Я убегал куда –нибудь за сараи, потому что не хотел слышать о своей матери ничего дурного. Для меня она была классной и очень красивой. И хотя готовила она не так вкусно как бабушка, постоянно сидела на диете, на которой держала и меня, хотя жили мы в маленькой комнате, предоставленной ей на ее работе, для меня она все равно была самой лучшей мамой. Мне самому нравилось в городе с ровными тротуарами, машинами и зданиями в несколько этажей. Город наш был совсем небольшим, но мне он казался огромным, еще и потому что я ничего подобного в жизни не видел.

Я сидел за сараем и плакал. После очередного подобного разговора я убегал за сарай и просто играл с какими-нибудь камушками. А потом убегал уже тогда, когда дед только заговаривал про скотину. Вскоре мы совсем перестали садиться с ним на крыльце. Нам стало не интересно, мы уже знали его рассказ наизусть.

Дед видимо искал с нами общения. В один из дней он взял меня с собой и повел в огород. Там находился колодец, деревянный, старенький, из которого черпали воду журавлем. Вода была очень вкусной. Бесспорно, потому что даже соседи иногда приходили за водой. Дед разрешал брать. Он подвел меня к колодцу, и я впервые посмотрел в него. В темноте виднелась вода, которая стояла ровной гладью. Деревянные стены были уже старенькими. Дед сказал, что я очень резвый. Но некоторых вещей стоит опасаться. Он сказал, что вот с ним можно подходить к колодцу. А без него нельзя.

Я спросил, почему. Дед ответил, что глубоко – глубоко проживает водяной. Что детей или других людей он может затягивать к себе. Так, что человек и сам не заметит. У меня похолодело внутри. Руки порылись пупырышками, а мелкие волоски встали дыбом. Наверное, я выражал испуг. Дед меня успокоил и сказал, что ничего не случится, если держаться подальше и не смотреть вглубь.

Я стал больше ходить с дедом, потому что мне было немножко не по себе. Он открыл мне такую тайну и разрешил открыть ее сестре. Я сказал ей об этом. Мы обходили колодец за три метра. И старались ходить в огород со взрослыми. Дед строгал что-нибудь, а я сидел рядом и смотрел. Или мы шли в гости к какому-нибудь его другу, проживающему за несколько домов, попросить какой-нибудь инструмент или отдать. А потом приходили домой, и нас ждал супчик на нашей вкусной колодезной воде. А бабка пекла нам блинчики по утрам, неимоверно вкусные.

Ближе к осени я возвращался к маме. Она показывала мне новый ранец, пенал и ручки. Говорила, что я должен стараться учиться. Еду она в приоритет не ставила никогда. Даже когда ее подруга сказала, что она меня недокармливает, поэтому я такой маленький, она огрызнулась и сказала, что отец у меня был маленький.

Отца своего я никогда не видел. Ростом я был действительно ниже среднего. Хорошо, что в классе был мальчишка, еще ниже меня. Как-то один из мальчишек сказал, что нам нужно ходить на баскетбол, что очень вытягивает рост. Его брат стал ходить и подрос. Он пошел, а я нет, потому что мама сказала, что это очень далеко от дома. Что нам некому помочь. Бабка свою скотину и деда не оставит, отца и старших братьев у меня нет. А ей еще после работы нужно убраться и приготовить.

Мать умерла, когда мне исполнилось 19 лет от воспаления легких. Началось все как простое недомогание, у нее была температура и кашель. Она лечилась дома. А когда стало совсем плохо, вызвали врача. Врач сказал, что легкие поражены пневмонией. Маму госпитализировали в стационар, где через два дня она скончалась. Я учился в техникуме. Мне было так горько, что я пошел в магазин и купил водки.

Я предложил выпить одному другу, с которым мы учились, но он отказался, сказал, что заболел. Мне больше некому было предложить. Я стал пить один дома и думать о том, что завтра приедут совсем старые бабка с дедом. Дед в последнее время очень сдал и мне показалось, что скорее всего он не выдержит утраты дочери и скоро тоже умрет. Я думал о комнате, в которой мы жили с матерью. Скорее всего, меня попросят выехать, потому что к данной организации, от которой предоставлялось общежитие, я не имел никакого отношения.

Я пил, мне становилось все более горько. Я думал о том, что у меня нет девушки, скорее всего по причине моего роста. Я пытался ухаживать за одной, но она была с характером и быстро дала мне отворот-поворот. Ну и куда мне было идти.

