Du musst nicht mit dem feuer spielen
Wenn du etwas wärme brauchst
***
Крупная холодная капля падает мне на лицо, и я машинально отмечаю, что пошел дождь. Это хорошо — влажная скользкая дорога мой союзник в борьбе с байкерами. Вдалеке раздаются раскаты грома, хотя мотоциклы издают такой шум, что возможно мне это послышалось. В воздухе остро пахнет надвигающимся ливнем, в этот аромат вплетается вонь бензиновых двигателей, запахи моего пота, влажной земли, липового цвета. Это странно, но в эту секунду я почти счастлива, хотя радоваться, в общем-то, нечему. На меня надвигается целая банда вооруженных головорезов. Они наверняка под кайфом и мечтают разорвать меня на кусочки. А еще Тилль. Вместо того чтобы улететь в безопасное место, он на кой-то черт вернулся назад, а сейчас на линии огня, пускай и защищенный корпусом дорогой машины с кучей наворотов. Ну что же, придется действовать по обстоятельствам, как впрочем, и всегда. Я глубже втягиваю носом заметно посвежевший воздух и поднимаю оружие.
Байкеров пять, теперь я вижу их отчетливо. Выстроились клином. Двое впереди и трое замыкают строй. Едут медленно — километров сорок в час, никуда не торопятся. До них метров сто. Слишком далеко для результативной стрельбы, но медлить нельзя. Я целюсь и нажимаю на курок. Самый ближний ко мне, из первой пары, вылетает из седла на дорогу. Мотоцикл кренится в сторону обочины, заваливается на бок и с металлическим скрежетом проскальзывает еще несколько сот метров, выбивая снопы искр от трения с асфальтом. Запах бензина усиливается. Громоздкий чоппер слетает с асфальта траву и там затихает.
Дождь усиливается. Теперь крупные капли барабанят по моей бейсболке, падают на плечи. Я не обращаю на них внимания и медленно двигаю дулом пистолета вслед за приближающимися мишенями. Мои надежды на то, что смерть товарища замедлит банду, не оправдались. Они даже не взглянули в сторону убитого. Судя по всему, все пятеро перед выездом плотно закинулись синтетиком.
Семьдесят метров. Нужно быть очень точной, чтобы и вторая пуля попала в цель. Я замедляю дыхание, как учили в академии, чуть корректирую ствол и готова уже нажать на курок, когда «Порше» пролетает мимо меня на полной скорости. Я машинально отшатываюсь. Волна воздуха и ледяных брызг бьет в лицо. Тилль направляет автомобиль в самый центр строя байкеров. Я как завороженная смотрю на это, не в силах отвести взгляд.
Бандиты так обдолбанны, что поначалу даже не пытаются отвернуть, и лишь когда до машины остаются считанные метры, понимают что происходит и сворачивают. Но уйти удается не всем. Слышится глухой звук удара, хруст стекла, лязг металла о металл. Будто бы в замедленной съемке вижу как, сделав тройное сальто в воздухе, словно тряпичная кукла, пролетает водитель первого байка. С его головы срывает глупый пробковый шлем, выкрашенный под леопарда. Мужчина падает на асфальт и со всей силы ударяется о землю затылком. Он больше не шевелится — затихает навек.
Байкер, который едет следом — облачённый в защиту и шлем черного цвета — резко бьет по тормозам. Его спортивный мотоцикл падает на бок, увлекая за собой водителя. Двести килограмм даже на такой скорости могут быть очень опасны. Он еще пытается выбраться, когда в него влетает «Порше». Тилль даже не касается тормоза. На скорости восемьдесят километров в час кроссовер точный снаряд для мгновенного убийства. Он буквально сметает байкера и его мотоцикл, подпрыгивает на нем, как на кочке. Стекла «Порше» не тонированы, и я вижу, как белым облаком в салоне раскрываются подушки безопасности. Машина замирает на месте.
Трое других байкеров делают резкий маневр и уходят на полосу встречного движения. Дождь льет стеной. Поднимается ветер. Холодные капли падают мне за шиворот, на разгоряченное лицо.
Несмотря на ливень спортивный байк загорается, пламя почти сразу охватывает все вокруг, включая «Порше». Тилль все еще внутри и я не знаю в сознании ли он после удара. До него метров
пятьдесят. Мне нужно вытащить его из машины пока еще не поздно. Но это не так просто.
Троица уцелевших снова выстраивается в цепочку и возвращается на мою сторону дороги. Я вскидываю пистолет и делаю несколько выстрелов, даже не прицеливаясь. Все впустую. Сейчас между нами метров тридцать, но я слишком взволнована и никак не могу собраться. Ближний ко мне верзила в хромированном шлеме с рогами, вскидывает правую руку. Я еще не вижу оружия, но уже делаю пару шагов в сторону обочины, падаю в мокрую траву и перекатываюсь на бок. Полицейская подготовка приносит свои дивиденды.
