– Не вешай мне лапшу на уши.

В его глазах блеснул огонек:

– Даже не пытался.

Я недоверчиво его разглядывала.

– Но… ты выглядишь таким чистым.

Пару секунд он просто смотрел на меня. А затем запрокинул голову и в голос расхохотался. Тем временем мы уже добрались до коридора с аудиториями нашего курса, и эхо его смеха разнеслось повсюду. Мне стало ясно, что, когда смеялся, Исаак абсолютно не зажимался. Внезапно он превратился в полную противоположность того парня, который совсем недавно с пылающим алым лицом подбирал свои монеты с земли.

Мне бы очень понравилось это зрелище – если бы в данный момент Исаак смеялся не надо мной. Я подцепила пальцем его правую подтяжку и оттянула. А потом отпустила, и она с громким щелчком опять ударилась о его грудь.

Исаак застонал от боли и потер это место:

– Ауч.

– Заслужил.

Он ухмыльнулся:

– Останется синяк, но оно того стоило. Видела бы ты свое лицо.

Я фыркнула:

– А ты вовсе не такой милый, как я думала. И я не поверю ни единому твоему слову, пока не получу доказательств в виде фото.

Исаак бросил взгляд на свои часы:

– В следующий раз. Мне пора возвращаться, – сказал он, ткнув большим пальцем в сторону зала наискосок от моего.

– О’кей, – ответила я и еле сдержала вздох. Мое занятие тоже продолжится с минуты на минуту. А чего мне хотелось меньше всего, так это еще одной порции оскорблений от Аманды и ее подружек.

– Еще раз спасибо за лимонад, Сойер.

Я лишь рассеянно кивнула и нажала на холодную дверную ручку, чтобы зайти обратно в свой кабинет.

Когда во второй половине дня я вернулась домой, сразу же открыла ноутбук и начала выбирать фотографии для Робин. Теперь, сидя уже не в аудитории в окружении людей, которые пытались убить меня своими взглядами, я точно могла работать без помех. И тут же возвратилось возбужденное покалывание, которое возникало у меня всегда, если я понимала, что снимок получился по-настоящему хорошим. Скоро фото будут висеть в коридоре университета, в десять раз больше, чем сейчас у меня на экране. Плевать, что обо мне думает кто-то вроде Аманды. Только это имело значение.

Я как раз распределяла изображения по папкам в программе для обработки, когда вдруг выскочило уведомление об ошибке. Я его закрыла… и все кадры пропали.

Ни с того ни с сего.

Нахмурившись, я закрыла программу, чтобы тут же снова ее запустить.

Ничего.

Я тяжело сглотнула и решила найти папку, куда переместила файлы, которые отобрала для Робин. Ее больше не было. А если точнее, то не было больше вообще ни одной папки. Вместо этого ноутбук у меня на коленях нагревался все сильнее.

А затем экран неожиданно почернел.

Вытаращив глаза, я мгновенно нажала на кнопку включения. Ничего не произошло, поэтому я нажала еще раз. И еще. И еще много раз, снова и снова. На лбу и ладонях выступил холодный пот.

Когда ноутбук в конце концов заработал, я издала вздох облегчения, привлекший ко мне внимание Доун. Она тоже работала, как всегда, в своих громоздких наушниках, которые не пропускали к ней ни единого звука. Из-за того, что сейчас она повернулась ко мне, до меня дошло, что вздохнула я явно довольно громко.

Соседка опустила наушники.

– У тебя там все нормально? – поинтересовалась она, но я почти ее не слушала. Ноутбук только что запустился, и я ждала, пока на рабочем столе опять отобразятся папки и программы.

К сожалению, этого не случилось. Там вообще ничего не оказалось. Мой ноутбук был совершенно пуст.

– Твою мать!

Доун подошла ко мне и села рядом:

– Что стряслось? – спросила она.

– Мои снимки исчезли, – сказала я, указав на экран. – На ноутбуке вообще ничего нет.

– Блин, – выпалила она и развернула компьютер к себе. Несколько раз кликнула, пооткрывала разные папки, однако скоро перестала. – А что ты сделала?

– Думаю, включила слишком много программ одновременно, и он перегрелся. Такое уже было пару раз, но тогда ни разу не стирались файлы, – произнесла я едва дыша. Черт возьми, мне вообще нечем дышать! Все мои фотографии пропали!

