Ронни снова скалится и встает с дивана.

— Значит, ты нашел себе новую девочку, — он смотрит на Тилля. — Она ничего¸ да? Горячая? Только помни, что Ката любит наставлять рога своим ухажерам.

Он начинает громко смеяться, но смех неестественный, на самом деле Ронни не весело. Я задела его своим отказом продать бренди, и мне не стоит сомневаться что завтра вся его банда будет у стен Замка с оружием.

— Убирайся, Ронни, — говорит Тилль.

— Быстро же ты нашла замену своему аристократу, — произносит Ронан с мерзкой улыбочкой. — Я всегда говорил ему что ты его не любишь, но он был слишком благороден чтобы поверить в это.

Его слова попадают в цель, но я не подаю вида и говорю совершенно спокойным голосом:

— Ронан, ты должен немедленно покинуть Замок.

— Ты пожалеешь, Ката, — он разворачивается и идет к дверям.

Тилль убирает руку с моего колена и говорит очень тихо:

— Это была ошибка, не нужно было их впускать.

— Не нужно было скрывать от меня, что знаком с Ронни, — отвечаю ему так же тихо, — а теперь помоги мне выставить их вон.

— Хорошо, идем, — он поднимается и следует за Ронни, «Глок» по-прежнему сжимает в пальцах.

Байкеры уехали, ворота заперты, а мы с Тиллем сидим на кухне друг напротив друга, и никто не решается начать разговор первым. Я размышляю о словах Ронни насчет моих измен. Он мог узнать об этом только от Стефана. Получается, мой муж следил за мной, но почему же тогда он не сказал мне ни слова.

Первым нарушает молчание Тилль.

— Я был членом «Шакалов» два месяца, вот такие дела. Думаю не нужно говорить, что именно мне приходилось делать.

Я смотрю в его печальные блестящие глаза и не знаю, что сказать. Можно ли оправдать зверства высокой целью? Кажется, в этой стране мы уже пытались делать это, но ничего не вышло.

— Ты участвовал в оргиях? — спрашиваю я, и он молча кивает.

Мне кажется, что-то у меня внутри обрывается, когда он делает это. Мне стыдно и больно, но я не вправе его судить. Сама не святая.

— А почему именно у них? — спрашиваю я. — Ронни не самый приятный парень.

— Ходили слухи что они близко общаются с другой бандой, той, куда забрали Рози.

— Они подтвердились? — теперь я полна внимания. Если это так, то многое становится понятным.

— Да, Ронни полностью подчиняется тому главарю. Он его боится и делает все, чтобы тот не попросил. Хотя его ребята даже не подозревают об этом. Я тоже не понимал, пока он не слил меня им.

— В смысле слил?

— Я задавал много вопросов о том главаре, пытался разнюхать и Ронни узнал это. Меня опоили, а когда я пришел в себя уже был в цепях, — он умолкает, смотрит на свои руки и добавляет тихо.- Пополнил ряды их сексуальных рабов.

Я мысленно добавляю главаря “Шакалов” в список своих врагов. Теперь мне становится понятно, как именно Стефан попал к безымянной банде. Он все же нашел Ронни и, судя по всему, этот говнюк решил на нем заработать. Аристократы всегда ценились среди этой швали. Мерзкому отродью за честь поиметь сынка баронов, или бывшую рок-звезду.

— Я совершила большую ошибку, — говорю я тихо.— Я разболтала Ронни свои планы и потеряла свой единственный козырь — эффект неожиданности. А еще теперь мы потеряли убежище, они точно вернуться завтра и нам придется уходить.

— Я понимал что так и кончится и пытался тебя предупредить, — Тилль печально улыбается.— Но боялся рассказать правду. Решил ты меня осудишь.

— Нет, я не стану этого делать. — Я чуть качаю головой.- Каждый выживает, как он может, Тилль. Я не стану лгать, мне очень неприятно, что ты был среди них и делал все эти мерзости, но мне кажется, во-первых ты уже искупил вину, а во-вторых, я тоже не святая, и мне есть о чем сожалеть.

Он подается вперед и кладет свою широкую ладонь поверх моей руки.

— Я знаю насчет Стефана, Ката, — говорит он. — Ронан кричал об этом на каждом углу. Я в курсе, что Стефан участвовал в заговоре против власти.

