Олеся Нахимовна не заставляла Сережу Бизона заткнуться и делать свою работу без лишних слов. Раз она поплакалась ему в жилетку, жалуясь на непотребное поведение Андрея Жуя, то почему-бы не дать высказаться Бизону об истории, которая его волнует и заставляет переживать настолько сильно, что он хранит газету «Совершенно Секретно» в которой напечатана статья об этом. Ксюшка Ястребова не имела к Бизону непосредственно прямого отношения, но, по его словам, связующим звеном между ними была его старшая дочь Танька, чьей подружкой и была несчастная жертва маньяка Атласника. Левит позволяла бородатому мужчине говорить об этом, надеясь, что пересказав сейчас историю наспех, он не станет возвращаться к ней после.

– Атласнику дали пожизненное заключение, – продолжал Бизон, доставая свой детородный орган, который Левит с готовностью приняла в свои умелые ручки, – а Ястребову через какое-то время познакомили с каким-то мужиком… Вроде старовера… А, нет! Даже не старовера, а вообще это… как его… язычника. Короче, он практиковал славянское язычество. Организовал целое поселение под Москвой. Община язычников! Можешь себе представить? И имя себе придумал какое-то чудное… Светолюб… Или типа того. Язычник конкретно прополоскал мозги Ксюшке. Не держи зла, дескать, на этого маньяка, а сделай ему добро. Добро и любовь спасет мир.

– Угу… – Левит была немногословна. В этот ответственный момент тема любви была неуместна. О любви пусть думают романтики, а сейчас идет конкретная работа, занятие, секс.

– Нет, ты дослушай, – продолжал Бизон, сделав небольшую паузу, – Теперь эта дурочка Ястребова навещает Атласника в его тюрьме и проповедует ему древнеславянское язычество.

– Слушай, харе трендеть! – Левит пришлось сделать замечание. От любви звукорежиссёр перешел к изнасилованию, а в данной ситуации это еще более неуместно. Причем перешел не на словах, а на деле, приноравливая свой лопающийся от перевозбуждения член к самому тепленькому женскому месту.

– И что самое удивительное, – не унимался Сережа Бизон, – Атласник на зоне совсем изменился, стал на себя не похож. Ходит и улыбается, любит всех. Поэзию стал писать. Про любовь, естественно, и про добро. Стал образцовым заключенным… – и вдруг Бизон выпрямился, что-то вспомнив. – О! Вспомнил!

– Чего ты вспомнил, трепло? – проворчала Левит. – Давай, приступай к делу, я горю! Только молча.

– Вспомнил, как зовут того язычника древнеславянского! Любосвет! Его зовут Любосвет!

Левит схватила обеими руками бизоний ствол и уже сама пристраивала его кое-куда, но до непосредственного соития дело так и не дошло, ибо совершенно внезапно как свисток полицейского раздался резкий крик от которого влюбленная парочка синхронно вздрогнула и повернулась на источник крика, перепуганная тем, что кто-то застал их в самый интересный момент. Бизон подумал о своей гражданской жене, а Олеси, как женщине абсолютно свободной и ни перед кем не отчитывающейся, боятся было не кого, но ее привел в смятение сам факт появления кого-то непрошенного.

– Кто вам позволил! – кричала девушка в дверном проеме, насыщая свои слова всей злостью, на которую были способны ее голосовые связки. – Кто разрешал вам?

– Э-э-э… – звукорежиссер замешкался с ответом на неопределенный вопрос и, отпуская Левит, прятал свой член. – Чиксуля, тебе какого х… здесь надо? Кто ты и не пошла бы ты вон! Отваливай!

Но девушка не унималась и разносила свои злобные крики по всей студии. Прикрываясь руками, Олеся приняла сидячее положение и вознамерилась ответить непрошенной гостье достойным посылом, но только растерянно захлопала глазами, узнав в нарушительнице покоя Ламию – подружку Андрея Жуя.

– Какого х… тебе тут надо? – с каждым произнесенным звуком голос Олеси Нахимовны набирал угрожающую интонацию. Последнее слово она уже выкрикивала в полный голос. – Пошла от сюда! Пошла вон!!! Сережа, ты почему не закрыл дверь?

– Я запирал, бл… – ответил Бизон голосом, лишенным уверенности.

Ламия приблизилась к режиссерскому пульту. Она была переполнена ненавистью.

– Вы меняли музыку! – кричала она, пронзая Бизона и Левит взглядом змеи перед прыжком. – Вы изменили творение Андрея! Кто вам позволял?

– Ничего мы не меняли… – соврала Левит, не понимая как Ламия проникла в студию, если входную дверь можно было отворить только изнутри, а ключ был только у Бизона, который был тут с ней и никуда не отлучался. А дверь он закрывал, это точно, Левит слышала тройной щелчок замка.

– Меняли! – кричала девушка. – Ты, старая шмара, не имеешь никакого права вмешиваться в творчество Андрея! Тем более за его спиной!

