-- Слышите?

   -- Это с другой стороны здания, -- Лединеев совсем уж нежизнерадостно посмотрел сквозь стекла очков на остальных скитальцев. -- Может, пойдем отсюда, а?

   -- Все за мной! -- Квашников властно махнул рукой. -- Окурки сравнительно свежие: может, есть кто поблизости, дорогу надо спросить...

   Обогнуть пятиэтажку не составляло никакой проблемы. Проблема началась секундами позже: как адекватно реагировать на то, что видят глаза? А увидели они обустроенную детскую площадку -- пеструю такую, нарядную. На одной из качелей сидела маленькая девочка лет одиннадцати и, отталкиваясь ногами от земли, парила от одной амплитуде к другой, рыжие косички с напыщенно-белоснежными бантами то и дело тоже пытались взлететь. Девочка бросила мимолетный взгляд в сторону гостей и даже не подумала что-то менять в своем поведении: ее ноги с прежним усердием царапали землю, а скрипучие качели уносили ее в вымышленный полет.

   Вот тогда-то и появился этот мерзкий, противный холодок в районе спины... И солнце словно изменило свою тональность.

   ###___второй_осколок_мозаики___###

   Квашников обернулся к остальным. В ситуациях "непонятно какого характера" он брал на себя бремя лидера, и тогда его мягкое деревенское лицо делалось почти стальным, со злобинкой в глазах. Веснушки, обычно внушающие доверие, кололи взор, и даже голос... да, таким голосом хоть ротой, хоть полком управлять можно:

   -- В общем так, все мы не потащимся, иначе она испугается... Вундер, ты ведь похож на Гарри Поттера? Подойди, спроси -- только вежливо -- как выйти к городу или хотя бы к дороге. И все! Больше никаких расспросов. Вундер, давай, шевелись! И плевать на эту каменную хату, пусть торчит здесь посреди леса.

   Лединеев кивнул, пригладил галстук и, пошатываясь, направился к детской площадке.

   -- Он все еще пьяный, зараза... -- Контагин брезгливо посмотрел ему вслед, потом перевел взор на пятиэтажку и принялся тщательно разглядывать ее -- снизу вверх, снизу вверх... Да... если бы не эти комичные ставни, от хрущевки ну никаких отличий. И тогда его осенила очередная мысль: -- Послушайте, смертные, а может здесь когда-то начинали строить город и не достроили?

   -- Нехило "не достроили"! Сначала лес не доломали, потом цемент не довезли, ну и как следствие... -- Косинов тихонько заржал себе под нос. -- А вы чего не ржете? Смешно ведь.

   К тому моменту Лединеев уже подошел к качелям, собрал расползшиеся мысли в одну кучу и приветливо помахал рукой:

   -- Здравствуй, девочка!

   Та вяло посмотрела в его сторону, качели проскрипели еще раз пять, прежде чем пришел ответ:

   -- Здравствуй дядя-дурачок! -- непривычный и звонкий голос долбанул по ушам.

   Стоит заметить, это была Фишка! По десятибалльной шкале она зашкаливала за одиннадцать. Лединеев повернулся к своим и выставил оба больших пальца вверх -- дескать, диалог налажен. Сейчас, сейчас...

   -- Девочка, а как пройти в город не подскажешь?

   Качели резко остановились. Юное лицо, отчасти изумленное, отчасти нелепое в силу своего возраста, наконец заинтересованно замерло. У нее, кстати, тоже были веснушки как у Иваноида. Карие глаза не мигали и смотрели почти нахально. Вундеру стало не по себе от одного взгляда, а слова его просто добили:

   -- Дядя, ты чего -- того? Мы и так в городе находимся.

   "И как же, интересно, называется ваш город?" -- пришла в череп самая очевидная мысль. Но ее перебила другая:

   -- А ты... что, здесь совсем одна?

   -- Нет, дядя-дурачок, мои родители пошли в булочную через дорогу, скоро будут.

   Девочка указала рукой в сторону ветвистой скрученной радикулитом березы, быстро потеряла интерес к беседе и вновь принялась раскачиваться. "Квви... квви..." -- бравурно заскрипели качели. Н-нда... Лединеев самым честным образом вглядывался в березу, в близлежащие кустарники, и вдруг поймал себя на мысли, что всерьез надеется увидеть там какую-то "булочную". В голове, еще не отошедшей от хмеля, от утренней неразберихи, в конце концов -- от естества выпускного, все ехало вкривь да вкось. Мысли, принимая пяти-, семи-, десятиугольную форму больно кололи мозг. И какой идиот сказал, что мозг ничего не чувствует?

   Тот, которого называли Идеальномыслящим, снял бесполезные для данной ситуации очки и истово мотнул головой.

   -- Подожди, подожди, девочка... какой... какие... какая... Мы вообще ГДЕ?

   Со стороны собеседницы последовал громкий вздох и далее наставительный тон:

   -- Мы находимся на улице Апостолов, через несколько домов, -- ее рука упрямо указывала в сторону болота, -- будет Строительная. Дальше -- 40 лет Октября, там близко центр... Дядя-дурачок, я гляжу, ты вообще ничего не знаешь? Тебе куда надо-то? Если в московский цирк, что приехал вчера, так это иди обратно. У седьмого дома по нашей улице свернешь к этой... ну там еще пожарные машины...

   Впервые девочка встала с качелей, невзначай махнула рыжими полумесяцами косичек и показала пальцем в противоположную сторону леса -- примерно туда, где час назад с портвейном под мышкой они встречали восход солнца. Лединеев почувствовал, что не по расписанию быстро трезвеет.

   -- Послушай, как тебя...

   -- Маша! -- звонкий торжественный голос перешел уже в откровенный апофеоз. Наверное, ей очень нравилось собственное имя.

   -- Маша, а какой сейчас год?

   Юная собеседница долго теребила гофрированный бант и в недоумении покачивала головой. Качели еще разок пугливо скрипнули и замерли.