Озадаченный неожиданным поворотом Максим опрокинул остаток тутовки в себя и заел его куском холодного мяса, облепленного желтым жиром.

– Ну, спасибо… – следователь поплелся к выходу, – чувствую себя еще хуже, чем до приема алкоголя.

– Эй, москвич! – Голос хозяина остановил его в открытых дверях. – Те люди, точнее, нелюди… они заслужили. Не знаю, кто их… но я бы так же сделал.

– Вы лучше не лезьте, куда вас не просят! – резко парировал Максим.

– Хорошо! Не буду. А ты, если хочешь развлечься, загляни в салон «Мэрелин». В «Гугле» есть, посмотри. Там Анжела работает. До десяти часов. Она москвичей любит.

Жорик нажал очередную кнопку, и освещение фасада потухло, погрузив Максима в черный провал темной и опасной улицы.

«Как он понял?!» – мелькнуло в голове у немного ошарашенного концовкой разговора Лебедева.

Действительно, как этот шашлычник понял, что происходит с ним, Максимом?!

Потухший фасад ресторана остался позади. Десять шагов – и Лебедев окунулся в почти непрозрачную стену из дождя и мрака. Надо было куда-то идти! И он побрел в сторону городского сквера, на краю которого всезнающий поисковик показывал здание салона красоты «Мэрелин».

Дождь на несколько минут затих – и реальность вокруг слегка прояснилась. Мимо Максима в какой-то момент проскочила явно торопившаяся куда-то девица в коротком розовом платье.

«Больная!» – Максим удивленно поежился и посмотрел на выплывшую из полумрака вывеску салона. Он оказался двухэтажным. В ярко освещенном окне второго этажа маячила одинокая женская фигура.

Максим оглянулся вокруг – неподалеку горели редкие тусклые фонари на входе в сквер. В отдалении, за перекрестком светились окна пятиэтажек. Но до них было совсем далеко. И лишь метрах в двухстах от него, через два ряда аллей на противоположной стороне улицы Ворошилова стояло здание управления полиции. На первом и втором этажах светилось по одному окну. Напротив входа уже стояла та самая девушка в коротеньком летнем платьице.

Кажется, никто не видел, как следователь из Москвы заходит в здание салона красоты. Ну и хорошо!

Когда Лебедев взялся за ручку двери под вывеской «Мэрелин», окно на первом этаже управления полиции потухло.

Михаил шел по темному коридору пустого управления, четко вымеряя шагами расстояние по протертому ламинату второго этажа. Большинство сотрудников отправили в Туапсе и на объекты. Не было даже группы быстрого реагирования, обычно отдыхавшей в своей комнате, развалившись на протертых диванах.

Дежурный из комнаты у входа отсалютовал майору и, выключив свет, пошел на выход.

Симонов продолжал считать шаги…

Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Ровно двадцать шагов от лестницы до двери оперативного штаба, который был оборудован почти год назад. Уже тогда в крае начались проблемы с погодными выкрутасами.

Оперативный штаб, любимое детище полковника, был большой комнатой с несколькими рабочими местами. В ночные часы он дублировал функции дежурной части. Решение спорное, но, как ни странно, его согласовали в Краснодаре и запустили в качестве эксперимента.

Помещение штаба занимало все левое крыло управления. Столы, сдвинутые в один большой остров по центру, были заставлены компьютерами, пультом быстрого реагирования, радиостанцией, телефонным коммутатором, принтерами и всякой мелочовкой. Справа от входа и по центру на стенах висели карты города, района и края. Зачем-то на левой стене красовалась гигантская карта Российской Федерации из лохматых двухтысячных с подкрашенным полуостровом в левом нижнем углу.

Неподалеку от острова из столов в центре комнаты красовался стенд с приказами и ориентировками – самая живописная составляющая скучной обстановки. Физиономии разыскиваемых поневоле заставляли вздрогнуть редкого неискушенного посетителя.

Чуть дальше, в дальней части комнаты расположилась зона отдыха – чайный стол с микроволновкой, холодильник, кулер, стулья и огромный потрепанный диван перед старым ламповым телевизором.

