– И на каком же языке шла беседа? – полюбопытствовал До-фа-соль. – На юнивёрсе?

– Нет, точно не на нём. Я знаю пару слов на юнивёрсе. У них же был совершенно другой выговор. Такой карамельный, певучий, мелодичный...

– Неужто минорский? – пробормотал Алан недоверчиво. Сложно было вообразить, что какие-то орнитты смогли осилить самый сложный язык всех миров и народов.

– Как они себя вели?

– Как-как... Да как все, – тут же ответил Ю-Чен-Сиалли. – Не буянили, посуду не били, жалобную книгу не требовали. Словом, обычные гости, заглянувшие на ланч.

– Кто ещё из сотрудников ресторана был в обеденном зале? Может быть, повара или работники кухни?

– Никто. Только мы двое. Повара не выходят в зал – это дурной тон и плохая примета.

Алан молчал. Размышлял.

– Вспомни, Кари-маа ничего тебе не говорил? – продолжал допытываться минор. – Может быть, он дал какой-то намёк? Или, допустим, сказал что-то, что можно истолковать двояко? Пожалуйста, сосредоточься и постарайся вспомнить всё до последней ноты.

– Ничего, – Ю-Чен-Сиалли энергично потряс головой. – Кари-маа и сам по себе-то всегда был неразговорчив, а уж в тот день произнёс едва ли больше пары слов.

– А ты сам не спрашивал у Кари-маа, почему он решил задержаться в тот вечер?

– Зачем? – недоумённо захлопал глазами орнитт. – Задержался – значит, так решил. Что я, дурак? Мне же в итоге меньше работы.

– Ты узнал бы тех орниттов, чей разговор ты подслушал? – вмешался Алан, прервав молчание.

– Может быть... не знаю. Ничего необычного в них не было. Да и вообще, я старался особо на них не пялиться, чего доброго, еще бы смекнули, что я что-то услышал... Хотя что уж теперь.

– А почему ты прятался так близко от ресторана, где всё и произошло? Надеялся, что там тебя точно не станут искать?

– Наоборот, – Ю-Чен-Сиалли мотнул головой, и ворсинки на макушке заколебались, как ковыль на ветру. – Я дожидался жандармов. Я знал, что кто-нибудь непременно явится туда ещё раз. – Орнитт посмотрел на Алана с затаенной надеждой. – Пожалуйста... вы обещали защитить... – умоляюще проскулил он.

– Хорошо, – сухо кивнул Алан. – Мы рассмотрим этот вопрос.

Инспектор был разочарован и не видел смысла это скрывать: он ждал гораздо большего от откровений орнитта.

– Странно всё это, – растерянно пропел До-фа-соль, и Алан удивился неуверенности, прозвучавшей в голосе напарника. Хладнокровный и собранный минор сейчас был сам на себя не похож. Никогда еще на его памяти он не выглядел так, словно его загнали в угол. Даже самое головоломные задачи лишь пробуждали в нём азарт истинного эрудита, а не отчаяние и готовность опустить руки. Ну, то есть, щупальца.

– Давай ещё раз съездим к нему домой, – решил Алан. – Может, что и отыщем.

– О, дорогие братья-по-разуму, очень кстати, что вы здесь! – Цисс-Эрьи поймал их на улице, около служебной парковки. Дождь хлестал как из ведра, даже под широким козырьком над входной дверью было сыро от брызг.

– Вы искали нас? – с неизменной вежливостью спросил До-фа-соль.

Орнитт закивал.

– У нас тут небольшой... гм... небольшая проблемка, – он придвинулся ближе, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство, и свистящим шёпотом произнес: – Дело крайне деликатное, ибо касается серьёзной организации и серьёзных... личностей. Я был бы вам весьма признателен за помощь и... эээ... содействие.

– Извините, но мы работаем и брать ещё одно дело, не доведя до ума предыдущего, – не очень профессионально, – немного грубовато ответил Алан. – Знаете, как у нас говорят? За двумя зайцами погонишься...

– Дело об убийстве официанта? – подхватил Цисс-Эрьи. – Я перепоручу его кому-нибудь из орниттов.

Алан и До-фа-соль переглянулись. Ситуация была щекотливой и неординарной: формально Цисс-Эрьи – его непосредственный начальник, но с другой стороны ему прекрасно известно, кто такие его "подчинённые" на самом деле – инспекторы отдела "зет" по своему статусу и чину стояли куда выше сотрудников любых планетарных органов.

