-- Я, в отличие от вас, нехристей, курю только русские сигареты... Хоть я и Зомби, зато патриот.
-- Да, да... кто бы спорил. Только учти, что мы с Идеальномыслящим курим исключительно свежий воздух. В жизнь эту гадость в рот не возьму. Кстати, а где до сих пор Вундер?
Троица, как по команде, оглянулась вокруг. И надо же -- на пьяную голову все четыре стороны света выглядели абсолютно одинаково: север ничем не отличался от юга, восток уже не помнил своего названия, а запад, вполне возможно, давно находился на востоке. Всюду взор натыкался на незыблемые сосны, которые шевелились в хмельном мареве, кривлялись изогнутыми стволами, бесстыже распускали ветки...
-- Да вот же он! -- указательный палец Контагина несгибаемым вектором ткнулся в неопределенном направлении.
А там (в этой самой неопределенности) возле сосны стоял Лединеев. Двумя руками он держался за пару сучков и стучался головой о ствол дерева. Первую секунду Квашников даже всерьез испугался:
-- Вундер! Ты чего?!
Последовавшая фраза объясняла многое. Да почти все:
-- Ну почему я не электромагнитная волна? Я бы сейчас прошел сквозь дерево! Я бы свершил туннельный эффект! Почему не работает принцип неопределенности Гейзенберга?!
-- Так, Идеальномыслящему больше не наливать! Видите, он допился до кваркового состояния... -- Квашников почесал изрядно проросшую щетину и как-то азартно оглянулся. -- А нам бы еще не мешало грамм по сто или сто пятьдесят... где наша бутылочка-выручалочка?
Тем временем Лединеев бросил прорываться в иные пространства, вяло махнул рукой на дерево и поплелся к своим. Причем поплелся, вальяжно шатаясь от одного горизонта к другому: пил он первый раз в жизни и, как следствие, запьянел больше остальных. Лединеев Аркадий Олегович (он же Идеальномыслящий, он же Вундер, он же единственный золотой медалист в школе за этот год) являлся ботаником в самом эпическом смысле этого слова. Внешностью чем-то походил на киношного Гарри Поттера, даже прическу соответствующую носил и очки в круглой оправе. Еще до рождения был освящен и избран гением в физике, математике и информатике, а компьютер мог собрать и разобрать с завязанными глазами. Вот что отличало его от остальных "ботаников", так это коммуникабельность. Он никогда не замыкался в себе, не сторонился общества и даже у гопников числился "почти своим". К тому же, по физической подготовке Вундер уступал, пожалуй, только амбалу Квашникову.
-- За выпускной! И за то, чтобы больше никогда не увидеть лабиринты долбанной школы N 9! -- Косинов залпом выпил портвейн, и две влажные струйки, как две слезинки, потекли по бороде. -- Да будет так! Бр-р-р-р... Ну и гадость это дешевое вино... Скажите, кто-нибудь хоть раз в жизни пробовал настоящий пунш, рейнвейн или крюшон? Да хотя бы слышали о таком? Вообще, о том, что выпивка может иметь благородный вкус и благородное происхождение -- кто-нибудь знает?
-- Можно подумать, ты все это пил! Понахватался терминов со своей дешевой беллетристики и даже сам не понимаешь их значения. -- Как ни странно, реплика принадлежала Лединееву, его рука с пластиковым стаканчиком была протянута к эпицентру алкогольной оргии. -- Мне налейте, неучи!
-- А ты того... не будешь биться башкой о камни, чтобы разложить их на атомы? -- Квашников крайне неуверенно глянул на пустоту возникшего под носом стакана.
-- Иваноид! Не спорь с тем, кто априори умнее тебя! Лей давай!
-- Врезать бы тебе разок! -- почти ласково парировал Квашников.
Минут через пятнадцать в радиусе тридцати метров трезвым не остался никто и ничто: ни одной травинки, ни одного кустика, ни одной птицы, бороздящей слепленное из ваты небо. Пару раз гаркнула немногословная ворона, показалась черной свастикой, надменно покружила над пресмыкающимися по земле и улетела куда-то в космос. Лединеев даже успел показать ей кулак, сказав что-то нелицеприятное от имени всей российской науки. И все вокруг изменилось. Пышная хвоя сосен казалась теперь драгоценными гроздьями рубина, трава под ногами вздымалась и опускалась волнами шепелявого моря, а солнце... нет, солнце осталось самим собой -- слепящим небесным божеством, воздвигшим свой трон прямо на облаках. Воздух прогрелся примерно на столько же градусов, сколько было в портвейне. Кстати, о портвейне...
-- Все, это была последняя бутылка, -- Квашников подкинул ее перед собой и пнул куда глаза глядят. -- Так, каких чертей, каких сволочей мы еще не на дороге? Косинус! Ты нас сюда завел, тебе и выводить. Все, надышался вашей романтикой по самые гланды! Домой хочу.
Косинов изобразил кисло-задумчивую физиономию.
-- Что ты морщишься, как кривая нелинейная функция? Полный вперед!
Прежде, чем двинуться в путь, все четверо для чего-то поправили на себе красные ленточки с броской надписью "Выпускник 2013". Теплее от этого стало, что ли? Лединеев вдруг подумал: а что если просто поменять цвет? Ленточку сделать черной, а надпись белой... и ужаснулся от столь нелепой мысли. Первым шел Косинов, уверенный, что примятая трава непременно выведет к дороге. Далее следовал Квашников, уверенный, что впередиидущий как минимум знает куда идет. Третьим передвигался восставший из тлена ночи Зомби, в свою очередь уверенный -- уж если Иваноид с Косинусом идут впереди, то оба наверняка разберутся в верном направлении. Последним, пошатываясь, плелся Лединеев, ни в чем не уверенный, смотрящий на окружающий мир стеклянным взглядом сквозь стеклянные очки. Иногда он икал и сквернословил математическими формулами.
-- Слышь, Косинус, а вы с Маринкой как, разбежались? Я слышал, даже со скандалом. -- Контагин подумал, что болтать о чем-нибудь бренном всяко лучше, чем двигаться молча как затворники.
-- Плюнь себе в рожу! У нас все только наладилось.
-- А вы знаете, -- Контагин обратился ко всем, -- что Маринка сказала, когда с ним познакомилась? Я была "почти" девственницей.
-- Зомби! Закрой свой трухлявый рот!
-- В таком случае, коллеги, -- неожиданно подхватил тему Лединеев, -- я был почти Нобелевским лауреатом, когда на олимпиаде решал задачи по математике! -- Вундер заржал, польщенный, что его фраза удачно вписалась в диалог. Потом одна нога подкосилась, и он так же удачно вписался в ближайшие кусты шиповника. -- А... черти...
