— Тогда перейдём сразу к делу, — он коротко кивает и замолкает. А после на выдохе резко произносит. — Ты же не встречаешься с Малфоем на самом деле?

Мне приходится приложить все усилия, чтобы не поддаться панике. Улыбка застывает на моём лице и, подозреваю, превращается в оскал. Я кручу перо в руках, лишь бы на что-то отвлечься и не выдать волнения.

— Не понимаю, о чём ты. Мы действительно встречаемся.

Откуда Фред знает правду? Кто ему мог рассказать? Это целиком и полностью тайна Драко и моя. Я даже лучшую подругу не посвятила. Разве что… растрепала во сне? Я иногда луначу. Мои соседки по комнате могли что-то услышать. Правда, не представляю, чтобы они сразу побежали докладывать Фреду Уизли. Они и не знакомы-то.

— Я не идиот, Элли. Я гений, — Фред откидывается на спинку стула и не сводит с меня внимательного взгляда, — и долго думал ночью над всем, что случилось в Хогсмиде.

Меньше всего Фред Уизли походит на человека, что размышляет ночами о чужих взаимоотношениях. Ситуация со мной и Драко его явно чем-то зацепила. Неужели я ему и правда… нравлюсь или нравилась? Хотя, возможно, на самом деле ему просто хочется насолить Малфою и поймать его на лжи.

— Я слышал очень странную часть вашего разговора. И видел ваши обжимания, — Фред морщится, я тоже — слово “обжимания” от него звучит неожиданно сурово и неприятно. — И вы точно не похожи на людей, что целуются каждый день. Вы похожи на тех, кто язык друг друга в первый раз нащупал. Уж я-то знаю толк в поцелуях.

На этом моменте Фред ухмыляется. Я же невольно задаюсь вопросом, скольких девушек он уже перецеловал и почему я не одна из них.

Спокойно, Элли. Дыши. У него нет ни одного доказательства своей правоты. Исключительно домыслы и предположения.

— Значит, не такой уж ты и эксперт, — решительно отрезаю. — Я язык Малфоя лучше своего знаю.

Перебор.

— Не ври, Элли, — Фред наклоняется ко мне и звучит почти ласково. — Скажи правду. Малфою зачем-то понадобилось разыграть отношения между вами, и по какой-то, надеюсь, весомой причине ты его покрываешь. Верно?

Как же велик соблазн сознаться, расплакаться, раскаяться и найти утешение на широкой груди Фреда Уизли. Но я не позволяю эмоциям захлестнуть меня. Наоборот, отгоняю все светлые надежды. Похоже Уизли в библиотеке не ради меня. Подозреваю, его вдохновляет вероятность поймать на лжи Драко Малфоя, а я лишь тот человек, кого легко расколоть.

Демонстративно отодвигаю стул, чтобы держаться от Фреда подальше.

— Бред. Я никого не покрываю. Или ты думаешь, со мной можно только разыгрывать отношения, а не встречаться на самом деле?

Лучшая защита — нападение. Хотя Фред не особо смущается.

— Я думаю, — отвечает он, — такой как Малфой не стал бы встречаться с маглорождённой пуффендуйкой на самом деле.

Ладно, в этом он прав. И, вероятно, такая мысль посещает головы многих обитателей Хогвартса. Как иначе объяснить, что периодически на меня и Малфоя всё ещё пялятся окружающие. Конечно, реже, чем в первые пару дней наших фальшивых отношений. Однако с десяток любопытных взглядов мы ловим постоянно.

— Малфой умеет удивлять, — сухо замечаю я. Мне не нравятся тон Фреда и вся эта ситуация. — В любом случае тебе какое дело до меня и Драко? Я же не спрашиваю тебя о Патил.

При упоминании мною Падмы Фред улыбается. Чёрт, кажется, звучу я немного ревниво.

— Всё просто. Я ненавижу Малфоя и всегда рад вывести его на чистую воду. Представь, какой позор, — Фред закидывает сцепленные руки за голову и мечтательно протягивает. — Единственная возможность для Драко Малфоя увлечь девушку — это заплатить ей за наигранную страсть. Или что он там тебе наобещал взамен? Он выйдет из этой ситуации тем ещё идиотом, а ты станешь легендой, почти героиней.

Наверное, вы подумаете, что звучит неплохо. Фред Уизли умеет выворачивать ситуацию в нужном ключе. Он и правда, немного гений. Пожалуй, ему бы удалось растрепать всем нужную версию. Я бы предстала несчастной жертвой обстоятельств, а Драко Малфой жалким обманщиком. Только я ловлю себя не неожиданной мысли: мне не хочется такой участи для Драко. Почему-то я беспокоюсь за него несколько больше, чем подозревала.

