– Да, хочу пригласить тебя на танец и тем самым извиниться за то, что пытался тебя толкнуть. А после делай то, зачем пришла, ну что скажешь?
Я услышал, как заиграла подходящая песня. «Вовремя», – подумал я и, взяв ее прохладную руку, повел за собой.
– Я не давала согласия на это, – слегка сдвинув брови, сказала она мне.
– Я просто услышал подходящую песню и подумал что…
– Что ты подумал? – перебила она меня, сильнее сдвинув брови. – Я здесь для другого.
«Я знаю, для чего ты здесь» – подумал я, но сказал иное:
– Подумал, что лучше что-то сделать и попросить прощения, чем жалеть о том чего не сделал. Что теперь? Я у тебя в руках, так сказать, и близок к смерти как никогда.
– Я – это не конец, ты ведь уже убедился в этом, разве нет? И с твоей стороны было бы глупо думать, что смерть это худшее, что может случиться с тобой и бояться больше нечего.
«Что верно, то верно», – подумал я.
Даже не знаю, что более жуткое в этой ситуации – то, что она права или то, с какой милой улыбкой она все это говорила.
– И что теперь? Каково будет наказание? Ты отправишь меня не на третий, а на седьмой круг ада? – с небольшой усмешкой спросил я и увидел, как ее глаза всполыхнули огнем.
И перед тем как она успела что-либо ответить, я поцеловал ее. Зачем? Для чего? Ответа я не смог бы дать себе даже за тысячу лет раздумий. Ее прохладные губы были напряжены, но с каждой секундой нашего поцелуя их прохлада сменялась теплом. С трудом оторвавшись от ее губ, я открыл глаза и взглянул на нее. Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня, и в них не было ни гнева, ни ярости, а лишь блеск.
«Я готов и буду на улице», – с этими словами я развернулся и быстро пошел к выходу. В моей голове вспыхнула мысль, что смерть может оказаться безболезненной, а может и ужасной, мучительной. «Раньше надо было думать, прежде чем злить ее», – но тут же я поймал себя на мысли, что мне все равно и поздно что-либо менять и извиняться за поцелуй.
Выйдя на улицу и пройдя чуть дальше, я поднял голову и увидел полную луну – она была прекрасна, почему я раньше этого не замечал?
Я почувствовал ее присутствие и был готов к своей участи. Обернувшись, я увидел ее в лунном свете, она была прекрасна – ее бледная кожа словно светилась, а глаза блестели. Она сделала пару неуверенных шагов ко мне, словно в чем-то сомневалась. Я подошел к ней, взял за талию и впился в ее губы – они источали жар. В этот момент я почувствовал, что она обняла меня. Я уже не думал ни о чем другом, только о ней, только о ее губах, только об этом возбуждающем поцелуе. Зарывшись рукой в ее волосы, мои губы скользнули к шее, ее кожа была покрыта мурашками. Она прижала мою голову к себе, а ее горячее дыхание ласкало мое ухо. Без преувеличения могу сказать, что это был лучший момент за последний год. Вернуться к реальности меня заставил тот факт, что она буквально растворилась в моих объятиях и исчезла.
«Нет, нет, вернись», – прокричал я от отчаяния. «Прошу тебя, вернись». Мои слова разбились о пустоту, ведь она их не слышала.
«Возьми себя в руки, надо пойти проветриться», – сказал я сам себе. После двух часов ходьбы мои ноги изрядно устали, а до дома еще идти и идти. За все время, пока я шел, она не покидала мои мысли. Я думал только о ней, только о том поцелуе. «Почему она исчезла? Да и зачем я поцеловал ее, зачем?» – мучил я себя этими вопросами. «Наверное потому, что терять было нечего». Затем зайдя в темный переулок, я услышал, как кто-то сказал: «Дядька, а дядька, сколько времени?»
«Ты это что, блять, серьезно?!» – подумал я, доставая руки из карманов, сжатые в кулаки.
– Ты бы еще табличку повесил «Это гоп–стоп». И как только мы с ним сравнялись, я обрушился на него, как гнев божий. Мои удары достигали его раз за разом, пока он не рухнул. Немного придя в себя, я продолжил свой путь, словно ничего и не произошло, только мысль промелькнула в голове: «А вдруг он и правда хотел узнать время?».