– Ты делала резервное копирование? – спросила потом Доун.

Я могла лишь покачать головой, стараясь успокоиться и мысленно прокручивая в голове варианты, которые у меня оставались.

– Срок сдачи есть?

Я отстраненно кивнула:

– Завтра. Робин опять хочет вывесить мои снимки в коридоре.

У Доун расширились глаза. Она в курсе, как важен для меня такой шанс.

– Тебе нужен кто-то, кто понимает в таких вещах. И поскорее.

– В специализированном центре его разберут по винтику, и на это уйдет вечность, – бормотала я, бесцельно открывая и закрывая папки и проверяя драйвер жесткого диска. Если честно, я не представляла, что делаю, но чувствовала, что должна чем-то занять руки, чтобы не сойти с ума. – У меня нет столько времени. Робин планировала завтра отдать фотографии в печать.

Вот же дерьмо. Я откинулась назад на кровати и облокотилась о стену. Об этом можно забыть.

– Зависит от того, куда обратиться, – медленно проговорила Доун. – Исаак разбирается в компьютерах. Он работает в техническом центре.

Я мгновенно выпрямилась:

– Грант, Исаак Грант?

Доун приподняла одну бровь, но кивнула.

– Исаак-с-которым-ты-облизывалась-Исаак. Он пять дней в неделю работает в Wesley’s на Портер-роуд. Уверена, он мог бы взглянуть.

Захлопнув ноутбук, я вскочила так быстро, что на секунду перед глазами замигали черные точечки. Потом запрыгнула в ботинки, даже их не зашнуровав, и натянула кожаную куртку. Сунула компьютер в рюкзак, закинула его на плечо и распахнула дверь. Уже стоя одной ногой в коридоре, я бросила:

– Спасибо, Доун.

И сразу после этого убежала.

Wesley’s – это крупный, битком набитый людьми магазин, в котором пахло кабелями и картонными коробками. Одной рукой придерживая рюкзак на плече, я ходила по разным отделам мимо холодильников, духовок и стиральных машин. Исаака нигде не удавалось найти. Оказавшись в отделе телевизоров, я увидела сидящего на кожаном диване тощего мужчину, который, очевидно, смотрел какой-то боевик – более чем на двадцати экранах одновременно.

– Извините? – позвала его я. От громкой стрельбы, грохотавшей из огромных колонок с объемным звуком, закладывало уши. Парень повернул голову в мою сторону. У него была такая длинная шея, что он наверняка умел вращать ею на триста шестьдесят градусов. А еще тоненькие усики, в которых, по-моему, застряли остатки его обеда.

– Что такое? – спросил он, даже не утруждаясь сделать потише.

– Мне нужно найти Исаака Гранта, – громко ответила я. – Я правильно пришла?

Теперь громкость все-таки убавилась.

– Этот жабёнок опять спрятался? – прорычал он и тяжело поднялся.

Я оторопело смотрела на него. Протиснувшись мимо меня, он подошел к столу в конце торгового зала. Там стоял монитор, а прямо возле него – микрофон. Парень нажал на зеленую кнопку и так близко поднес рот к микрофону, что его тяжелое дыхание зазвучало во всех динамиках магазина. Фу.

– Грант, тащи свою задницу в Б12. Клиент.

Не прошло и минуты, как послышались торопливые шаги, которые становились все громче. Обернувшись, я увидела, как к нам бежит Исаак. Мне казалось, что это невозможно, но в этом магазине, сплошь окруженный техникой, в своих очках и обтягивающей синей футболке с фирменным логотипом центра, он действительно выглядел еще бо́льшим ботаником, чем раньше. Впрочем, очень компетентным.

При виде меня у него расширились глаза.

– Ты что здесь делаешь? – задыхаясь, спросил он.

Я приподняла плечо, на котором болтался рюкзак:

– У меня ЧП с ноутбуком. Доун сказала, что ты работаешь тут.

Его взгляд на миг метнулся к шефу.

Тот смерил нас пренебрежительным взглядом:

– Я иду обратно. В следующий раз сам придешь, когда появится клиент, понятно? Мы не просто так установили камеры.