Казалось, в момент, когда погода на улице не предвещала ничего хорошего, в этой огромной и слегка зловещей комнате должны были царить суета и нервное напряжение. Однако все было совсем наоборот. Единственный сотрудник – молодой лейтенант в форме без кителя, – чуть согнувшись, молча жестикулировал у окна, выходившего на улицу. Тишину в помещении нарушали новости местного канала, тревожно освещавшие ситуацию с селевым потоком в районе Туапсе:

– …Шторм, обрушившийся на черноморское побережье, а также на близлежащие горные районы, превратил юг и запад Краснодарского края в настоящую зону природного бедствия. По данным синоптиков, здесь за прошедшие сутки выпала как минимум месячная норма осадков. За считаные часы затопленными оказались более пяти тысяч домов. В зоне потенциального подтопления еще сорок две с лишним тысячи домовладений. По данным экстренных служб, без крова остались более ста семидесяти тысяч человек. И это результат только первого дня! Все вокруг – и простые граждане, и чрезвычайные службы – ждут нового, еще более мощного удара стихии.

Почти бесшумно отворив входную дверь (Михаил лично заботился о том, чтобы петли именно этой двери всегда были смазаны), майор быстро окинул взглядом помещение и несколько секунд ждал реакции младшего по званию. Но тот был настолько увлечен «вытанцовыванием» прощения у кого-то за окном, что не собирался даже оглядываться.

Симонов решительным движением закинул мокрую фуражку на вешалку у двери. Звук соприкасающихся предметов заставил, наконец, лейтенанта среагировать. Увидев майора, он почти метнулся к выходу, срывая по пути свой китель со спинки стула.

– Михал Александрыч, добрый вечер! Все у нас в порядке, два экипажа на трассе, журнал заполнил. На районе тишина. Я пошел.

Скороговорка лейтенанта была настолько энергичной, что заставляла его самого проглатывать окончания некоторых слов. Он вихрем пронесся мимо майора, схватив с вешалки зонтик и фуражку. Казалось, еще секунда, и след лейтенанта простынет за дверью оперативного штаба. Но счастливый полет молодого орла был прерван жестким взглядом Симонова. Парень как будто споткнулся об него, не добежав всего метра до выхода.

– Доложите по форме, лейтенант! – Голос Михаила звучал негромко, но почти угрожающе.

Семен, а именно так звали беднягу, понял, что ускользнуть быстро не удастся. Изнывая от нетерпения, он бросил быстрый взгляд в сторону окна и затараторил с некоторой обидой в голосе:

– Михал Александрыч… Товарищ майор, третий и седьмой экипажи в городе. Третий на въезде, патрулирует трассу до курортной зоны… в связи с предупреждением МЧС. Седьмой – на основном маршруте.

Выслушивая отчет молодого сотрудника, Симонов подошел к столу, на котором лежал раскрытый журнал звонков и обращений. Заглянул внутрь и быстро пролистнул несколько последних страниц.

– Происшествия за время дежурства?

– Существенных – никаких! – Семен явно торопился и рассказывать о всякой «мелочовке» не хотел. Но резкий, колючий взгляд Михаила вернул его к реальности. – Ну, пацанье залезло в сад к Григоряну. Еще звонили из кафе на площади, просили алкаша забрать. И все, Михал Александрыч. Можно, я пойду уже?

– Кто звонил? – Симонов как будто не слышал последней мольбы лейтенанта.

– Ирина, Василича дочка. Я экипаж направил. Через пятнадцать минут будут там. Так я пойду?

– Кто он? Алкаш этот!

– Да откуда я знаю, дядь Миш?! Кому он нужен?! – Возмущение Семена начало выливаться за пределы его представлений о субординации и воспитании.

И тут что-то изменилось в освещении комнаты. На миг показалось, что в помещении закоротило настольную лампу. На самом деле где-то в соседних горах ударила молния. Пара секунд, и следом за ней послышались раскаты отдаленного грома. Семен заволновался еще больше.

– В общем, все звонки в журнале, товарищ майор, а мне бежать надо! Разрешите идти?

Михаил, не поднимая головы от журнала, слегка кивнул, давая добро, и тут же пожалел об этом. Его взгляд выцепил в таблице запись, которая вызвала вопросы.