— Не сравнивай своих обдолбанных придурков на байках и нормальных людей, мирные жители никогда не стали бы творить подобные бесчинства.

— А откуда, ты думаешь, взялись все эти «придурки», как ты их называешь? — он замедляет шаг перед поворотом и смотрит мне в глаза.

Я молчу, понимая к чему Карл клонит. Рози и остальные наверняка в прошлом были законопослушными гражданами, и если дело не в гипнозе, то я не могу даже предположить, почему они на стороне Крумбайна, а не в ополчении. Неужели Карл прав и человечество было обречено с самого начала?

— Люди не хотят быть хорошими, Ката, — он останавливается на дорожке, и вынуждает и меня сделать то же. — Быть добрым и гуманным не выгодно. Это устарело, и людям нужен новый порядок. И я дам им то, чего они желают.

— Что ты можешь дать им, кроме боли и страданий?

— Свободу быть собой, но так, чтобы это шло на благо новому обществу. Называй это как хочешь: анархия, новый коммунизм, радикальный социализм. Те, кто внес изменения в мой геном дали мне совершенный мозг и ум, которого не было ни у кого раньше. Наполеон, Гитлер, Сталин — все они глупцы по сравнению со мной. Я войду в историю, обо мне напишут в учебниках, и сейчас у тебя есть шанс стать частью всего этого. Твой муж был дураком, но ты не такая. В тебе нет этого глупого детского идеализма, чтобы ты не говорила.

— Ты совсем не знаешь меня, Карл.

— Я знаю достаточно, ты же помнишь того парня на стоянке, того с которым ты изменила мужу?

Я вздрагиваю и отшатываюсь как от пощечины.

— Откуда ты…

— О, так это я его послал, Ката. Мне нужно было подтолкнуть Стефана к действиям, и я дал ему компромат на его жену. И знаешь, я думал, это будет сложнее. Понадобиться пара свиданий, финансовые вложения, но хватило нескольких бокалов виски, чтобы ты отдалась ему прямо на парковке, — Карл хохочет в голос, а я ощущаю, как от стыда горят щеки. — Ты хуже, чем о себе думаешь, Ката, и мне это нравится. Избавься от иллюзий, прими свою темную сторону.

Он кладет руки мне на плечи, но я сбрасываю их.

— Отвали, Карл! Я не хочу слушать все это дерьмо, оставь меня в покое и заканчивай сношать мозг! Я сделаю все, что ты требуешь, но понимания от меня не жди.

Он шумно вздыхает, отворачивается и уходит за угол. Я оглядываюсь на фургон, а потом иду следом. У меня появилась идея насчет того, как вытащить доктора сегодня ночью и от осознания этого на душе становится теплее.

========== Глава двадцать четвертая ==========

Комментарий к Глава двадцать четвертая

Друзья, следующая глава будет последняя и от того как активно вы станете комментировать эту будет зависеть скорость с которой она появится. К финалу у меня иссякло вдохновение окончательно и мне требуется ваша поддержка и понимание что это кому-нибудь нужно.

***

— Ты удивила меня, — Крумбайн смотрит на меня из-под светлых бровей и ухмыляется.

Я в его «кабинете», вернее том что от него осталось. Взрыв вырвал кусок стены храма, и здание лишь чудом не обрушилось. Здесь, в дальней комнате, следы случившегося можно прочесть по трещинам на потолке, по выбитым витражным стеклам окон, и штукатурке которой усыпан пол и мебель. Но в остальном кабинет цел, хотя и выглядит потрёпанным, как и его хозяин. Видно бессонная ночь далась Крумбайну непросто.

— Удивила, ничего не скажешь, — повторяет он и устало трет глаза руками.

Я молчу, пока слова не имеют смысла. Нужно понять, что Карл уготовил мне в наказание после ночной выходки.

Крумбайн тяжело вздыхает, кладет тонкие пальцы поверх бумаг лежащих перед ним, задумчиво покусывает ус. После бессонной ночи я едва стою на ногах, но стараюсь не выдать этого, усилием воли расправляю плечи, вздергиваю подбородок.

В светлой густой растительности на лице Карла проступает тень улыбки.

— Я ждал чего-то такого, Ката, но ты превзошла все мои ожидания, — он поднимается, обходит стол, становится напротив. Карл чуть выше меня, но не выглядит внушительно. Белое мужское платье, подпоясанное кожаным ремешком не может скрыть его худобы, хотя я знаю, что он сильнее чем кажется.