– Как ты меня назвала… – Олеся Нахимовна уже застегивала лифчик.

– Молчи! Молчи! Твое дело – обеспечивать Андрею условия для работы и подыскивать площадки! Не забывай, пенсионерка, что ты всего лишь…

– Стой на месте! – рычала Левит, натягивая трусики и джинсы. – Стой, я тебя сейчас убивать буду!

– Не ты главная в группе! – продолжала наступать Ламия. – Ты только менеджер – твое дело считать деньги и не более того!

– Сережа, хватай ее! – крикнула Олеся, не справляясь с замочком. – Держи эту дрянь, сейчас я ее…

Но звукорежиссер не подчинился любовнице, обнаженный по пояс, он встал с дивана и переводил взгляд с двух взбесившихся девиц, которые вот-вот вцепятся друг другу в глаза и волосы. Он был растерян и обескуражен.

– Молчи! – еще раз повторила приказ Ламия. – А ты, здоровяк, не вмешивайся! Понял? Не вмешивайся!

– Я не вмешиваюсь.

Ламия вновь повернулась к Левит:

– Это не Андрюша работает на тебя, а ты на него! Запомни это и никогда не забывай, если не желаешь себе неприятностей, которые я могу тебе устроить. Да такие, что ты вообще пожалеешь, что разевала пасть и пыталась что-то проквакать, старуха! Твое место уже на кладбище старых бл…!

– Я на него работаю? – задохнулась Левит. – Я? Я работаю? Ты… Девочка, ты вообще понимаешь, что говоришь?

Не давая рок-звезде опомниться Ламия ткнула пальчиком в Бизона:

– А ты давай мне флешку на которую Андрюшенька записал весь материал! Вынимай ее из разъема и давай сюда!

– Сережа, ты не сохранял изменения на флешку? – спросила Левит и тот отрицательно покачал головой. – Только на жесткий диск?

– Олесь… Я отвлекся. Не успел. Хотел после…

– Ничего ей не давай.

Но Бизон уже вынул флешку из USB-разъема и протягивал ее Ламии. Та схватила ее и приказала мужчине стереть все изменения с жесткого диска, и звукорежиссер двумя кликами мышки выполнил ее приказание.

– Что ты ее слушаешь! – кричала Левит. – Кого ты слушаешь!

– Олесь, ну мы, действительно, напрасно меняли басы… Андрей же не велел… – бормотал Бизон. – Жую виднее, это его песня… Он решает.

– Сережа! – Олеся вцепилась в его крупный как у быка торс. – Ты…

Она повернулась к тому месту, где только что стояла Ламия и где ее уже не было. Олеся Нахимовна захлопала глазами, если не считать ее и Бизона, то студия звукозаписи «Манхеттен Медиа» была совершенно пуста. Как это было пять минут назад. Левит в одном лифчике выбежала в коридор. Никого. В двух других помещениях – никого. Еще одна дверь была наглухо заперта, но Левит потребовала от Бизона открыть ее ключом, это была кладовка и там было пусто как и везде. Ламии в студии не было, входная дверь была надежно заперта Бизоном изнутри. Госпожа Левит принялась названивать Жую, но тот был вне зоны действия сети.

Через четыре минуты тщетных поисков непрошенной гостьи и таких же тщетных попыток дозвониться до Жуя, Левит уже давила на газ своего «Мицубиси Эклипс», горячим ветром рассекая ночные петербургские улицы.

Кипящая от гнева, униженная и оскорбленная Олеся преодолела несколько километров ночных питерских улиц за несколько минут, подрезав по пути баснословно дорогущий «Ламборджини». Оранжевый с открывающимися вверх дверцами и с блатными номерами. Водитель «Ламборджини» возмущенно нажал на клаксон и задетый до глубины души социальной несправедливостью (где это видано чтобы автомобиль классом ниже подрезал или даже обгонял автомобиль более дорогой. Для чего он, спрашивается, влез в кредиты и пригнал из Европы «Ламборджини»?) нагнал левитовский «Эклипс» и вдавил клаксон снова. Олеся, не поворачивая головы, опустила стекло и показала любителю понтовых автомобилей средний палец. После чего подняла стекло и подрезала «Ламборджини» повторно. На проспекте Обуховской обороны она припарковалась уже переполненная ненавистью ко всему живому. Жуй продолжал находиться вне зоны действия сети или просто-напросто выключил телефон, а Олеси Нахимовне очень хотелось высказать ему в лицо все что она думает о его обнаглевшей до крайности подружке, которая, мало того что самым безобразным образом обломала ей долгожданный секс, так еще и наговорила ей столько гнусностей, что этому не может быть никаких оправданий. Левит такого никому не прощала. Сейчас она заставит Жуя ответить за слова своей рыжеволосой мерзавки, воображающей из себя черт знает кого!