Я вышел на улицу и пошел просто освежиться. Мне не приходило в голову то, что у техникума есть общежитие и пока я учусь, можно пожить там. Мне не приходило в голову то, что друг говорил, что по ходу я нравлюсь одной девушке из нашей группы. В голове было пусто и темно. Я шел, ноги заплетались, я качался. Один раз даже упал вдоль дороги, потом всеж поднялся и снова пошел, держась о забор чьего-то дома. Я оказался в районе обычных деревянных домов, какие бывают во многих городах.

В какой-то момент очередной забор прервался, и я уперся в колодец. На стойке стояло двенадцатилитровое ведро воды. Я заглянул в ведро, оно было пустое. Я встал и стал крутить колодезное колесо. Ведро опускалось вниз. Я смотрел, как оно погружается в воду. Я смотрел на воду и вспоминал колодец из своего детства.

Я думал о том, какие же басни мне рассказывал дед о том, что водяные могут затянуть. Я стал взрослым и понимал, что никто там в глубине не живет. Я перевесился через край, голова моя оказалась висящей внутри колодца. Я даже крикнул что-то. И ждал пока кто-то откликнется. Голова моя закружилась, ноги обмякли, я стал очень неустойчивым и полетел прямо в холодную воду.

21.12.2017

В нашей компании по продаже собачьих кормов было несколько менеджеров, которые разъезжали по точкам и распределяли товар. Бумажные дела, пробки и пробои в логистике. Присутствие или отсутствие доверенных лиц на местах. Было много сложностей, которые все преодолевали. Были, конечно, случаи, когда мужики не задерживались, видя сложности. Или просто они не вливались в коллектив. Но в основном состав был постоянным. Кто уж вработался, тот вработался.

Все старались, но с тех пор, как в нашу компанию пришел один немой, он занял лидирующую позицию.

Я сам лично, когда был начальником отдела продаж, принял его на работу. Несколько человек до него сливались через пару недель. И ресурсы, которые мы тратили на обучение по неделе, не окупались и не приносили плодов. Этот мужик был среднего роста, скорее худой, чем средний. Он хорошо слышал, а говорить не мог. Я впервые столкнулся с таким в общении. Мы старались хорошо одеваться на работе, быть аккуратно постриженными. Мы учились общаться с клиентами правильно. Я сам руководил отделом продаж и знал, насколько важно «лицо фирмы». И если бы раньше кто-то мне сказал, что взял немого сотрудника, я бы сказал, что это минус и дискредитация. А сам я почему-то взял его на работу.

Я объяснял ему, как работать. Я говорил и не слышал в ответ его голоса. Обычно сотрудники задают по нескольку вопросов. Объяснения затягиваются. Начинаются дополнительные вопросы о карьерном росте, о спорте. А на визитах мы обсуждали политику или отношения в семье. С этим немым мы ничего не обсуждали. Нечего было обсуждать, потому что в таком случае я испытывал дискомфорт, что пытаюсь что-то выжать из него. Или странное чувство, что разговариваешь сам с собой. Он редко что-то спрашивал своими знаками. Или писал на бумажке.

Он абсолютно естественно встроился в нашу компанию, затратив на обучение три дня. И неожиданно для всех сделал большой объем работы, став лидером продаж. Мы удивились, думали, что возможно это случайность. Но когда на следующий месяц он вновь занял лидирующую позицию, мы поняли, что это не случайность.

Так месяц за месяцем он был первым, осваивая большие объемы. Коллеги на него зла не держали, потому что продажи выросли у всех. Всех премировали. Я, как начальник, был очень доволен. Год мы бились упорно пытаясь вырасти, но ничего не получалось. А сейчас с какой-то легкостью, мы вышли на другие обороты.

Прошло три года, а он все работал. Исправно, четко, как немецкий механизм. Выезжал в поля и никогда не отпрашивался. Отгуливал отпуска и возвращался в строй. Я думал об его успехи. Ездил с ним на визиты иногда. У него все проходило четко, без разговоров. Документация его всегда была в порядке. Никогда ничего не забывал и не распылялся. С его визитов мы, как правило возвращались раньше обычного, сделав всю работу. Ранним вечером совершенно бодрым я был уже дома. Или подъезжал к работе друга. И когда тот выходил после трудового дня, мы шли в какое-нибудь место, где расслаблялись и общались на общие темы.