец свалил?

Вот это было больно.

– То есть ты в курсе?

– Да, мам, – она выпрямилась. – В отличие от тебя, отец мне часто и звонит, и пишет. Он помнит, что у него есть ещё и дочь. А не только сын, который непонятно где.

– Да как тебе не стыдно? – нервы не выдержали. – Ты знаешь, что такое – потерять сына?

– Моего, между прочим, брата.

– Ты же видела, сколько слёз я пролила. А твой отец, – я вскочила с кровати, – вместо поддержки променял меня на подстилку! Накануне моего, между прочим, дня рождения, с которым ты меня вообще не поздравила!

– Да от тебя любой сбежит! Ты же невыносима. У тебя эмоций ноль, – она провела рукой у себя перед глазами, – никого не видишь!

– Да, я тяжело переживала. Я и сейчас не могу себе простить, что не уберегла Антона…

– А меня? – Лера, слегка наклонившись вперёд, смотрела на меня в упор. Я никогда раньше не видела у неё такой взгляд. Полный детских обид. – Меня, мам, ты ведь тоже потеряла. А так и не заметила. Ты хоть раз поинтересовалась, что чувствую я? Каково мне? А ты в курсе, мамочка, – сделала она язвительный акцент на последнем слове, – что наш лагерь лавиной накрыло, что связи не было, что спасатели нас три дня искали? Знаешь, что сделали наши, как только нас на базу вернули? Стали звонить своим – сообщить, что живы. А знаешь, что сделала я?..

Несколько секунд тяжёлой, безумно долгой паузы. Дочь смотрела на меня со злостью.

– …А я спокойно легла спать. Интересно, – она снова откинулась на спинку кровати и продолжила, уже не глядя на меня, – а если б я там сдохла, через сколько ты заметила бы, что меня нет?

Я не знаю. Правда, не знаю, что на меня нашло. Но я буквально подлетела и влепила ей пощёчину. И сразу выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

Страх, возмущение, стыд, горящая ладонь и выкрикиваемые дочерью обидные слова мне вслед – всё это сводило с ума. Я так ждала приезда дочери. Вот и дождалась. Она знала. Она, оказывается, всё это время общалась с отцом и даже не упрекнула его. Я для них обоих какое-то бесчувственное чудовище, неспособное любить.