Однажды во время Зубцово-Ржевской операции[65] он пошёл семёркой, и его крепко пощипали. Он выпрыгнул на парашюте, немного обгорел. Потом пришёл и доложил, что его сбили, и не потому, что противник был сильнее их, а потому, [что] я – так он сказал – неправильно построил боевой порядок, в силу чего мы и понесли большие потери. Ведь обычно лётчики говорят, что меня сбили потому, что было превосходство противника в воздухе, а он прямо сказал, что это была его ошибка. И это ярко характеризует его как человека, который рассуждает не по трафарету, а имеет своё собственное суждение о вещах[66].
Он также был воспитанником нашей дивизии. В отношении тактики, в отношении огневой мощи он обладал исключительным талантом. Примером этому может служить его выступление на лётной конференции в октябре месяце [19]42 г. Он поднял там чрезвычайно глубокие и серьёзные вопросы, очень продуманно, глубоко и вместе с тем сжато изложил свои мысли.
Вот такие люди были в 163[-м] полку.
Но были у них и недостатки, и недостатки немалые. Они заключались в том, что у них начальником штаба был некий Сушков[67], старый работник, привыкший, видимо, работать без контроля командования, да и у партийной организации не было нужной остроты в решении вопросов. Причём в своей работе Сушков начал опираться на нездоровые элементы, что привело к целому ряду серьёзных организационных недостатков. Он, например, часто передоверял доведение боевой задачи до лётного состава начальнику связи, человеку в авиации совершенно неграмотному, тогда как такую задачу должен хорошо продумать грамотный в вопросах авиации человек, так как нужно указать не только куда пойти, но и как, какую тактику нужно применить в случае встречи с противником и т. д. В результате получался неуспех в боевых операциях.
Политотдел тогда занялся этим вопросом – в чём же крылась сущность этих организационных недостатков. Здесь пришлось заняться и Сушковым. Он был исключён из партии за то, что он игнорировал задания командования, за то, что он неправильно опирался на нездоровые элементы, в частности на начальника связи Шаповального[68], на человека с довольно тёмным прошлым. После решение об исключении из партии Сушкова было отменено, но я посадил туда тов. Матлахова, который и выправил там положение. Шаповального из полка убрали, а Сушкова заставили заниматься своим делом. Комиссара и командира научили командовать полком, не перекладывая всего на Сушкова, – и дело в полку пошло. Сразу вырос процент исправной материальной части, улучшилось дело и в отношении чёткости постановки задач.
Например, был один такой пример, когда нужно было сопровождать штурмовиков. Штурмовики пришли, сделали два круга около аэродрома и ушли. Но истребители не поднялись, мотивируя тем, что штурмовики сделали круг не над самым аэродромом, а в стороне. И здесь пришлось, как говорится, вправить людям мозги и заставить их изменить взгляд на вещи. Всё это в жизнь проводил Матлахов. А Волкову приходилось всё это переносить на своей спине, так как в такой обстановке нужно было вводить эскадрилью в бой и выполнять поставленные командованием задачи. Мастерство этого командира заключалось в том, что он умел разбираться в обстановке и правильно находить своё место. Был там снят и секретарь партийного бюро, как неспособный обеспечить партийное, большевистское руководство партийной организацией, не умеющей воспитать у партийного коллектива ответственности за свои действия[69].
Все эти меры дали нам возможность вывести полк на одно из лучших мест в 3-й воздушной армии, куда мы в то время входили.
История 521[-го] полка несколько своеобразна. Он был очень сильным полком до того, как из него был взят лучший лётный состав в 32[-й] гвардейский полк. Когда же оттуда были взяты такие люди, как КЛЕЩЁВ, БАБКОВ*, ВУС[С]*, БАКЛАН*, то положение его ухудшилось. Причём командир полка майор БОБРОВ* больших способностей к руководству полком не проявлял[70]. 7 августа [19]42 года полк был отправлен на переформирование[71].
