Сам Андрей тоже не жалел, что выбрал именно эту стезю. Он отдавал себе отчет, что не добился бы больших успехов ни в фотографии, ни в спортивной журналистике, не стал бы новым Луи Армстронгом…

Позвонил Девятаев. Сообщил, что они с Крупениным опросили всех, кого могли, – жильцов двух домов, продавщиц в ларьках. Несколько человек вспомнили таксиста и его машину, но ни один из них не видел, как внутрь совался кто-то другой.

– Твои выводы?

– Пятьдесят на пятьдесят. Может, он правду говорит, может, что-то знает.

«Пятьдесят на пятьдесят, – недовольно подумал Андрей. – Тебе платят деньги не ради таких заключений».

Вспоминая перепуганного таксиста, Абросимов-младший склонялся к мысли, что тот не виноват. Но еще отчетливее он чувствовал груз ответственности. Нет за спиной Никиты, чтобы помочь, подсказать, разложить все по полочкам. Никто не компенсирует его, Андрея, природную мягкость. Поэтому надо действовать жестче.

– Тогда продолжай. Сомнений быть не должно. Только без перегибов.

Оба понимали, что это означает. Надавить на таксиста, но при этом не покалечить.

– Говори! Кого из них ты видел, кто передал кассету?

Водитель такси лежал на спине на цементном полу и тяжело дышал. Крепкий мужик из числа подчиненных Девятаева сидел на нем сверху, сдавливая грудную клетку и вжимал дуло пистолета в глаз.

– Никого… Подкинули… – хрипел таксист.

Диалог продолжался достаточно долго. На один и тот же вопрос допрашиваемый давал все тот же ответ. За происходящим наблюдали двое – Девятаев и Крупенин. Первый раздраженно, второй с отвращением.

Наконец Сергей не выдержал:

– Куда ты ему хочешь дуло впихнуть? Мозги просверлить?

– Думаешь, не получится? – обернулся охранник.

С его лица не сходил злобный оскал. Через секунду он снова обратился к человеку на полу.

– Не тяни! Все равно ведь скажешь.

– Да у него сейчас глаз вытечет! – Сергей невольно сощурил свои собственные ярко-голубые глаза, представляя, как больно водителю.

– Давай тогда сам, – вмешался Девятаев. – У тебя получится по-хорошему.

Другой девятаевский подчиненный решил, что сказано было ради красного словца, и продолжал дознание прежним манером. Но он ошибся.

– Оглох? Или десять раз повторять? Отойди от него, пусть Сергей попробует.

«Ты и раньше, у себя в отделении такими методами показания выбивал?» – хотелось спросить Крупенину. Но он сдержался, довольный своим небольшим успехом. Присев рядом с таксистом на корточки, Сергей заглянул ему в глаза, один из которых был красным от множества лопнувших сосудов.

Мужик не врет, теперь это уже очевидно. Неужели он не сообразил выдумать для отмазки какие-то приметы? Да, подходил к нему такой-то человек – отдал кассеты, пригрозил кишки выпустить, если не доставит по назначению.

– Ты пойми, друг, – стал он мягко увещевать таксиста. – Все равно ведь с тебя не слезут. Скажи, как было на самом деле, назови приметы, и мы оставим тебя в покое.

Человек на полу тяжело дышал и молчал.

– Ведь так? – спросил Сергей у Девятаева – с одной стороны, чтобы заручиться его словом, с другой – чтобы помочь наконец таксисту разобраться в ситуации.

– Конечно. Пускай говорит и катится к чертям, – кивнул Девятаев.

Почти минуту продолжалась пауза. Получив передышку, таксист смог расслышать голос своего инстинкта самосохранения.

– Видел я его… Боялся признаться… Сказал, убьет…

Девятаев обрадовался результату и одновременно огорчился. Он понимал, что Сергей имеет непосредственный доступ к своему покровителю через его, девятаевскую, голову. И не преминет доложить Абросимову-младшему, что методы его оказались бесполезными.

– Какой он из себя? – грубо прервал Девятаев таксиста.

– Меня точно отпустят?

– А что еще с тобой делать? Кому надо с тобой возиться?