Раздаются сухие щелчки выстрела автоматического пистолета и в том месте, где я стояла минуту назад в воздух взлетают крошки асфальта. Байкеры замедляются. Стрелок сворачивает к обочине и останавливается метров за десять от меня. У него длинные седые усы и зеленая каска времен третьего рейха. Лицо полностью открыто, лишь на носу поблескивают зеркальные очки в тонкой оправе. Я чуть приподнимаюсь на локте и делаю один уверенный выстрел за секунду до того, как он успевает снова нажать на курок. Моя пуля попадает точно в лицо, превращая его в кровавое месиво. Без поддержки водителя мотоцикл медленно кренится вправо и заваливается на бок. Я встаю на одно колено и целюсь в одного из оставшихся, того что ближе. Вероятно эти двое безоружны, потому что, заметив мой маневр, оба с бешеным рыком срываются с места и несутся прочь. Стрелять сейчас не имеет смысла — пустая трата боеприпасов, и я опускаю ствол.
Воняет горелой резиной. Я вскакиваю на ноги и что есть сил, прямо по траве несусь в сторону «Порше» охваченного пламенем. Из-под колес кроссовера валит черный густой дым. Тилль так и не выбрался наружу, видимо, он все же потерял сознание. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть нет ли за мной погони, поскальзываюсь на мокрой земле, машу руками, чтобы сохранить равновесие, и выпускаю пистолет. Он отлетает куда-то в траву. В наступивших сумерках найти его будет непросто.
Я на мгновение замираю на месте, решая что делать дальше. Нужно выбирать: или оружие, или жизнь Тилля. Но я уже давно все для себя решила, потому выскакиваю с травы на асфальтированную обочину и бегу со всех ног. Когда до горящей машины остается не больше двадцати метров, вижу как открывается водительская дверь и из салона буквально вываливается Тилль. Я снова замираю на месте. Тилль пятится от огня, оглядывается по сторонам, потом делает несколько неуверенных шагов в сторону обочины, но, заметив меня, останавливается и машет руками.
— Беги оттуда! — кричу я, но мой голос заглушает сухой раскат грома.
Он так близко что кажется, звуковая вибрация сотрясает землю на которой я стою. Следом налетает резкий порыв ветра. Он срывает бейсболку с моей головы и уносит в темноту.
Из-под капота «Порше» вырываются столпы оранжевого пламени. С треском лопается лобовое стекло. Тилль что-то кричит мне, но я не слышу ни слова. Он все еще стоит на месте, в паре шагов от полыхающего автомобиля, продолжая делать непонятные знаки руками. Белая вспышка молнии на мгновение освещает все вокруг. В этот момент я слышу рев двигателя позади и слишком поздно понимаю, что именно мне пытался сказать Тилль. Байкеры вернулись закончить начатое.
Резко разворачиваюсь и вижу стремительно приближающийся ко мне мотоцикл. Я даже не успеваю испугаться. Сильный толчок отбрасывает меня в сторону. Пролетаю несколько метров по воздуху, а потом словно мешок с опилками падаю на спину. Рюкзак смягчает падение, но от удара перед глазами все равно пляшут красные круги. Судорожно пытаюсь вдохнуть, но лишь беззвучно хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. В первые секунды не чувствую боли, только растерянность и отчаяние. Неужели это конец? Дождь заливает глаза, я хочу поднять руку и вытереть лицо, но правая половина тела словно принадлежит чужому человеку.
Наконец у меня получается сделать вдох. Кислород огнем обжигает легкие и приносит с собой боль. Она пронзает правую руку от плеча до кисти. Слышу звук выстрелов. Их не меньше пяти. А следом раскат грома. Во рту металлический привкус крови. Возможно у меня внутреннее кровотечение. Но, несмотря на невыносимую боль, шум в ушах и слабость во всем теле я упрямо пытаюсь перевернуться так, чтобы увидеть Тилля. Я осторожно сгибаю правую ногу в колене, отталкиваюсь ступней в кроссовке от асфальта и рывком перекатываюсь на левый бок. Локоть на правой руке выгнут под неестественным углом, а кисть болтается словно плеть. Когда я переворачиваюсь, она ударяется об асфальт. От нестерпимой боли на глазах выступают слезы. Я пытаюсь подняться опираясь только на левую руку, но силы словно разом оставили меня, а тело будто налилось свинцом, да еще и плотно набитый рюкзак тянет обратно.
