Миномёт был наш, но мины к нему немцы уже сами производят, судя по маркировкам на ящиках. Он был выпущен в августе прошлого года и, видимо, захвачен в боях. Немцы его очень уважают. К слову, ДТ-29, танковый пулемёт, довольно прожорлив. Все диски, согласно штату, находились на своих местах в бронемашинах, но если к основному вооружению боезапаса было достаточно, то винтовочного калибра всего четыре ящика. Это восемь цинков, восемь тысяч патронов – мизер.

Я обслужил всё личное оружие немцев, почистил и снарядил. Форму отстирал, от попорченного избавился, но немало и оставил. Для себя подобрал два комплекта формы и три комбеза, дыры зашил. Для каждого оружия – свой лот, как я это называл. Карабины я обматывал ремнями с подсумками с боеприпасами и убирал. Также и автоматы, и пистолеты, чтобы кучей не доставать. Что важно, вес хранилище показывало во вполне русских килограммах, видимо, само под меня адаптировалось. Удобно.

Общий вес бронемашин – пятнадцать тонн с небольшими килограммами. Тут и полная заправка, и боекомплект. Три грузовика едва потянули на восемь тонн. А остальные трофеи весили четырнадцать с половиной тонн. Общий вес добытого, как показало хранилище, – тридцать восемь тонн и триста двадцать два килограмма. Уже неплохо. Больше бронетехнику брать не буду, если только «тридцатьчетвёрку», остальное не интересует. Буду набирать то, что нужно для удобства жизни и для быта.

Как только я всё убрал в хранилище, сразу покинул место стоянки, несмотря на то что уже наступил вечер и часа через три стемнеет. При мне были только ППШ и ТТ, а всё остальное в хранилище, включая оба сидора. Вот так воевать можно, вот это я понимаю, комфорт. Двигаясь рядом с дорогой, я отмахал километров десять, и это порядочно. Почти всё время бегом: нужно форму вернуть, а то задыхаюсь.

Вышел к речке. С этого места мне были отлично видны оба моста: как автомобильный, по которому сновали колонны, так и повреждённый железнодорожный (явно наша авиация поработала), который сейчас восстанавливала ремонтная бригада. Ну, я и решил тут повеселиться, так скажем. Миномёт есть, цели вижу, а песчаная коса на небольшой излучине реки – отличное место для позиции. С той стороны меня не видно, а мне стоит только привстать на цыпочки, и вот они – вблизи автомобильный мост и чуть дальше железнодорожный.

В темноте я переплыл речку, разбил лагерь и хорошо выспался. Проснулся засветло, позавтракал и, установив миномёт (а тяжело ворочать его одному), стал готовить мины. Немцы проснулись, тоже позавтракали, и к семи утра началось активное движение по трассе. Пока железнодорожный мост был перекрыт, они использовали автомобильную дорогу.

Я приготовил тридцать мин. Чёрт его знает, сколько их потребуется. Примерно на глаз прикинув, куда полетит мина, покрутил штурвальчики (да вообще наугад), опустил первую мину в ствол и сразу закрыл уши ладонями. Вроде всё правильно сделал и мины как надо снарядил. Хлопок – и мина ушла в полёт, а я тут же вооружился биноклем и стал ожидать разрыва.

Разрыв поднялся у железнодорожного моста, практически рядом, можно сказать, накрытие. Но целился-то я в автомобильный, а он на три километра ближе, всего в километре от меня. Хотя то, что попал в реку, уже порадовало, пусть она узкая, но мина и на берегу могла рвануть. Ладно, железнодорожный мост так железнодорожный.

Я чуть подкрутил штурвальчики. Тут, к слову, удобное грузило на бечёвке висит, удобно выводить горизонталь. Это, если проще, значит ориентироваться, как миномёт стоит, его блин, ровно или нет. С каждым выстрелом поднос садился крепче, так что точность выстрелов была высока. Третьей миной я попал в мост, полетели обломки.

Пристрелявшись, так и бил по полотну от одного берега до другого. Досталось и ремонтному поезду. Там в топке держали пар, и это давало мне возможность ориентироваться по дыму. Судя по тому, как полыхнуло, я попал прямо в котёл. Честно – случайность. Двадцать мин потратил, но мост изувечил серьёзно. Он не рухнул, но на ремонт им теперь больше времени потратить придётся.

