Основной вопрос, который тогда перед нами стоял, – это было внедрение радио, так как в ВВС К[А] в истребительной авиации радио было несколько заброшено. На это дело обращалось очень мало внимания. И в октябре и ноябре мес[яце], когда вышел приказ о внедрении раций, то на этом был сделан уже большой акцент. Но машины почти все были без раций. И здесь пришлось уже своими силами создавать всё радиооборудование, радиофицировать самолёты. Там мы находились числа до 25 октября, после этого полки должны были уйти в Москву за получением новой материальной части.
Один из полков у нас отбирают и нам дают два полка 5[-й] гвардейский и 21[-й] истребительный полк. Они имели уже материальную часть, и мы должны были отправиться на Калининский фронт в район Селижарова. Мы уже перебазировались и ждали только 1[-й] гвардейский полк для перебазировки. Пробыли мы там буквально дней 10, и нас отозвали обратно на тыловой аэродром. Полкам было приказано сдать ЛаГГ-3 и убыть за материальной частью уже новой – Ла-5 – в Сейму. Таким образом, дивизия осталась без полков. Так продолжалось до 10 ноября, когда дивизия получила приказ принять новые полки – 434, 169 и 19[-й] полк. Два полка летали на Ла-5, один полк на Як-1. Здесь мы получили приказ о том, что мы входим в 1[-й] истребительный авиационный корпус. Поскольку полки не были ещё укомплектованы, то мы укомплектовывались и тренировались до 22 ноября, после чего получили приказ вылетать на Калининский фронт. Два полка полетели, а третий полк – 19[-й] не был ещё укомплектован материальной частью и остался в Люберцах доукомплектовываться.
434[-й] и 169[-й] полки находились в районе Ст[арой] Торопы, аэродром Гряды. Начиналась уже зима. Технический состав 169[-го] полка вполне уже освоил эксплуатацию Ла-5 с мотором М-82 воздушного охлаждения, который эксплуатировался в зимних условиях с большим трудом, чем мотор водяного охлаждения. И здесь перед техническим составом стояли большие трудности, так как машины нужно было всегда содержать в боевой готовности, а мотор воздушного охлаждения запускать довольно трудно. Если имеешь мотор водяного охлаждения, то налил в водную систему горячей воды и моторы запускаются, а здесь нужно мотор греть. Здесь были использованы лампы АПЛ (полярные)[132], были приспособлены для подогрева трубы, эти трубы себя прекрасно оправдали и показали себя с хорошей стороны. И за весь период зимней работы у нас не было ничего, что задерживало бы самолёты и срывало бы боевое задание. Работа технического состава была всегда на высоте.
В начале декабря мес[яца], когда мы были на Калининском фронте в 1[-м] истребительном корпусе, у наших соседей – 274[-й] дивизии как массовое явление были вынужденные посадки самолётов по причине сплющивания бензобаков, т. е. закупорки системы нейтрального газа. И здесь перед технической частью был поставлен вопрос о том, чтобы избежать и у нас таких случаев. 169[-й] полк с этой задачей вполне справился. У них не было ни одного случая за всю зиму, чтобы из-за нейтрального газа была произведена вынужденная посадка самолёта. В 32[-м] гвардейском полку было два таких случая.
Было у нас и такое положение в 169[-м] полку, когда техническому составу приходилось менять мотор в зимних условиях и на новой материальной части. Мотор менялся ещё в первый раз. Когда меняли моторы в Мигалове на оставшихся там самолётах, то их меняли до 6 дней каждый мотор. Но это был слишком большой срок. Правда, люди ещё не знали, как его менять. Но техник ЩЕРБАКОВ* и механик КОЗЛОВ[133] обмозговали это дело и изменили самый метод работы. Сначала ставили мотор с подмоторной рамы на самолёт и потом уже меняли – техники монтировали[134] и выхлопные коллекторы. На это уходило не так уж много времени. Они стояли на земле и всё это монтировали, а потом мотор подвешивали на фюзеляж. И это сокращало время на 60 %, и вместо шести дней мотор стали менять за 2–2,5 дня. Когда перебазировались на другой аэродром, то трудности технического состава здесь также были немалые, так как когда с одного аэродрома самолёты перелетают на другой, то техники там уже должны быть наготове. Туда посылается передовая команда техников, и этой передовой команде техников нужно было обслуживать по 2, по 3 самолёта.