Возможно, это что-то наподобие стокгольмского синдрома, когда жертва привязывается к похитителю. Так и я совсем капельку прониклась к Малфою. Он не так уж и плох, как вы и окружающие можете подумать. Да, резок, груб и всех подряд обзывает грязнокровками. И всё же с ним бывает… весело.

— Извини, Фред, — старательно подбираю каждое слово и пытаюсь звучать максимально убедительно. — Но я и правда не понимаю, о чём ты говоришь. Мы с Драко встречаемся на самом деле, нравится тебе это или нет. Остальное не твоё дело. Как ты там говоришь обычно? Не суй свой нос в чужой вопрос.

И я отворачиваюсь к сочинению. Кажется, я только что резко ответила самому Фреду Уизли. Мне точно никогда и ничего с ним не светит. Однако я готова пойти на этот риск. Ненавижу нарушать данные обещания. Даже ради кого-то наподобие Фреда. А я обещала Драко молчать.

— Хорошо.

Фред поднимается с места, резко задвигает стул и продолжает:

— Я выведу Малфоя на чистую воду. Ты же понимаешь, это дело чести для меня как неравнодушного гриффиндорца. Неважно, поможешь ты мне или нет. Удачи с сочинением, Баттерс.

Не люблю, когда он называет меня по фамилии. Это всегда значит одно — пропасть между нами стала лишь шире и глубже.

— Удачи с разоблачением Драко, Уизли, — отвечаю в тон ему.

Сочинение я пишу на автомате. Мысли мои бесконечно от него далеки.

***

Я лихорадочно перебираю страницы учебника в Большом зале. Однокурсники обходят меня по кривой дуге — мой безумный взгляд не обещает ничего хорошего. Вокруг меня образовывается пустое пространство, ученики предпочитают отсесть подальше. Единственный человек, кто мог бы меня сейчас успокоить и отвлечь, — моя лучшая подруга Джулс. Но на зельеварении какой-то идиот случайно пролил на неё шипящее масло неизвестного происхождения, и теперь Джулс прохлаждается в больничном крыле с огромным ожогом на правой руке.

Беспокойство о ней и моём сочинении накрывает меня с новой силой. Кажется, я допустила вчера ошибку. Сочинение по ЗОТИ я писала до часу ночи. Однако вместо работы большую часть времени думала о Драко, Фреде, глупом споре и последствиях этого спора. Неудивительно, что последние строчки я дописывала уже через силу, борясь с десятком посторонних мыслей и сонливостью.

Сегодня же после сдачи работ Азалия сообщила мне, что чуть было не перепутала даты смерти Пухлера с датой внесения в его доктрины изменений и не указала 1901 вместо 1891. И тут меня осенило: а я как раз перепутала. До конца занятий я перечитывала учебник, на перемене занималась тем же и сейчас, в обед в Большом зале продолжила. Я нашла ещё пару потенциальных неточностей. И теперь готова в любую секунду разрыдаться. Это сочинение очень важно для меня. Я уже облажалась с прошлым. Говорю же, ЗОТИ в этом году никак мне не поддаётся.

Я с отвращением откидываю учебник в сторону, он чуть не попадает в огромную тарелку с супом. Обхватываю голову руками и не обращаю внимания на все те аппетитные запахи, что доносятся до меня.

— О, сегодня яблочный пирог, — голос Малфоя доносится словно издалека. Он не замечает отчаяния, что, кажется, пропитывает воздух вокруг меня. Тянется к тарелке и щедро накладывает себе еду. У него явно прекрасное настроение. — Этот идиот Бинс занизил мне оценку. Видимо, стоит…

Драко ещё что-то говорит, но я не слушаю.

Наверное, я ещё не упоминала: учёба для меня на первом месте по определённым причинам. Вы даже представить себе не можете, как сложно чем-то выделиться в Хогвартсе. Вокруг все такие необычные и одарённые. Кто-то с пяти лет творит чудеса, у других — родители известные представители волшебного мира, третьи отличаются невероятными успехами в каких-то предметах или квиддиче.

Я же с первых курсов была крепким среднячком. Родители у меня — не особо интересные однокурсникам маглы. Особых способностей я ни в чём не проявляла и талантами не отличалась. Конечно, если не считать талантом умение болтать 24 часа в сутки, не затыкаясь. В своих фантазиях о Хогвартсе я представляла себя особенной и удивительной, в реальности — абсолютно ничем не выделялась. Однако в итоге я нашла в себе качество, каким не каждый мог похвастаться — невероятное упорство. Там, где другой сдавался, я пробовала ещё и ещё. Я не боялась ошибок и неудач. Скорее, боялась быть в чём-то хуже остальных. Это невероятное упорство привело меня к хорошим оценкам, значку старосты и неплохо сданным СОВ. Наконец-то я хоть в чём-то иногда была особенной.