– Сам виноват, ибо не хрен в темном переулке время спрашивать, – крикнул я через плечо и пошёл дальше.
Через пятнадцать минут я был у своего дома. Дом – это довольно странное и противоречивое место. Почему? С одной стороны, мы всегда стремимся попасть домой, а с другой – поскорей покинуть его. В нем ты чувствуешь себя в безопасности, в спокойствии, а иногда, словно зверь в запертой клетке. Конечно, все зависит от разных переменных. К примеру, в детстве я ненавидел быть дома из-за обстановки что царила в нем и из-за своей матери, а вот сейчас это пожалуй единственное место куда я хочу поскорей попасть. Я потянулся в карман за ключами: «Ага, а ключей-то нет. Ну что ж, придется лезть через забор, по старинке. Надеюсь, запасной комплект на месте». Перебравшись через забор, я направился к груде камней. Найдя ключи и попав в дом, я обнаружил, что в нем никого не было, причем с неделю, а может и больше. «Так даже лучше, – подумал я, – не придется видеть мерзкую рожу Олега». Добравшись до кровати, я рухнул на нее, но вместо того, чтобы забыться сном, я вновь начал думать о ней.
Танец со смертным
– Смерть, чему я обязан твоим прибытием в это мрачное, но все же по-своему прекрасное место? И что у тебя в руках, ты пришла с дарами? – произнес Астарот, едва завидев меня.
– Ты прав, Астарот, это подарок – головы твоих собратьев, которые, несмотря на договор, были пойманы мной в Срединном царстве, – сказала я, чуть улыбаясь, а после швырнула головы к его ногам.
– Что могу сказать по этому случаю, ни о чем таком мне неизвестно. Я уважаю и чту Нетленный договор и стараюсь, что бы все демоны: от низших до высших, поступали, так же как и я, ведь такова воля нашего Владыки.
– Кстати о нем, где Люцифер? Я хочу видеть его, он давно уже задолжал мне личную аудиенцию, – сказала я, устав наблюдать за искусной ложью.
– Боюсь сейчас, в данный момент, это невозможно, Владыка Люцифер занят важными делами, но я передам ему все, что ты хочешь.
– Хах, занят?
– Пройдись, осмотри вотчину моего Господина и ты увидишь, что его обременяет множество насущных дел, намного важнее, чем гонец с парой оторванных голов несчастных. И тем более, сдается мне, что остальные Всадники предпочитают не марать своих рук, и смотрят на такие мелочи сквозь пальцы. Почему бы тебе не последовать их примеру, это было бы благоразумно, ты так не считаешь? – сказал он, с интересом глядя на меня.
– Благоразумно? Я скажу тебе, что было бы благоразумно. Благоразумно было бы пополнить количество голов, принесенных мной, твоей за твой дерзкий язык. Что скажешь теперь, падший?
Он явно не ожидал такой реакции от меня. Это было видно по его глазам. Сначала они широко раскрылись, а спустя мгновение он посмотрел на меня столь же коварно, как и в начале нашего разговора. Затем он криво улыбнулся и, склонив голову, сказал:
– Прости мне мою заносчивость, Всадник, я забылся. Искренне приношу тебе свои извинения.
Он продолжает изливать искусную лесть из своих отравленных уст, но я уже не слышу его. Интересная вещь чувства, ощущения, за тысячи лет они обострились, словно только что наточенное лезвие клинка. Помню как в самом начале, когда я только получила эти силы, я понятия не имела, как ими пользоваться, но время – отличный учитель, я бы сказала, что ему нет равных. И если сначала я с трудом могла почувствовать жизнь там, где ее быть не должно, то сейчас я ощущаю малейшее ее колебание, такое незначительное, что некоторые из Всадников сказали бы, что его и не было вовсе. Мерцание.
Мои чувства не подвели меня, передо мной стояла заблудшая душа очередного смертного, а рядом с ним стоял и тот, кто жаждал ее получить с помощью лжи и коварства.
