- ОСТАНОВИТЕСЬ. - Голос спокойный и властный.

   Повелевающий Глас с небес посреди безмолвной пустоши.

   Они замерли. Подчинились. Не могло быть иначе. Жмущаяся друг к другу глазастая масса. Тяжело дышащая, потеющая, да что там - исходящая потом. Боящаяся моргнуть и тем навлечь на себя внимание. Овечье стадо в тесном загоне.

   - Остановитесь, - повторил Георг. - Подойдите ближе.

   Он взирает на них, сжимающихся всё сильнее. Опускаются взгляды и снова жадно вскидываются. Сердца сдавливает холодная длань, они пропускают удар. Сбежать! И не сбежать. Их тянет к нему, как к пропасти, в которую нельзя не заглянуть, оказавшись у края. А то и переступить за край... Ничтожность песчинки перед величием мирового колосса. Непреодолимая сила притяжения.

   - Посмотрите на себя.

   Это не было повелением, но многие обернулись на стоящих рядом - всё ещё сжимающих в руках бутылки и прочее, убрать которые не доходило до их разума.

   - Вы словно скот. - Георг взмахнул рукой, и сияние прошлось по толпе.

   Никто не спорил. Только слушали. Колосс вещал, овцы замерли у его стоп. Не осталось затюканных жизнью мастеровых, мелких служак и отчаянных лиходеев, равно как и глуповатых разносчиц. Был лишь Колосс и внемлющие овцы.

   - Бездумный, свирепый скот. Вот кого я вижу. Вы сидите здесь, в затхлости и грязи, как дикие звери в пещере. - Он дополнял слова скупыми жестами. Каждое его движение заставляло шарахаться. - Пьёте и жрёте, и не желаете видеть того, что совершается за пределами этой норы. А там - простор и жизнь! Но вы не хотите их.

   Георг опустил сияющие глаза. Люди вздохнули с облегчением, растерянно заозирались по сторонам, точно вспоминая, где находятся.

   - Что вы ищите здесь, в полутьме, чего нет там, в свете?

   Он вновь обрушил взгляд на толпу. Огромное лицо, каждая черта его словно высечена из мрамора. Их собственные лица бледны и печальны. Некоторые, не в силах более выдерживать, потупляются в пол. О чём они думают? Неужели слова чужака так тронули их? Или это лишь его вид подавляет, а лучащийся взгляд слепит?.. Нечто, надевшее человеческую личину. Нечто жуткое, мучающее их по какой-то своей прихоти и против их воли.

   - Может, вы ищете деньги? Презренный метал?.. Нет. Напротив, вы проигрываете и пропиваете здесь заработанные крохи. Сетуя на бедность... Если хотите, я дам вам деньги. Сколько угодно.

   Георг склонился и извлёк из-под стола, за которым недавно сидел и под которым дрых оглушённый стражник, свой старый дорожный мешок. Поставил его на лавку, распустил тесёмки и, не глядя, запустил внутрь ладонь.

   - Берите!

   Он взмахнул рукой и на жмущихся людей полетел золотой дождь. Тяжёлые кругляши били их по головам, с приглушённым дробным стуком сыпались на застланный соломой пол. Георг снова и снова погружал ладонь в мешок, одаривая толпу монетами. Золотыми, все как одна, можно было не проверять на зуб.

   - Богатейте!.. Это настоящее золото, то, что грезится вам во снах. Вам обещали всего три монеты, я же даю десяток. Каждому. Что же вы?

   Толпа не брала монеты. Сторонились, боялись наступать на них. А если те запутывались в волосах или одежде, судорожно стряхивали с себя, будто ядовитых змей. Россыпь устлавших пол кругляшей... Колдовское золото добра не принесёт, зато в могилу сведёт раньше срока. То все знали ещё по бабкиным сказкам, что слушали в детстве... Столько золота может быть тоже лишь в сказке. В выдумке или во сне, а не в обыденной жизни.

   - Значит, золота вы жаждете не столь уж и сильно... Тогда, может, вы ищите пагубных удовольствий? Курево, хмелящие напитки. Я дам вам их!

   Теперь обе ладони ныряют в мешок и появляются обратно, сжимая туго набитые матерчатые кисеты, а с ними пузатую стеклянную бутыль, в которой плещется тёмное содержимое. Георг бросил кисеты - в них лежал табак, отменный табак, это чувствовалось по одному уже запаху, - как до того бросал монеты. Тяжёлую бутыль покатил по полу к ногам толпы.

   - Берите! Всё даром!

   Люди прянули врассыпную от катящейся к ним бутыли, как если бы это была бешеная собака, чья пасть исходила пеной. Табак также никто не принял.

   - И этого вам не нужно? Но это лучшее вино и лучший табак в мире. Я дам вам их сколько пожелаете.

   Здесь имелось немало заядлых курильщиков, не говоря уж о пьяницах, готовых за кружку дешёвого пойла свести родную дочь в публичный дом, но и они не осмеливались прикоснуться к "дарам". Поджилки тряслись сильнее.

   - Что же остаётся? - вопросил Георг.

   Пустые и одновременно полные животного страха глаза. Ни единого слова, даже звука или хрипа. Только множество обращённых на бродягу взглядов. И никто не уходил. Уходить не позволялось.

   - Еда? Вряд ли. Вы всё-таки разумные существа, а не звери, чтобы грызться за кость. Разврат? Но его и так предостаточно кругом. Каждый может купить, если хватит денег в карманах. Заработанных потом и кровью или одним только высоким положением. Значения не имеет - они примут всякую плату.

   Лиц женщин с яркими щеками не видно за спинами впереди стоящих, но они здесь, слушают вместе со всеми.

   - Молчите? - вновь вопрошает Георг. - Тогда чего же вы хотите? Чего вам недостаёт для счастливой жизни?

   Молчат.

   - А может, вы ищите нечто более ценное? То, что не получить ни даром, ни за деньги... Этого я вам дать не могу. Этого у меня нет.

   Толпа переглядывается. Настороженно. Наваждение медленно отпускает. Никто не выказывает агрессии, только продолжают смотреть.

   - Вы не приняли моих даров. - Золото, кисеты и бутыль всё так же лежат на полу, никем не подобранные. - Значит, это место манит вас чем-то иным. - Георг вглядывается в них. Всё больше глаз упирается в пол. Так и должно быть. Слабый - слабый не телом, но духом - опускает взгляд перед сильным. - Вы сами не ответите "чем". Чтобы ни случилось в жизни - радость или горе - вы приходите сюда. Это место поработило вас. Вы сами себя заточили в темницу, добровольно приковались цепями... Ваши души ищут забвения. Только его вы себе и оставили.