Молча смотрю ему в глаза. Мне кажется, он хочет поцеловать меня, но медлит, а потом вовсе убирает руку и откидывается на спинку стула.

— Если ты знаешь, — говорю ему тихо, — тогда тебе должно быть понятно, почему я считаю своим долгом убить как можно больше этих сволочей, пускай это и станет моим последним хорошим делом на этой земле.

— Я понимаю, но не хочу, чтобы ты рисковала собой.

— Почему? Какое тебе дело?

— Секс не всегда ничего не значит, — говорит Тилль, его глаза светятся — Иногда из него рождаются чувства.

Я замираю от неожиданности, ощущаю, как по телу разливается теплая волна облегчения. Тилль сейчас дает мне возможность изменить все, сделать правильный выбор. Выбрать жизнь, а не смерть, но тут же понимаю, что не имею права на это.

— Все кто пытался любить меня умерли, Тилль, — говорю я медленно. — Потому, тебе лучше держаться от меня подальше.

Он чуть прищуривает глаза, смотрит в окно, а потом поднимается и ни говоря ни слова уходит из кухни. Я остаюсь одна. Ярко светит солнце, его лучи оставляют на клеенке причудливый узор. Я вожу по нему кончиком пальца и с болью в сердце размышляю о том, что во второй раз оттолкнула от себя человека, которого, полюбила и мне хочется выть в голос. Но я не издаю, ни звука. Я умею страдать беззвучно, у меня большой опыт в таких вещах.

========== Глава седьмая. ==========

Diese Tage eure letzten sind

Wie Stäbchen wird es euch zerbrechen

***

Я открываю окно в своей комнате, и в нее врывается горячий ветер пропитанный ароматами луговых трав. Всегда любила запахи лета, но мне сейчас не до праздных удовольствий. Мое окно выходит на главные ворота, и я внимательно смотрю вдаль, туда, где грунтовая дорога делает поворот и скрывается за холмами. Пытаюсь увидеть признаки засады, но без бинокля это сложно. Нам с Тиллем нужно уходить, но я опасаюсь, что Ронан оставил на дороге дозорных и стоит только нам выехать за ворота, как по нам откроют автоматный огонь.

Время приближается к ужину, я думала о том, чтобы выбраться через туннель, когда окончательно стемнеет, но тогда мы не сможем поехать на машине, а это было бы самым разумным решением. Пешком со старым ружьем и двумя пистолетами мы далеко не уйдем. Я не знаю что делать. Чувствую отчаяние и злость. Идиотка, на кой черт мне понадобился этот Ронни, с чего я решила, что он сможет помочь? Злюсь на себя и на Тилля. Он не сказал мне всего, и теперь мы с ним в каменной ловушке. Со злостью ударяю ладонями по подоконнику.

— Это не поможет, только руки отобьешь, — раздается тихий голос Тилля позади.

Я вздрагиваю от неожиданности и резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Как я могла не услышать его? И как я собираюсь сражаться с целой армией, если даже в собственном доме позволяю подкрадываться к себе со спины?

— Что-то хотел? — спрашиваю холодно.

— Извини, что не сказал раньше про банду, — он виновато улыбается. — Ты спасла мне жизнь, дважды, а я боялся довериться тебе.

Смотрю на него с изумлением, я не ожидала услышать ничего подобного и не понимаю, зачем это все. Тилль вовсе не похож на парня, который первым просит прощения, видимо ему что-то нужно от меня. Но вот что?

— Не бери в голову, — отмахиваюсь я, отхожу от окна и сажусь на диван. — Давай лучше обсудим, что нам делать дальше. И будем предельно честными друг с другом.

Тилль садится, напротив, в кресло. Свет падает прямо на него, и он прикрывает глаза рукой, а потом чуть подвигает кресло, чтобы оказаться в тени. Я слышу, как деревянные ножки скребут по раритетному паркету девятнадцатого века и думаю о том, что будь Нина жива, ее бы сейчас удар хватил. Мне на паркет плевать, как плевать и на то, что будет с Замком после нашего отъезда. Тилль закидывает ногу на ногу и принимает удобную позу, а потом спрашивает:

— Ты хочешь уйти сегодня?

— Не знаю, это ведь разумно, или я заблуждаюсь? — смотрю на Тилля, но он ничего не отвечает мне, и тогда я продолжаю. — Ты был в банде, и знаешь их повадки. Он вернется, или просто угрожал мне?