Теперь автомобильный. Что удивительно, на обстрел там не обращали внимания, колонны по-прежнему шли. Причём шли сами: мост был широкий, а регулировщиков нет, только охрана. Вот охрана в конце концов и забеспокоилась. А когда я прямо на них прицел навёл и две мины потратил, наблюдая, где встают разрывы, они вообще ударились в панику. По верху моего укрытия прошлись зенитками, засыпав меня песком, и чё?! Я в мёртвой зоне.

С каждым разом я стрелял всё точнее, да тут и ближе, а потому всё хорошо видно. Это по железнодорожному я стрелял, используя морской бинокль для наблюдения. Это мощь, и миномёт, и бинокль. Не стоит думать, что я выпускал мины на скорость: не успела одна подняться в небо, а уже другая в стволе, как работают опытные расчёты. Ничуть. Выпустив мину, я наблюдал в бинокль, где она рванёт, и только после разрыва, если требовалось, поправлял прицел и опускал следующую мину. Так что огонь я вёл три минуты, пока мины не закончились.

Десяти мин автомобильному мосту хватило: он деревянный был, так что заполыхал. Точнее даже, пяти, потому как две я потратил на прицеливание (классическая вилка была), пятью напрочь разрушил полотно, а последние три пустил по правому берегу, где стояла техника. Похоже, в топливозаправщики попал, красиво горели.

Но хорошего понемногу. В мою сторону уже бежали немцы. Очень злые немцы. Поэтому, убрав миномёт, я рванул прочь. И ушёл. Тут вокруг леса, поди слови. А вообще, мне понравилось использовать подобное оружие. Даже если бы был танк с пушкой, вряд ли результат был бы лучше; во всяком случае, я очень сильно сомневаюсь. Жаль, мин мало, чтобы так повеселиться.

Одна из моих задач – уничтожение аэродромов противника. Я уже советовал диверсантам использовать для ударов по авиации миномёты, и идея оказалась вполне даже удачной. Воспользуюсь ею. Только мин нужно больше, у меня около сорока осталось. Да, такой вот боезапас был у миномёта, кузов у грузовика не резиновый. Зато хорошее дело сделал, начал работать по вражескому тылу.

Весь день я убегал, могли ведь и собак по следу пустить. Всё, что мне в голову приходило, чтобы таких следопытов со следа сбить, я использовал. По рекам уходил, по болотам. Один раз вышел на трассу, пока она пустовала (мост-то я разрушил), достал грузовик «Опель» и проехал на нём километров двадцать в сторону Новгорода. Дальше на карте был указан перекрёсток, я до него не доехал, а убрал машину и ушёл в лес.

Вот так я и встретил восьмой день. Мысленно прокручивая события прошедших дней, лежал на опушке, наблюдая за постом регулировщиков. Хочу фельджандармов поймать, они многое знают. Надо будет брать их ночью, как стемнеет, а пока есть время, отдохнём. Я так устал бегать по этим зарослям.

Ушёл вглубь леса, отбежал подальше и сделал лёжку. Поел горячего супа: у меня в хранилище были два котелка готовых блюд. Остальную провизию необходимо готовить. Надо будет как-нибудь выделить на это время и приготовить про запас. Поев, я улёгся спать.

Причина того, что я решил напасть на пост в темноте, заключалась в том, что фельджандармов тут не было. Были трое солдат-регулировщиков, обер-ефрейтор за старшего, и охраняло их аж целое отделение солдат. Ну да, я говорил уже, какая ценность эти фельджандармы. Наши разведчики и диверсанты специально на них охотились и в итоге так сократили их поголовье, что они стали вымирающим видом. Скоро в Красную книгу внесут. И шутки в этом особо и нет, факты излагаю.

Тогда получается, что и аэродромы серьёзно прикрыты. Миномёты против них не раз использовали, и немцы выработали тактику охраны и против миномётчиков. Ничего, я ещё что-нибудь придумаю. Шансов подобраться к посту днём всё равно нет: будет бой, и вряд ли я буду иметь в нём преимущество.

И представляете, я проспал. Стыдоба. Утром, матерясь, позавтракал и сбегал к посту. Потом снова лежал, уже на другой лёжке, и размышлял. Шансов днём нет, скорее меня загасят, так что уходим. Сидеть тут до следующего вечера я желания не имел. Под вечер снова вернусь сюда и продумаю, как взять пост. Пара идей уже есть, но может, ещё что появится.