В глазах у Трита вспыхнул красочный фейерверк, быстро, правда, сменившихся полумраком. Он падал, не в силах ни устоять, ни даже вздохнуть поглубже. Только рухнув на то же самое место, что и минутой ранее, парень понял свою ошибку.
Он честно попытался подняться. Руки дрожали, голова безвольно моталась, точно у него вырвали позвоночник. Привстав на колени, Тритор снова упал. Мир плыл - во тьме мелькали смазанные пятна, в ушах рокотало море. Руки запутались в какой-то тряпке. Лицо горело, и сами собой подступали горячие слезы. Он застонал, продолжая брыкаться на полу. Нож лежал под ним, впившись рукоятью в рёбра, но эту боль он почти не ощущал.
Его хватило всего на один удар, и ему хватило одного. Побитый стражник мог брать его "тёпленьким", ведь, даже получив увечье, тот уже приходил в себя. Георг этого то ли не видел, то ли - что вероятнее, - у него сейчас хватало своих забот.
Толпа вопила и потрясала кулаками. Большинство поддерживало вояк лорда, но некоторые, напротив, чужака и сына хозяйки, бросивших им вызов и своей отчаянной дерзостью заслуживших расположение части наблюдателей.
Стражник с рассечённой скулой, из которой хлестала кровь, и которую он зажимал ладонью, подобрал оброненную дубинку. После чего шагнул к ублюдку, едва не выбившему ему глаз. Оскал бешеного волка - око за око!
- Я тебя...
Ничего больше он сказать не успел.
Тяжёлая пивная кружка, что обрушилась ему на затылок, оборвала всякую речь. Громила с закатившимися белками ещё только валился мешком навзничь, а Мария уже склонялась над сыном, тряся за плечи и пытаясь привести в чувство.
Тритор мотал гудящей головой, сквозь завесу своих волос пытаясь разглядеть лицо того, кто ему помогал.
Что происходит? Где враги? Их же была целая прорва - десяток или больше!
Марии кое-как подняла его с пола. Утирая бегущий из разбитого носа липкий ручей, Тритор силился удержать вертикальное положение. Вспомнив про нож, он наклонился. Пошатнулся. Отшвырнул когда-то слетевшую безрукавку, обнаружил под ней что искал и облегчённо выдохнул. Теперь можно было оглядеться.
Его противник покоился без движения под столом, за которым они только что ужинали и на котором среди опрокинутой посуды остались лежать пустые ножны. Он всё же разделался с ним!.. Только теперь он заметил, что заполняющая общий зал толпа, ещё мгновением ранее неистовствовавшая в боевом угаре, теперь молчала. Лишь слышались несмелые перешёптывания. И в этой вдруг установившейся, кажущейся после шума и криков какой-то неуместной тишине все смотрели - нет, не на Тритора и не на поверженного им стражника.
Все смотрели на бродягу.
Против него же были оставшиеся холуи Карла!.. Сжав крепче нож, Тритор поискал Георга рассеянным взглядом. Помочь... Но помощь тому не требовалась.
Бродяга спокойно стоял рядом, сложив руки на груди. Волосы растрёпаны, ворот рубахи распахнут - да и только. Он и дыхание-то не сбил! Ближайший из противников скособочившись медленно отступал от него спиною вперёд, двое других, один из которых волочил баюкающего руку собрата, тоже пятились. Их дубинки были брошены в знак того, что никто более не намерен ими махать, не говоря уж о чём-то большем. Эта сцена и заставила толпу примолкнуть.
Один заборол троих! Да кто он такой, этот чужак? Страшный человек...
- Куда? - Карл с трудом подавил кашель, лицо его пестрело алыми пятнами. - Вы что сдрейфили?!
Стражники не слушали командира и продолжали отступать к выходу. Карл быстро сообразил, что от них он уже ничего не добьётся. Потом шкуры спустит, а то и вовсе со службы турнёт, но сейчас он оставался один. Арбаса десятник не считал достойным помощником ни в этом, ни в любом другом деле. Однако и самому сбегать было ниже его достоинства. Кроме того ещё имелась возможность поставить незнакомца на место.
- Эй, сукины дети! - обратился он к зевакам. - Чего рты разинули? Наших парней калечит какой-то пришлый висельник, а вы и рады!
Толпа воззрилась на него с удивлением. Никто по-прежнему не произносил ни звука, только смотрели и жались к стенам.
- Кто поможет скрутить ублюдка, - Карл ткнул пальцем в бродягу, - получит вознаграждение. Золотой! Даже два! Два золотых за поимку беглого каторжника! Полновесное золото и личная благодарность лорда Брукса! Я гарантирую!
Вот это, в отличие от пустых призывов, на полупьяных разгорячённых дракой подмастерьев, пекарей, гончаров и прочий люд подействовало. Толпа расступилась, провожая сочувственными взглядами троицу "безвинно обиженных", а затем вновь сомкнулась. И все смотрели на бродягу.
Два золотых... Видеть такие деньги, не говоря уж о том, чтобы подержать в руках, никому из присутствующих не доводилось ни разу в жизни. И навряд ли доведётся. А значит, дело приобретало по-настоящему серьёзный оборот.
Миг неуверенности. Толпа качнулась на шаг вперёд. Сумбурное движение - в многочисленных торчащих из неё руках разом возникли глиняные бутылки, кружки, просто чашки, с ещё стекающими с них остатками супа, и даже лавки. От сутолоки и разлитого кругом крепкого пивного духа сделалось жарко как в бане. На рубахах в подмышках расползались мокрые пятна. Встопорщенные бороды и напряжённые спины. Десятки блестящих взглядов в тусклом свете подвешенных у потолка ламп. В них помесь страха и алчности, и они устремлены на бродягу. Тесня друг друга, сбив плотнее ряды, люди неслаженно, но наступали. Мрачные, уверенные в своей численной силе и от того обрётшие какую ни есть решимость.
Чужак - уже не важно, кто он. Как и то, в чём он повинен или же нет. Прости, как говорится, ты оказался не в том месте не в то время. Согласись сам: два золотых на дороге не валяются...
Мария тщилась кричать. Слёзы душили воззвания хозяйки. Тритор обнял мать, оттаскивая подальше в сторону.
Карл снова был на коне:
- Против кучи никто не устоит! Смелее, бездари!
