– Значит, что офигел… – бурчу себе под нос, кривясь и потирая ушибленный зад.

Лицо Хотборка теперь совсем близко, и я вижу гаснущие искры веселья в его черных раскосых глазах.

– Если это что-то вроде "сошел с ума", то это скорее про тебя, ведьма…Сотворить со мной такое, – хрипло заявляет Хотборк, переставая улыбаться.

Его взгляд меняется, тяжелея и плавясь. Шероховатая ладонь, крепко обхватывающая мою щиколотку, медленно ползёт по ноге вверх.

– Снимай свой морок, Хель, пока не поздно, – обманчиво бархатным голосом предлагает Бьорк, оглаживая мою коленку под юбку и повергая этим в шок, – Иначе я за себя не ручаюсь.

– Ка…какой морок? – мямлю я, – Я правда не пони…

Не дослушав, Хотборк с раздраженным рыком вновь дергает меня к себе, привставая со шкур. И я охнуть не успеваю, как оказываюсь на спине, придавленная сверху жарким, тяжелым и, твою мать, оказывается абсолютно голым мужским телом.

– Этот морок, Хель, этот! – разъярённо хрипит Бьорк, склоняясь к моему лицу и обдавая кожу горячим кедровым дыханием, – Чувствуешь?

Он выразительно вдавливается в меня, качнув бедрами, отчего я моментально заливаюсь жгучим красным. Ну…тут надо трупом быть, чтоб не почувствовать…

– Стоит! – возмущенно восклицает ярл.

– П-поздравляю…– бормочу в ответ, умирая от смущения и отводя взгляд от его искаженного праведным гневом лица.

– А с Кирой только что нет! – рычит озлобленно Хотборк, больно перехватывая пальцами мой подбородок и заставляя вновь взглянуть ему в глаза.

– С-соболезную…– выдавливаю из себя я, не зная, куда себя деть от этого милого разговора.

– Исправь это…– угрожающе шипит Бьорк.

– Подожди пару минут, скоро сам упадёт, – нервно облизнув губы, предлагаю я.

– Ах ты, мар-р-ра…– рычит страдальчески Хотборк и впивается мне в рот.

От шока я широко распахиваю глаза, вперив ошалелый взгляд в бревно перекрытия у меня над головой. Нежную кожу саднит от жесткого давления, царапает щетиной, терпкий привкус кедра и кисловатые нотки хмеля обжигают кончик языка. Мужские губы вжимаются в мои, неумолимо размыкая, внутрь проталкивается язык, сплетаясь с моим. Я не отвечаю, но застываю под Бьорком, не находя в себе сил даже для малейшего сопротивления. Меня дезориентируют тяжесть его голого тела, которое я ощущаю каждой клеточкой, влажное сбивчивое дыхание, сплетающееся с моим, движения его языка, находящего мой. Я просто…Я…

Ярл, довольно заурчав что-то нечленораздельное, отстраняется от моего рта, влажно целует в шею, чуть скатившись с меня на бок, лениво оглаживает моё бедро и…затихает. А через секунду мою левую барабанную перепонку разрывает его громогласный храп.

Что…Всё? Боже…

Нет, я рада, но…

Нет, Оля, ты рада! Рада, отлично же, да? Отлично…

Надо бы выбраться из-под этого алко-Казановы. Если повезет, то наутро Хотборк вообще ничего не вспомнит. Или сделает вид, что не вспомнит, что меня тоже абсолютно устраивает. Я аккуратно пытаюсь приподнять тяжелую лапищу, покоящуюся на моём животе, но тут же замираю от недовольного сонного рыка. Тяжко вздыхаю, решая подождать, пока Бьорк заснет покрепче. Силюсь не закрывать глаза…Но мне вдруг так уютно и тепло. И веки будто чугунные, и ноющие мышцы млеют, расслабляясь, и…

Я так и засыпаю в объятиях своего пьяного голого «хозяина».

