— И…? — я начинаю злиться.

Тилль, наконец, поднимает взгляд, он почему-то выглядит напуганным. У меня возникает неприятное тянущее чувство в желудке. Что такого ему наболтал этот урод Ронни?

— Доедай, — говорит он, указывая на мой импровизированный бутерброд из печенья с сыром. — Я буду ждать на улице, поговорим в беседке на заднем дворе. Здесь слишком жарко, согласна?

— Конечно, — я чуть улыбаюсь, но на душе неспокойно.

Пока Тилль идет к дверям, я мечтаю о том, как всаживаю пару пуль Ронни промеж глаз, и улыбка на моих губах превращается в кривую ухмылку. Но у нас нет времени на бессмысленные фантазии, потому торопливо дожевываю последний кусочек печенья, отряхиваю крошки с одежды, допиваю кофе в пару глотков и тоже иду на улицу.

Тилль уже ждет меня внутри деревянной полукруглой беседки, утопающей в зелени. Она построена на небольшом помосте, и мне приходится преодолеть пять ступеней, чтобы попасть внутрь. Я ощущаю теплый запах натуральной древесины. Так пахло в доме, где я росла, и на несколько мгновений мое сердце сжимается от тоски по ушедшему детству.

Перекрытия беседки оплетают изумрудные листья лианы. Среди них, то тут, то там, свисают красные цветки, такие плотные, будто сделаны из воска. Когда подхожу ближе слышу низкое гудение пчел внутри каждого из них.

На лице Тилля причудливый узор из света и тени, он сидит, закинув ногу на ногу, и смотрит вдаль, туда, где в ярких лучах полуденного солнца сверкает ровная гладь озера.

— Хорошее местечко выбрали эти двое, для своего дома, — говорю я и сажусь на скамейку рядом с Тиллем.

Только сейчас замечаю зажжённую сигарету в его пальцах и понимаю, что тоже нестерпимо хочу курить. Мой отец говорил — бывших курильщиков не бывает и оказался прав. Я протягиваю руку, забираю сигарету из пальцев Тилля и глубоко затягиваюсь. Он молча вынимает другую из пачки, щелкает зажигалкой и, выпустив изо рта густую струю белого дыма спрашивает:

— Ты веришь в Бога?

— Нет, конечно, я же служила в полиции, — это старая шутка моего бывшего напарника. Он говорил дословно: «Тот, кто служил в криминалистической полиции, в Бога не верит». Не могу понять, почему в последние дни все время вспоминаю этого человека, ведь я не слышала о нем уже больше пяти лет.

Тилль вяло улыбается в ответ и задает второй вопрос, ничуть не лучше первого:

— А в то, что человек может обладать супер-способностями?

— С покойниками разговаривать что ли? Или паутиной плеваться, как человек-Паук? — я стряхиваю пепел с кончика сигареты прямо на пол беседки. — К чему эти странные вопросы?

— Ты же помнишь, что прочла в дневнике Стефана?

Я смотрю прямо ему в глаза и киваю в ответ. Тилль несколько мгновений молчит, а потом продолжает:

— Ронни, прежде чем сбежал, уверял меня, что все это не выдумки и главарь банды Безымянных вовсе не человек.

— Чушь собачья, — я качаю головой.

— Давай я сначала расскажу легенду, которую мне поведал Ронни, а потом решим, что с этой информацией делать, — говорит Тилль с деланным спокойствием, но я вижу, что в глубине его серо-зеленых глаз притаился страх, и это совсем мне не нравится.

— Ладно, — я тяжело вздыхаю и затягиваюсь. — Послушаем сказочки Ронни, будь он неладен.

Я откидываюсь спиной на деревянную спинку скамейки и умолкаю, а Тилль начинает рассказ…

Тридцать три года назад в маленьком поселении, в земле Бранденбург случилось несчастье. Глухой ночью, когда все жители мирно спали в своих постелях, начался страшный ураган. О нем не предупреждали синоптики, он взялся из ниоткуда, обрушившись именно на эту деревню, а после растворился в небытии. Ветер вырывал с корнем столетние деревья, срывал крыши с домов, ливень губил урожай, а град, размером со сливу, бил птицу и скот. Погибли даже люди. Старый булочник выбежал из дома, сказав жене, что должен отвязать собаку, сидевшую на цепи, да так и не вернулся. Его нашли утром с пробитым черепом. Кусок шифера, сорванный ураганом с крыши гаража, стал убойным снарядом. Водитель-дальнобойщик, спавший в своей машине на стоянке у местной забегаловки, на следующий день очнулся в больнице. На кабину рухнул дуб, росший поблизости. Насмерть раздавило продавщицу из обувного магазина, она возвращалась от приятеля на своей малолитражке, когда гигантский баннер с рекламой сети магазинов, в которых она работала, рухнул на нее прямо с небес. А жена местного священника в ту ночь погибла от шаровой молнии. Ослепительная вспышка света влетела в стрельчатое окно церкви, где она спряталась от грозы и ударила женщину прямо в лоб, когда та протянула к ней руки, приняв молнию за неопалимую купину. Страшный был ураган, но утром он закончился и на пороге своего дома, новоиспеченный вдовец-священник обнаружил корзину с младенцем. Он посчитал это подарком Бога, что забрал его верную супругу и усыновил ребенка, хотя ради этого и пришлось пройти все семь кругов бюрократического ада.

