Понимая, что напрасно трачу здесь свое время, я повернулась, чтобы уйти, надеясь самой придумать способ спасти человека, который мне дороже всех на свете.

— Подожди! — уже у входной двери меня остановил хозяин дома. — Вернись!

Я вернулась обратно, но мужчина уже не сидел в затененном углу комнаты, а стоял в мягком свете, падающем на его лицо через щель в задернутых занавесках.

«Господи, я знаю его!»

Он выглядел так же, как когда-то Макариус. В моей голове всплыло еще множество воспоминаний о том, как этот мужчина охотился на меня с мечом и как я умоляла сохранить мне жизнь. Я вспомнила, что он брат-близнец Макариуса. Что он порочен и жесток. В нем нет ни единого грамма доброты и света, несмотря на внешнюю красоту и богатство.

«Вот это поворот судьбы!»

И вдруг я поняла, что передо мной призрак. Душа, которая держится за этот мир только благодаря ненависти и злобе. Он так яростно цеплялся за мир живых, что способен становиться видимым для других. Я же видела его во всех смыслах.

Инстинктивно я закрыла свой разум, уверенная, что пришла сюда зря. Я совершила серьезнейшую ошибку, и он убьет меня, как только поймет, кто я.

— Я… я… передумала…

Я развернулась, чтобы уйти.

— Жаль, ведь у меня есть ответ на твой вопрос.

Я остановилась перед входной дверью, разрываясь между своим спасением и спасением Макариуса. Логика подсказывала мне, что если бы его брат знал, как его спасти, то уже сделал бы это. Только если… ключ к его спасению не во мне.

Я повернулась и посмотрела на мужчину, который стоял всего в паре метров от меня и поняла, что узнать меня — для него дело пары секунд.

— Сколько это будет стоить? — спросила я, стараясь не нервничать.

— За мой счет, ведь это будет чертовски неприятно.

«Что и следовало ожидать».

— Смерть — единственный способ покончить с этим проклятьем.

— А если проклята душа?

— Тогда душа тоже должна умереть. Она должна покинуть этот мир, отпустив все, что, по сути, ей не принадлежит. Но ты и так это уже знаешь, не так ли, Олла?

«Черт, он понял!»

Прежде чем еще хоть слово смогло сорваться с моих губ, мужчина испарился и, появившись прямо за мной, свернул мне шею. Моей последней мыслью перед смертью было то, что я не поцеловала Макариуса на прощание.

«Увижу ли я его в следующей жизни?»

«Черт!»

Я резко села, схватившись рукой за шею, снова оказавшись в лесной хижине в пустыне.

«Это всего лишь сон?»

Нет! Уверена, что это воспоминания. Я на самом деле прожила каждую секунду той жизни, дышала этими эмоциями. Они были такими же реальными, как пульсация в моей голове прямо сейчас.

Я осмотрела свои руки, а затем и остальное тело, с которого исчезли даже синяки. Пока пребывала в отключке, я исцелилась.

«Я могу исцелять!»

Именно этот факт из моих воспоминаний запомнился мне больше всего. Я медленно поднялась на ноги, уставившись на лужи крови на полу. Миа и Кинг забрали тела Мака и той женщины. Осознание того, что я убила Мака, обрушилось на меня со всей своей болью. То, что я сделала это нечаянно, никак не оправдывает меня и не уменьшит моих страданий. А когда мне показалось, что в этом смертельном торте не хватает глазури, я убила еще и женщину. Конечно, у меня были на то причины, но черт… Я, Теодора Валентайн, своими собственными руками убила двух человек.

«Но ты еще можешь все изменить!»

Да, по крайней мере, одну смертельную ошибку я могу исправить. Как я не была готова отпустить Мака три тысячи лет назад, так я не готова отпустить его и сейчас.

Единственной надеждой оставалась чаша. Кинг, должно быть, уже ищет ее, и я не сомневалась, что найдет. Фокус в том, что, так как Мак мертв и его душа покинула этот мир (о чем говорил мне Кинг), теперь он был свободен от проклятья моего отца. Но, если Кинг воскресит брата, его мучения начнутся заново. Мак изначально не хотел жить с болью и виной от своих воспоминаний.