– Но...

– Мне жаль, но проблема не терпит отлагательств, – с филигранной смесью просительного и приказного тона проворковал Цисс-Эрьи. – Поедем. Подробности – по дороге.

– Сдаётся мне, что за всем этим стоит гораздо больше, чем видится на первый взгляд, – тихо прошептал До-фа-соль ему на ухо. Считай это... проявлением моей эмпатии.

Фелис почувствовала, как холод, леденящий душу холод, туманя разум, пробирает её до костей.

– Альбедо... уничтожена?.. Как?!

– Насколько я поняла, планета подверглась воздействию аннигилятора материи.

– Планета? – услышанное не укладывалось в голове. – Планета?? Но... Разве такое вообще возможно?

– Я сама почти ничего не знаю, – нахмурилась Эстер. – Пока что это информация для служебного пользования. И власти явно не торопятся предавать её огласке. Впрочем, я их понимаю: паника никому не нужна, тем более накануне войны.

– Я была на Альбедо несколько дней назад, – севшим голосом пробормотала Фелис. – Ни о какой войне и речи не было...

Стоп, одёрнула она себя. А как же монумент, уничтоженный прямо у неё на глазах? Не это ли был первый "звоночек"?..

Если существуют аннигиляторы, способные испарить огромный обелиск из металла и стекла, почему бы и не существовать аннигиляторам, способным испарять планеты?..

– В Юнивёрсе не случалось вооружённых конфликтов уже много лет, – медленно проговорила Фелис. – Кто напал на альбинов?

– А я знаю?

– Бред какой-то... Не понимаю, кому...

– Фелис, очнись! – Эстер схватила её за плечи и хорошенько тряхнула. – Нам с тобой сейчас не об этом надо печалиться! Альбедо стёрта в порошок. А у нас – двадцать альбинов в группе, понимаешь теперь, чем это чревато?!

Фелис в ужасе обернулась на ничего не подозревающих туристов, весело болтавших между собой. Ни одна, ни другая не заметила, как они перешли на "ты", – впрочем, в контексте обстоятельств правила этикета – последнее, о чём следовало заботиться и помнить.

– Почти все они состоят в браке, – объяснила Эстер. – Но их вторые половинки остались на Альбедо. Как думаешь, что произойдёт, когда они узнают о трагической гибели своих соулмейтов?

У Фелис перехватило дыхание.

– О господи...

– Дошло, наконец? Нам только массовых самоубийств не хватало.

– Но и скрыть от них это мы тоже не можем, – Фелис покачала головой. – Это бесчеловечно.

– Когда имеешь дело с чужими, рассуждать о человечности как минимум неуместно, – жёстко сказала Эстер. – Впрочем, это решать не нам. Я жду звонка. Как нам скажут, так и поступим... Пойду подышу воздухом.

Эстер двинулась к выходу; некоторое время Фелис растерянно смотрела ей вслед.

Аннигилировавшая планета...

Она попыталась представить, каково это – оказаться под воздействием аннигилятора материи... Раз – и ты распался на субатомные частицы. Наверное, почти не больно.

Вот только это не делает случившееся менее чудовищным.

Девушка сморгнула навернувшиеся слёзы. Смотреть на умиротворённых и счастливых альбинов, зная, что каждый из них потерял свою половину, не говоря уж о родственниках и друзьях, было слишком тяжело. Но вдвойне тяжелее было осознавать, что они ещё ни о чём не подозревают. Смеются, фотографируются, радуются жизни. Отныне и до момента, когда им откроется страшная правда, – всё их счастье – взаймы. Но заёмное счастье – сомнительное удовольствие. В конце концов жизнь всегда предъявляет счет – и требует оплату. С процентами.

– Сказали, возвращаться в Лоренцию, в отель, – Эстер подошла так тихо, что Фелис вздрогнула, – и ждать там. Альбинам – ни слова. Приедут из их консульства, сами сообщат.

Назад они летели всё на том же круизном аэробусе. Понять, куда именно они движутся, было проблематично: солнце скрылось за плотной туманной пеленой, а земля была так далеко внизу, что рассмотреть отдельные детали ландшафта не представлялось возможным. И всё же, кажется, их подопечные что-то заподозрили, хотя они с Эстер изо всех сил старались не выдать суть происходящего – ни словом, ни жестом, ни намёком. Впрочем, это было вполне объяснимо: эмпатией в той или иной степени владели представители всех рас. Пожалуй, как раз-таки люди – хуже всего.