Тур летней кампании [19]42 г. дивизия закончила 14 сентября [19]42 г. После этого дивизия была выведена на восстановление своих частей, как по линии лётного состава, так и материальной части.
За этот период боёв, проведённых в летний период, было дивизией сбито 108 самолётов противника[72].
У нас безвозвратных потерь было 13 человек. Потеряли мы таких лётчиков, как НУЯТОВА, ТИХОНОВА*, ПОКРОВСКОГО*, ТОЩЕВА. О 9 чел[овеках] мы никаких данных не имеем[73].
На восстановлении мы находились с 14 сентября по 9 ноября [19]42 г. За это время мы полностью укомплектовали и оттренировали свои полки: 1[-й] гвардейский, затем 5[-й] гвардейский, который нам тогда дали, 21[-й] и 163[-й] истребительные полки.
В начале ноября по приказу Ставки мы их отправили в тыл для получения материальной части. А потом они были направлены в состав других дивизий. Это были закалённые в боях полки, с которыми дивизия дралась весь летний период, которые вынесли тяжёлые, напряжённые бои.
9 ноября мы получили указание Ставки – принять 32[-й] гвардейский полк, 169[-й] и 19[-й] Краснознамённый полк. Таким образом, перед началом зимнего наступления Красной Армии мы получили три новых полка, причём 32[-й] полк имел очень сильный, прекрасный лётный состав.
Перед Управлением дивизии и, в частности, перед политотделом встала задача освоения этих полков, изучение их, задача передачи опыта 32[-го] полка 169[-му], так как последний ещё не имел никакого боевого опыта, за исключением 4 человек своего состава[74]. Нужно было научить молодой лётный состав боевым действиям, воспитать в нём мужество, отвагу, умение драться с наименьшими потерями. Причём условия были очень тяжёлые. Мы в это время находились на Калининском фронте – шла так наз[ываемая] Белийская операция. Вылетели мы туда 22 ноября [19]42 г. и сразу же, как только позволила метеосводка, приступили к боевой работе по обеспечению наступления 41[-й] Армии.
Во время боевой работы выявился ряд недостатков в 169[-м] полку. Недостатки заключались, во-первых, в том, что лётный состав пока не умел как следует ориентироваться. Во-вторых, слабо знал материальную часть, в-третьих, имел сравнительно небольшой налёт на таком типе самолёта (Ла-5). Они имели всего лишь до 8 часов налёта на этих машинах[75].
Поэтому и партийная организация, и политаппарат, и вообще все были подняты, были мобилизованы на ликвидацию этих недостатков, на повышение боеспособности полка. И можно прямо сказать, что здесь, в 169[-м] полку, партийная организация добилась больших результатов. В Белыйской операции выдвинулся такой лётчик, как ГРАЖДАНИНОВ, впоследствии Герой Советского Союза, отдавший свою жизнь за родину, прекрасный коммунист, вожак масс. Партийная организация воспитала немало прекрасных коммунистов и лётчиков. Партийную организацию в то время возглавлял[и] тов. ЩЕРБАКОВ* и тов. СИДОРОВ, и они с этой задачей справились очень хорошо, воспитали мужественных и смелых людей, так как если человек в своей жизни совершил два тарана[76], то это уже одно является свидетельством величайшей смелости и величайшей преданности делу партии.
Как мы ликвидировали недостатки, которые имелись в полку? Мы собрали партийный актив, где конкретно поставили вопросы о тех моментах, которые тормозили боевую работу. Здесь же намечались и конкретные мероприятия, которые способствовали ликвидации недостатков. И уже утром, если партийное собрание было ночью, партийный актив прямо с партийного собрания идёт в подразделения и принимается за работу по ликвидации отмеченных недостатков. Вот, например, по возвращении из боя было установлено, что дрались плохо по таким-то и таким-то причинам.