Мальчик рос тихим и замкнутым. Сверстники его не любили и побаивались. Местные жители поговаривали, что приемный сын священника одержим демоном, и его отец регулярно проводит над ним обряды экзорцизма. А иначе как было объяснить то, что в его дом постоянно приезжали священнослужители из других городов, проводили там пару часов, а потом спешно покидали поселение.

Маленькие города полны слухами и многие из них пустая болтовня, но когда парню еще не исполнилось шестнадцать, стали поговаривать что он совратил дочь мясника. Возможно, никакого насилия не было и соитие двух подростков произошло исключительно по любви, только после этого случая все отцы строго-настрого запретили своим дочерям и близко подходить к пасынку священника. Да и сам приемный отец взялся за мальчика и вознамерился выбить из него склонность к сластолюбию, только, похоже перегнул палку. За неделю до того, как парню исполнилось восемнадцать, его арестовали за жестокое убийство собственного отца. Он задушил его веревкой, а потом распял на собственноручно сколоченном деревянном кресте и выставил во дворе на общественное обозрение.

Провели тщательное расследование и юношу приговорили к пяти годам и восьми месяцам тюремного заключения, но когда срок заключения окончился его не выпустили, а перевели в специальное учреждение для душевнобольных, признав невменяемым. Там он должен был провести остаток своих дней, но что-то пошло не так.

За пять лет, что он был заперт в клинике душевных расстройств, никто ни разу не видел его сердящимся или взволнованным. Санитары привыкли, что щуплый парнишка все время проводит сидя в собственной палате и разговаривая сам с собой, наверное, потому и потеряли бдительность. В одну из безлунных ночей он каким-то невероятным образом выбрался из палаты и явил всем истинное лицо безжалостного убийцы. Тщедушный невысокий парень голыми руками убил четверых крепких санитаров, дежуривших в ту ночь, расчленил их тела ножом и разбросал по палатам. Но на этом он не успокоился. Дежурного врача, которого вырубил ударом по голове, сначала изнасиловал в извращенной форме, а после облил бензином и поджёг. Закончив с этим, он показал в камеру видеонаблюдения неприличный знак, вышел через дверь для персонала и растворился в ночи.

Копы искали его несколько лет, но безуспешно. Поговаривали, что беглец сколотил банду и поставляет женщин из восточной Европы в крупные бордели Берлина, но он ни разу не попался. И лишь однажды его ДНК всплыло в связи с массовым ритуальным самоубийством в женской общине.

Двенадцать женщин несколько лет жили коммуной в небольшом поселении неподалеку от Берлина. Все они вели целомудренный образ жизни и называли себя невестами Христа. Они занимались выращиванием экологически чистых овощей и фруктов и зарабатывали тем, что поставляли их в магазины для богачей. Дом стоял в уединенном месте и женщины не позволяли никому приближаться к своему жилищ, кроме курьеров, забиравших готовую продукцию два раза в неделю.

В один из солнечных июльских дней, приехавший курьер, нашел всех их мертвыми в своих комнатах. Женщины приняли яд. Каждая из них написала прощальную записку довольно странного содержания. Кроме признания в том, что они добровольно лишают себя жизни, в них была одна необъяснимая фраза: «Отрекаюсь и принимаю власть Твою навеки» Копы решили, что это очередной религиозный бред и закрыли бы дело, за отсутствием состава преступления, только после вскрытия обнаружилась еще одна удивительная деталь. Незадолго до смерти каждая из женщин вступала в сексуальный контакт. Причем, судя по словам эксперта, большинство женщин делало это впервые в жизни, и по собственной воле. Травм, характерных для изнасилования обнаружено не было. Но самым невероятным оказалось то, что все двенадцать, судя по анализу семенной жидкости, спали с одним и тем же мужчиной. После проверки, его ДНК обнаружилось в базе криминальной полиции. Мужчиной оказался тот самый приемный сын священника, убивший отца и сбежавший из клиники для душевнобольных.