– Высокий такой, худой, черноволосый…

Сидя рядом, Крупенин отчетливо различал напряженную работу мысли. Выдумывая приметы, таксист старался запомнить их, чтобы потом ничего не перепутать.

«Не спеши, – мысленно внушал ему Сергей. – Не слишком резво, ты ведь не старался его запомнить. Помолчи, пусть спрашивают».

– Особые приметы давай, – потребовал Девятаев. – Родинки, шрамы.

– Вроде не заметил.

– Глаза?

– Карие. Но сам не смуглый.

– Говорил с акцентом?

– Нет, чисто.

– Коронки были на передних зубах?

– Точно не помню. Нет, кажется.

– Одет был как?

Получив сведения об одежде мифического субъекта, примерном его возрасте и тембре голоса, Девятаев не спешил выполнять свое обещание. Отправился с докладом к Абросимовумладшему – ему важно было первым попасть в кабинет. Конечно, новый и. о. директора больше будет доверять своему протеже, но это не значит, что нужно отказаться от борьбы за свой авторитет.

Все это время Андрей мучился вопросом: показать ли кассету силовикам? К Оперативно-разыскному бюро он относился с большим уважением, чем к остальной милиции. Но решение принять было непросто. В конце концов он вознамерился использовать кассету как предлог для откровенного разговора с человеком назначенным руководить операцией.

Такой разговор на Руси не может состояться без «огненной воды». Поначалу майор Кольчугин сослался на занятость, пригласил Абросимова-младшего на Лубянку. Тот стал отнекиваться.

– Прошу вас, товарищ майор. Вы ведь собирались наведаться к нам в офис, пообщаться с людьми, с работниками нашей службы безопасности. Если нужно, я вышлю машину.

– Это не проблема. А что за срочность?

Абросимову-младшему представлялось, что все сказанное по лубянскому телефону моментально фиксируется на пленку соответствующими отделами. Распространяться о кассете он пока не хотел.

– Я не зря вас беспокою, поверьте.

– Ладно. Считайте, уговорили.

Абросимов-младший сам спустился встретить Кольчугина у входа. Здесь и наткнулся на него Девятаев с последними новостями. Андрей попросил покороче. Но даже в кратком отчете глава службы безопасности «Сибстали» отдал должное новому сотруднику. Лучше самому похвалить Крупенина, чтобы не выглядеть пристрастным и необъективным. Руководство не должно думать, что он боится внутреннего контроля, хочет превратить службу безопасности в отдельную епархию.

– Молодцом, работай дальше, – оставив подчиненного, Андрей направился навстречу уважаемому гостю.

Он был избавлен от необходимости улыбаться человеку в штатском – как-никак несчастье с семьей брата. Но уважение и благодарность за приезд постарался обозначить как можно явственней.

Вскоре они уже расположились тет-а-тет в кабинете под беззвучный аккомпанемент смеси двух запахов – лучшего в мире кофе с добавкой лучшего в мире коньяка.

– Дело слишком серьезное, и я хочу, чтобы мы с вами не тянули в разные стороны.

– Разумно.

Полноватый румяный майор больше походил на содержателя трехзвездочного курортного отеля где-нибудь в Италии. Но бесстрастно-холодный голос не соответствовал жизнерадостной внешности, и этот контраст создавал неприятный, даже пугающий эффект.

– Можно прямой вопрос? Что для вас важнее: найти преступников или освободить заложников?

– На первом месте, конечно, жизнь и здоровье людей. Мы работаем на благо государства. А государство – это прежде всего граждане страны.

Ответ был слишком гладким и правильным, набор стандартных фраз. Дурак удовлетворится, умный поймет, что подобные вопросы неуместны.

Намек Андрей понял, но отступать не собирался. Нужно было нащупать правильный подход к этому офицеру в штатском, который по определению не мог хорошо относиться к породе олигархов.

– Теперь коньячку в чистом виде? По случаю знакомства. Пусть повод у нас не самый радостный, но мы ведь траур надевать не собираемся?

Андрей запрятал подальше нервозность и беспокойство. Силовики должны быть похожи на хирургов, специфика работы заставляет их быть черствыми к чужим несчастьям. Сочувствия можно искать у кого угодно, только не у них.