- Как поживаешь, бедный человек? - спросил он. - Вкусно ли готовят в этом уютном заведении?
- В-усно, - выдавил старик. Язык у него заплетался, голова стремилась безвольно упасть на грудь, и он её каждый раз вскидывал, чтобы спустя мгновение та вновь начала клониться, как тяжёлая шляпка подсолнуха на закате.
- Да он кроме пойла, должно быть, и куска хлеба себе не взял. - Если бродяге охота, пусть возится с этим ничтожеством. Сам Тритор вернулся к ножу, аккуратно извлёк лезвие и принялся острым концом выскребывать на столешнице рисунок, добавляя его к уже имеющейся на ней "живописи".
Брин прекратил глазеть по сторонам и, чуть кривясь от близости лохмотьев старика, более похожих на драные тряпки, всю зиму провалявшиеся под снегом, а с весной оттаявшие и надетые, ждал, о чём с ним будет говорить Георг. Впрочем, ничего занятного услышать не довелось. Старик вновь принялся плакать. Он путано рассказывал о том, что много лет назад случилось с его семьёй - надо ж, Брин подумать не мог, что у Подзаборника когда-то была семья, - и всё молил бродягу возвратить ему жену и детей. Мальчика веселило, как искренне он верит, что Георгу такое по силам, совсем головой тронулся. Бродяга, очевидно, думал так же, потому спокойно слушал его лепет и иногда кивал.
Скоро Брин вновь обозревал зал. Тритор ушёл в себя, вырезая ножом что-то отдалённое напоминающее рогатого оленя.
- Он колдун, - как бы между делом просветил старика старший из братьев.
Георг улыбнулся. Подзаборник его слов не понял вовсе.
- Спа-ибо дууук... я пооомю, шо ты о-мог ме... дааа, - заверил нищий парня.
- Да-да, всегда рады, - хмыкнул Тритор.
Когда на них совсем перестали обращать внимание, бродяга накрыл своей ладонью дрожащие пальцы старика, посмотрел ему в лицо:
- Ты пойдёшь на закат, бедный человек. Прямо, всё время прямо. Ты выйдешь к скальному мысу, что впадает далеко в море. На нём стоит монастырь из красного камня. Красивое и умиротворённое место. Там ты сможешь попытаться излечить свою заблудшую в потёмках душу. Тебя не прогонят, не бойся. Более я ничем не могу тебе помочь. Бедный... бедный человек.
Старик разрыдался, размазывая слёзы по заросшим щекам. Уткнулся лбом в сложенные на столешнице руки. Бродяга оставил его в покое.
- Г-георг, - не своим голосом произнёс Брин. Рот мальчика широко раскрылся, глаза раскрылись ещё шире. - Они явились! Ты не ушёл, и теперь они тебя схватят... Я забыл тебе напомнить!
Тритор встрепенулся, посмотрел на брата, потом на входную дверь. Бродяга кивнул мальцу: дескать, всё понял и благодарен за заботу.
В слух же он сказал:
- Я сам с ними поговорю. Если понадобится. Вы сидите и не лезьте не в своё дело. Всё будет хорошо. - Георг подмигнул Брину. - Теперь-то ты мне веришь?
И развернулся к вновь вошедшим.
Только что вошедшие в таверну шестеро мужчин остановились у входа, осматривая набившийся в общий зал народ. Впереди остальных стояли двое: Арбас и некто кряжистый с квадратным подбородком и взглядом, упрятанным под нависшими бровями. Весьма быстро этот высмотрел бродягу. Указал на него. Арбаз со своим спутником, а за ними и четверо других - все как родные братья на одно лицо, не обременённое работой внутренней мысли, и в одинаковых же кожаных куртках, что носили стражники здешнего лорда, - расталкивая встречных, прошествовали в угол к Георгу и братьям. Хватило пары слов, чтобы компания мастеровых, самозабвенно режущихся в кости на мелочь за соседним столом, освободила место и убралась "к чёртовой матери" без сторонней помощи.
Разговоры в зале постепенно стихали. За Арбасом и еже с ним следили настороженные взгляды. В подобных заведениях народу редко когда доводилось наблюдать что-либо, помимо опостылевших физиономий своих извечных собутыльников. И вдруг предстоящий вечер, если повезёт, пообещал нечто занятное. Посетители таверны почувствовали это и приготовились ждать.
Прибывшие расселись. Арбас крикнул, чтобы им несли пива. И мяса. Нормального мяса, а не ту парашу, что здесь обычно подают! Оказавшаяся тут как тут Мария с мрачным выражением выслушала заказ и поторопила разносчиц. На нелестные отзывы о своей кухне она предпочла никак не отреагировать.
Пока выполнялся заказ, Арбас отклонился на лавке к столу, за которым сидел Георг, и шепнул ему:
- И ты тут, шрамник, как погляжу. Не сбежал... Ну-ну. - Откинувшись обратно, он заорал на весь зал: - Где наше пиво?! У нас уж глотки пересохли. Собачья дыра!
Возвратившиеся разносчицы засуетились, расставляя плошки и кружки. На пару шлепков пониже спины они ответили наигранными смешками и быстренько убежали обратно на кухню. Мария, наблюдавшая за этим со стороны, одобрительно кивнула. Затем она кивнула Брину с Тритором (о чём-то оживлённо шепчущимся), чтобы те уходили из зала. Братья сделали вид, что не поняли посылаемых ею знаков.
Прочие посетители продолжили есть и пить. Разговоры набирали прежнюю громкость. Однако пелена настороженного ожидания, что до того повисла в воздухе, никуда не делась. Лишь стала не столь тягостной, как в первые мгновения. Может, ничего примечательного сегодня и не случится? Жаль, если так...
К столу серьёзных парней в надежде заработка сунулась пара весёлых девок (у стражников должны были водиться деньжата, если не у них, то у кого?). Но их быстро отшили. При всём желании нынче ребята пришли сюда не для того. Мятые юбки, под которыми мелькали худые белые ноги, прошуршали обратно в зал в поисках более сговорчивых дружков.
Компания пила и громко ржала. Бывший стражник тоже прикладывался к кружке, не забывая при этом поглядывать через плечо на Георга. Бродяга оставался на прежнем месте, не думая уходить. Иначе они вышли бы следом и поговорили с ним на свежем воздухе да под звёздами. Так, собственно, и задумывалось. Но тот сидел, как ни в чём не бывало. И ещё эти двое сосунков с ним.
Конечно, у всех на виду не хотелось бы... Пока Арбас думал, как лучше поступить со своим обидчиком, его приятели лакали заказанное им пиво. Спешить было некуда.