Но я могу его исцелить. Я была наделена этим даром. Теперь мне нужно было убедить этого сукиного сына, Кинга, в том, что воскресить Мака недостаточно, что он нуждается во мне.

Тедди

Сан-Франциско, 20:45

Трехэтажный дом из моих воспоминаний, скрытый за высоким забором и коваными воротами, я нашла без труда. И, хотя теперь этот дом стал практически белым современным дворцом с огромными окнами от пола до потолка, от него все еще исходила та самая зловещая энергия.

Ворота были не заперты, и, войдя в них, я попала на красивый, ухоженный дворик. С тщательно подстриженным газоном соседствовали клумбы с красными и желтыми фиалками. Я поднялась по небольшой лестнице и остановилась у стеклянной двери, через которую могла хорошо рассмотреть уложенное плиткой фойе и глиняные горшки с небольшими пальмами.

Я протянула руку, чтобы нажать на дверной звонок, но потом подумала, что формальности и вежливость — пустая трата времени. Кинг уже не единожды забирал мою жизнь, а однажды и в этом самом доме. Мы почти стали семьей, верно? Очень неблагополучной семьей.

Я повернула дверную ручку вниз и толкнула дверь, нисколько не удивившись тому, что она не заперта. Такой жестокий сукин сын как Кинг убил бы любого, кто мог нагло ворваться в его дом. Поэтому я ожидала, что он набросится на меня с тесаком, копьем или чем-то еще, но вместо этого услышала раздающиеся в гостиной голоса и смех.

«Вечеринка?»

На мгновение я впала в ступор. Моей целью было убедить Кинга позволить мне помочь вернуть к жизни его брата, ну, и не убивать меня. Поможет или помешает этому его вечеринка?

Надеясь на то, что она поможет, так как Кинг вряд ли будет себя вести как мудак при приглашенных им гостях, я направилась на звуки голосов. Пройдя по небольшому коридору, я остановилась в дверях гостиной, которая была просто огромна и по размеру совпадала с теннисным кортом. Несмотря на огромные размеры зала, большинство гостей, одетые в смокинги и вечерние платья, толпились у бара или у открытых настежь дверей, ведущих, видимо, во внутренний двор.

«Здесь, должно быть, человек сто».

— Какого черта ты здесь делаешь, маленький Провидец? — произнес глубокий, угрожающий голос.

Я повернулась и посмотрела в лицо очень несчастного и обманчиво красивого мужчины. Мне было больно видеть Кинга, потому что в его лице я видела Мака.

— Вечеринка? — тихо спросила я.

Кинг сразу уловил мою издевку. Ведь со смерти его брата не прошло и суток, а он уже утраивает такое.

— Мне нужно было сломать тебе шею! — прорычал он.

— Так почему ты не сделал этого?

— Я пообещал Мии, что, если ты будешь держаться подальше, я тебя не трону. Мне стоит поблагодарить тебя за то, что не придется нарушать обещание. Тебя убить сразу или ты сначала выпьешь?

— Как любезно!

Он склонил свою голову, и мне сразу же захотелось, чтобы передо мной стоял Мак, хотелось запустить пальцы в его шелковистые темные волосы.

— Это меньшее, что я могу сделать после того, как ты сама принесла мне свою голову.

«Только попробуй тронуть меня!» — подумала я, внезапно осмелев.

— Что-то я не одета для такой вечеринки. Почему бы нам не уйти туда, где мы сможем остаться наедине? Мне нужно кое-что обсудить с тобой… Вернее, я хочу сделать тебе предложение и хочу, чтобы ты выслушал меня, прежде чем убить.

— Боюсь, что не могу оставить вечеринку без хозяина. Здесь слишком много волков, за которыми нужно присматривать, — тихо ответил мне Кинг.

Оглядевшись по сторонам, я только сейчас заметила, что людей, наполняющих зал, окружали вихри черного и красного цвета. Конечно, я еще не особо разбиралась в этом деле, но знала, что эти цвета означают что-то очень плохое.

— Вот дерьмо! — Меня окружало абсолютное зло.

— Да уж! — согласился Кинг.