В конце декабря месяца, когда шла самая напряжённая и боевая работа, много машин выходили из строя, так как ряд машин был подбит в боях, и здесь нужно было организовать полевой ремонт материальной части.
Здесь нужно отметить инженера 32[-го] полка, старшего техника-лейтенанта СЕРГАТЮКА*, который организовал полевой ремонт в зимних условиях. Это делалось так, что на улице под прикрытием палатки или чехлов самолёт восстанавливался в максимально короткие сроки. Здесь нужно отметить техника-лейтенанта ЛИЗОГУБА*, который восстанавливал самолёты прямо в поле. Машина, например, села на вынужденную посадку на озере. Её оттуда подняли и восстановили, и она прибыла домой уже исправной.
После этого в половине февраля дивизия перебазировалась на Северо-Западный фронт, где тоже шла напряжённая боевая работа. Много материальной части выходило из строя, так как шли сильные воздушные бои. Полки базировались на самых передовых аэродромах, на линии фронта, и все машины, которые подбивались на линии фронта, в тыловые мастерские не отправлялись, а ремонтировались на месте. В частности, нужно отметить такой случай, как случай с самолётом лётчика КУДРЯШОВА*, который упал около деревни Заборовье, всё хвостовое оперение было избито, и весь самолёт вообще сильно пострадал. Его нужно было отправить в тыл, в стационарные мастерские. Но бригадой САМ[135] под руководством старшего техника звена техника-лейтенанта ШАСТИНА* самолёт был восстановлен в полевых условиях в течение шести дней, что было отмечено приказом по дивизии[136]. Командир дивизии объявил Шастину благодарность, кроме того, он был награждён орденом Красной Звезды. Он и до этого работал хорошо, но здесь он особенно показал себя.
Условия жизни технического состава были незавидные. Достаточно сказать, что технический состав в большинстве случаев живёт в землянках. А если и живёт в населённом пункте, то в общежитии, спят просто на нарах. Наши батальонные организации[137] не всегда могут выделить для технического состава постельные принадлежности. Затем, в особенно напряжённые дни технический состав работает дни и ночи, не спит по несколько суток, так как машины целый день ходят на боевые задания, и он может работать систематически только ночью. И в зимние короткие дни, когда в 16–16.30 уже начинало темнеть, техники работали до рассвета. Бывали такие случаи, что машина садится на живот, с убранными шасси, ночью её поднимают, восстанавливают, и наутро она уже летит на боевое задание. Такой случай, в частности, был у старшего техника эскадрильи 32[-го] полка БАШКОВА[138]. Т. е. технический состав работал целую ночь с маленькой лампочкой, буквально наощупь.
Зимой технический состав работал, не считаясь ни с какими трудностями, ни с какими морозами. Люди поморозят себе все пальцы, так как в перчатках работать неудобно. Наденет на несколько минут рукавицы, чтобы отогреть руки, и – опять за работу. Доставалось им очень крепко, но работали они с большим рвением. Особенно хорошо работали люди, когда мы были на Северо-Западном фронте.
Затем с Северо-Западного фронта мы отошли на тыловой аэродром. Материальная часть там у нас подносилась, так как мы провоевали всю зиму, и особенно в 32[-м] гвардейском полку моторы подвыработали ресурсы, и пришлось заменить 22 мотора. Это было сделано в течение 15 дней. Машины стали готовить к весеннему наступлению. В 63[-м] гвардейском полку то же самое, нужно было заменить пять моторов.
