– Иван, чё ты лезешь? Это наши дела. Иди своей дорогой. – Слова были правильные, вот только интонация подводила, делала их просящими.

– Ваши дела стали моими. Валите отсюда.

– Ладно, ладно. Мир, – произнёс вертлявый. – В другой раз поговорим. Пошли, Санёк.

– Ага, в другой раз увидимся. Чао, мальчики, – с издёвкой произнёс защитник униженных и оскорблённых.

Боров оттолкнул от себя мальчика и тот, не удержавшись на ногах, влетел в стену и упал. Его защитник подошёл к нему и помог подняться.

– Спасибо, – поблагодарил мальчик. – Без тебя мне бы не жить. Завтра всё начнётся сначала. Они в моём классе учатся.

– Не боись, разберёмся. Я тебя знаю, ты в пятом «А» учишься. Тебя зовут… – Иван напряг свою память и выдал: – Слава Яковлев.

– Точно.

– А меня…

Но договорить он не успел, Слава его перебил:

– Кто же Ивана Алёхина не знает. Рад знакомству, – и утерев нос, Слава протянул свою худенькую ладошку для рукопожатия.

Знакомство состоялось.

Мальчик Слава выглядел тщедушным, тонкокостным и красивым словно девочка. Его же спаситель, наоборот, мог гордиться высоким ростом среди сверстников и пользовался заслуженным авторитетом, добытым им в многочисленных драках. От компаний школьных хулиганов он держался подальше, с ними он скучал, – не те интересы, не те забавы. Иван предпочитал оставаться одиночкой, в нужный момент используя свои физические данные, полученные им в генетической лотерее от родителей, для отстаивания своей независимости. В школе его уважали и боялись. А вот злоба в нём никогда не бурлила: когда он дрался, он будто бы работу выполнял – нужную, важную, но не любимую. Родившись мальчиком с добрым сердцем, он старался при каждом удобном случае защищать более слабых сверстников. За своё великодушие Иван никакой благодарности не ждал. Учился он на тройки: классические школьные предметы, за исключением биологии, его не интересовали.

Заметив, что хулиганы вытряхнули портфель мальчика Славы на пол и расшвыряли по сторонам его содержимое, Иван помог собрать учебники. Наткнувшись на одну очень толстую книгу в сером матерчатом переплёте, явно художественного содержания, Иван её поднял и протянул Славе, пытающемуся привести себя и портфель в порядок.

– Какая толстая. Про что книга? – спросил Иван просто из вежливости и немного заинтригованный размером книги.

– «Графиня Монсоро», Дюма. Не читал?

– Не-а.

– Да что ты? Книжка высший класс. Я её уже второй раз перечитываю. Хочешь дам почитать?

– Да нет, – с опаской посматривая на её толщину, ответил Иван.

– Бери-бери. Потом мне спасибо скажешь, – настырно суя ему книгу в руки, советовал Слава. – Начнёшь читать – не оторвёшься. Тебе точно понравится. Там про настоящую любовь, честь и дружбу.

Поддавшись на уговоры, а больше не желая расстраивать спасённого им мальчика, желающего ему сделать что-то приятное, Иван согласился и взял книгу на почитать. Книга ему действительно понравилась, она стала его первой литературной любовницей, но далеко не последней в длинном ряду произведений человеческой мысли. Иван совершил для себя настоящее открытие.

Мальчики подружились и до семнадцати лет держались вместе. Иван шуточно называл своего друга Профессором, а Слава в свою очередь именовал его Героем. Окончив школу, Слава поступил в МГУ на физмат, а Иван вместе с семьёй переехал в Сочи. В следующий раз они встретились только через девять лет.

Иван Алёхин к своим двадцати пяти годам, после машиностроительного техникума отслужив в армии, в танковых войсках, возмужал, превратился в высокого красивого парня с узкими бёдрами и широкими печами. Белёсые от рождения волосы потемнели и приобрели приятный пшеничный оттенок. С армейских времён Иван привык к коротким волосам и носил причёску ёжиком, выбривал затылок и голову с боков. Зелёные глаза запали глубже в воронки глазниц и оттуда мерцали неломким взглядом холодных, вмёрзших в череп изумрудов. Его мальчишеские густые брови остались в прошлом, словно сгорев в пламени сражения. Рот стал шире, а пухлые губы стали сочными, ещё более соблазнительными для противоположного пола. Щёки впали, резко обозначив носогубные складки, придав его лицу выражение сурового вызова. Подбородок, без характерной ямки, потяжелел и окончательно оквадратился.