Он был первым кто пришёл ко мне после случившегося, к тому времени я уже успела скинуть с себя грязные штаны и футболку и забраться под одеяло, но, если бы Рози мог обмануть мой маскарад, с Карлом это не сработало. Он грубо схватил меня за волосы и выдернул из постели, прижал к стене и ударил свободной рукой по щеке. Я попыталась применить против него прием самообороны, но не вышло. Крумбайн предугадал его и заблокировал мои руки, а потом и ноги, навалившись всем телом.

— Стерва! — он был так близко, что я ощущала мятный запах его зубной пасты и тепло дыхания. — Ты едва не погубила все, что я так долго создавал.

— Жаль, что не погубила, — отозвалась я.

В глубине его глаз молнией вспыхнула ярость, и я решила, что он убьет меня прямо сейчас, но Крумбайн обмяк, покачал головой и отпустив вышел из комнаты. Я услышала, как снаружи поворачивается ключ в замке.

Я вернулась в кровать, но до утра так и не сомкнула глаз, все ждала, когда за мной придут. Мне хотелось встретить смерть лицом к лицу, но видно мне была уготована иная участь. Едва рассвело за мной пришла Рози. Она выглядела мрачнее обычного, швырнув на поверх одеяла какие-то шмотки приказала:

— Одевайся и живо за мной. Он хочет тебя видеть.

Пока я натягивала на себя спортивные лосины и чистую футболку, принесённую Розалин, та стояла у дверей прожигая меня ледяным взглядом. Судя по темным кругам под глазами, и растрепанной прическе ей поспать тоже не удалось. Понимая, что это моя вина, я испытывала мрачное удовольствие. Я не смогла остановить Крумбайна, но я спасла доктора, к тому же мне удалось потрепать банду в ночь перед важным сражением. И даже если Карл намеревается казнить меня прямо сейчас, это того стоило.

Но Крумбайн меня удивляет. От ночной ярости не осталось и следа, он глядит чуть ли не с восхищением, мягко улыбаясь точно сытый кот.

— Если ждешь извинений, то их не будет, — говорю я, стараясь чтобы это прозвучало максимально дерзко.

— Извинения не стоят того времени, которое ты потратишь на них. Особенно после всего, что ты сотворила, — он касается моей щеки. — Я прекрасно понимаю, что ты ничуть не сожалеешь о содеянном.

— Не сожалею, — я сбрасываю его ладонь.

— Это хорошо, — он откидывает прядь волос привычным жестом. — Плохо другое, я должен был догадаться, что ты захочешь его вытащить, но почему-то решил, что тебе не хватит смелости рискнуть.

— Как приятно осознавать, что ты наконец понял с кем имеешь дело, — я сильно рискую, общаясь с Крумбайном в подобном тоне, но ничего не могу с собой поделать.

— О, да. Ты поразила меня, — Карл так искренне улыбается, что и я удивляюсь. Это ничем не походит на ту вспышку ярости, которую я наблюдала ночью. Теперь он выглядит так, словно я сделала что-то по-настоящему хорошее и в сердце шевелится первый червячок сомнения. Что я упустила?

— И ты не сердишься? — осторожно спрашиваю я.

— Уже нет, хотя ты доставила нам хлопот. Если бы я знал, что в этом чертовом фургоне может быть бомба, никогда бы не позволил притащить его в лагерь. Признаю, в этом раунде ты меня уделала. Но к твоему счастью я умею принимать поражения, к тому же мы еще не закончили.

Я не могу сдержать ухмылку, великий и ужасный Крумбайн, имя которого заставляло трястись от страха Ронни, признал поражение. Если бы верила в бога, то решила, что что это чудо его рук дело.

— Но ты же понимаешь, что я не могу отпустить твоего друга и должен буду послать за ним погоню? — Карл чуть отходит, поворачивается в пол-оборота и смотрит в разбитое окно. Внизу суется люди, слышен рев двигателей мотоциклов, приглушённая ругань людей. Банда готовится к отъезду.

— Тебе его не поймать, Хиршбигель наверняка уже далеко отсюда, — я продолжаю беспечно улыбаться, но на душе неспокойно. У меня нет стопроцентной уверенности в том, что Юрген сможет уйти от погони. — К тому же, какой в этом смысл. Он всего лишь мирный доктор, и не представляет для вас опасности.