Просыпаюсь я от того, что кто-то настойчиво тормошит мою коленку, высунутую из-под вороха шкур. Открываю, щурясь, глаза, и тут же натыкаюсь на пристальный скальпирующий взгляд Хотброка. По телу лавиной прокатываются покалывающие до дурноты мурашки, и прошлая ночь предстаёт пред внутренним взором в мельчайших подробностях. Слава богу, он уже встал и одет…Проснуться в обнимку с ним голым…Я бы…Шумно сглатываю, не в силах додумать, и медленно приподнимаюсь на локтях, хмуро взирая на своего "хозяина".

– Долго спишь, ведьма, – роняет Бьорк, отпуская моё колено и выпрямляясь.

На нем та же одежда, что и вчера на пиру: светлая льняная рубаха с толстой шнуровкой на груди, темные полотняные штаны, мягкие невысокие кожаные сапоги, пояс из той же, что и обувь, рыжей кожи со свисающими сбоку топориком и короткими ножнами. Только теперь длинные смоляные волосы Хотборка не распущены, а убраны в несколько колосков- косичек, змеями расползающихся по его широким плечам. А ещё от Бьорка вкусно пахнет и, учитывая, какая постоянно вонь царит кругом, это просто невозможно не заметить. Я невольно с жадностью втягиваю хвойный аромат, исходящий от мужчины, остро ощущая при этом, какая я по сравнению с ярлом сейчас грязная. Мне становится до тошноты неловко, и я, кутаясь в шкуры, подтягиваю колени плотнее к груди и насуплено поглядываю на чистенького Хотборка.

Бьорк наклоняется и привычным уже жестом перехватывает мой подбородок двумя пальцами, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

– Я проснулся голый, ты лежишь рядом…Что было, ведьма? Я брал тебя? Ты сама пришла? – вкрадчиво интересуется ярл, блуждая пытливым взглядом по моему лицу.

– Пф-ф-ф, ещё чего! Сама…– от возмущения у меня воздух в легких начинает булькать. Какой он всё-таки…От скромности не умрет, – Сама к тебе только твоя невеста ходит, Хотборк!

– Кира? Она здесь была? Что ты мелешь? – у Бьорка на секунду округляются его раскосые глаза, а пальцы на моем подбородке непроизвольно вдавливаются сильнее. Я морщусь от боли, и Хотборк, опомнившись, отпускает.

– Была. Попрощаться хотела, не знаю, что у вас тут происходило, я ушла, – аккуратно выдаю неполную версию событий, опасаясь новых обвинений в каком-нибудь мороке. Нижняя часть лица выразительно горит, намекая на то, что после нежных прикосновений Хотборка, скорее всего, мне на память останутся синяки, – Потом я вернулась. Ты был голый, подозвал к себе, повалил рядом и…захрапел.

Я развожу руками.

– И всё? – подозрительно щурится Хотборк.

Киваю, хлопая на него кристально честными глазами. Бьорк тяжело вздыхает и чешет заплетенную макушку.

– Ладно, – рассеянно бурчит, отходя от меня, – Вставай, Хель. На рассвете Вейла вернулась. Проводим драккары Хольмов, и сведу тебя к ней. Посмотрим, что старая ведьма скажет…

Бросив задумчивый взгляд в окно, Хотборк резко поводит головой, словно сбрасывая оцепенение, и скоро направляется к выходу.

– Ну? – его нетерпеливый окрик бьёт по барабанным перепонкам.

Прежде чем подняться, я опускаю взгляд на свои черные ступни. Раздраженно повожу плечами из-за неприятно липнущего к телу, пропитанного морской солью и по’том обгорелого у подола платья, и с легким отвращением принюхиваюсь к себе.

– Я очень хочу помыться, – поднимаю на ярла глаза, – А ещё я босая, и чистое платье тоже бы не помешало, Хотборк…