Характер Ивана оформился: он, от природы человек не глупый, приобрёл житейский опыт. В первую очередь он понял, что беспощадным надо быть прежде всего к себе, а уже после этого требовать что-то с других. С ним осталось его любопытство ко всему новому, привитое ему лучшим другом детства – Стасом. Переехав в Сочи, он открыл для себя чудесный мир любви. Часто и быстро влюбляясь, Иван, так же быстро охладевал к предмету своей недавней страсти. Он держал свои чувства под жёстким контролем, отлично понимая, что сильные эмоции могут дать человеку очень много, но и забрать могут ещё больше, если он не умеет, как следует, справляться с этим всепожирающем любовным пожаром. Для Ивана за обожанием новой женщины всегда следовало разочарование, переходящее в презрение.

Не проходящее же влечение он испытывал только к книгам, стихам и в последнее время распробовал вкус фильмов разных стилей и направлений, объединённых наличием в них непримиримых конфликтов между героями и являющие собой пример триумфа воли над предлагаемыми безвыходными обстоятельствами. Сравнительно новым увлечением для него стало увлечение спортивными машинами. Средств на приобретение настоящего спортивного кара у него пока не хватало. Но он поставил перед собой цель и будучи по натуре упёртым, целеустремлённым, планировал купить машину в ближайшие три года. А имя машина-мечты – форд «Мустанг», в свободной продаже отсутствующая, ибо в нашу страну из Пендосии напрямую не поставлялась, а попадала в Россию частным порядком.

Сейчас Иван работал заведующим распределительным центром городской овощной базы. Место досталось ему не просто так, пришлось пахать день и ночь, начинать свой подъём по карьерной лестнице с простого грузчика, чтобы через три года дослужиться до полновесного хозяина склада.

Вроде бы всё в жизни складывалось хорошо, но чего-то не хватало. Ярко светило солнце, совсем рядом шумело тёплое море, несли улыбки на длинных гладких ногах прекрасные загорелые девушки. Каждый летний сезон в изобилии прибывали новые свободные женщины на отдых. Любовь с ними, конечно, тянула исключительно на одноразовую. Зато её, этой одноразовой любви, было много, разнообразие на любой вкус. С годами всё это превращалось в пресный гарнир, а отсутствие главного блюда на духовном столе – настоящей любви, сказывалось острее. Книги и фильмы по-прежнему выручали. Жаль только их герои, многократного изученные им с разных сторон, стирались, как изображение на старых монетах. Их образ тускнел, замыливался, произносимые киногероями слова уже так не трогали, а новые книги почему-то не захватывали, не дарили ощущения сопричастности к действию происходящему на страницах. Только книги и фильмы, которые Иван прочитал, увидел до двадцати одного года, могли оставить в душе борозду и при повторном просмотре, к сожалению, со временем, всё менее глубокую. Иван тосковал, и чтобы забыться посвящал себя полностью работе.

В один из обычных будних трудовых дней, на излёте лета, во влажных, быстро сгустившихся сумерках Иван возвращался домой. Припарковав свой Опель на охраняемой стоянке за полкилометра от дома, Иван не спеша топал домой, наслаждаясь пропитавшимся морской солью воздухом развлекающегося последние летние дни курорта. От побережья доносилась какофония весёлых звуков заканчивающегося праздника. Алёхин неделю назад расстался со своей очередной пассией, и как никогда ощущал себя полностью свободным вольным стрелком. Ещё год назад в схожих обстоятельствах, Ивана подбрасывало бы от распирающей энергии нереализованных планов, а сейчас только лишь щемило в левой половине груди и не хотелось идти домой. В его жизни явно чего-то не хватало. Отсутствие присутствия.