"Восьмой, двигайтесь в северную сторону".
"Понятно".
Располагайся израильтяне в Белгравии, местоположении многих посольств, задача Ростова была бы куда труднее. Там почти не было магазинов, кафе или общественных учреждений, и агентам негде было бы скрыться: и в силу того, что район этот был тихим, благополучным и заполненным посольствами. полиция сразу бы обратила внимание на любую подозрительную активность в районе.
Сам Тюрин сидел в пабе на Кенисингтон-Черч-стрит. Человек из резидентуры КГБ рассказал ему, что этот паб часто посещается ребятами из "Специального отдела" - несколько забавное наименование для политической полиции Скотланд-Ярда. Четверо молодых, людей в отглаженных костюмах, которые пили виски у стойки бара, скорее всего, были детективами. Они не знали Тюрина, и вряд ли он мог привлечь их особый интерес, обрати они на него внимание.
Во всяком случае Тюрин не сомневался, что не привлекает к себе внимания, кроме рассеянных взглядов случайных посетителей. Он был невысок ростом и, скорее, полноват, с крупным носом и испещренным красноватыми жилками лицом запойного пьяницы. Поверх зеленого свитера на нем был серый плащ. Дождь лишил его брюки последних воспоминаний о складках. Он сидел в углу зала с кружкой пива на столике и мисочкой жареного картофеля. От радиоприемника в нагрудном кармане шел тоненький проводок телесного цвета к затычке в левом ухе, которая смахивала на слуховой аппарат. Левым боком он сидел к стене. Он мог разговаривать с Ростовым, делая вид, что заглядывает во внутренний карман плаща, отвернувшись от посетителей и тихо бормоча слова в маленькое перфорированное отверстие в верхней части передатчика.
Наблюдая, как сотрудники "спецотдела" пьют виски, он думал, что им контора, должно быть, платит больше, чем их русским коллегам: он мог позволить себе лишь одну пинту в час, а за жареный картофель приходилось расплачиваться самому. В свое время агентам в Англии позволялось брать только по полпинты пива, пока финотделу не втолковали, что во всех пабах человек, который берет полпинты пива, неминуемо обращает на себя внимание, как в России человек, что пьет водку глоточками вместо того, чтобы хлопнуть ее залпом.
"Тринадцатый, возьми зеленый "Вольво", два человека. Хай-стрит".
"Понятно".
"И один пешком... думаю, это Игал Мейер... Двадцатый?"
Двадцатым был Тюрин. Он уткнулся лицом в плечо и сказал:
- Да. Опишите его.
"Высокий, седые волосы, зонтик, плащ с поясом. В воротах на Хай-стрит".
- Иду. - и Тюрин, допив стакан, оставил паб.
"Пятый, это твоя. Синий "Фольксваген".
"Ясно".
Тюрин дошел до Паласгейт. увидел перед собой мужчину, отвечающего описанию, и. не останавливаясь, последовал за ним. Когда он определил направление, по которому тот собирается двигаться, он остановился на углу, как бы намереваясь пересечь улицу, и посмотрел в обе стороны. Объект свернул с Палас-авеню и повернул к западу, увеличивая расстояние между собой и Тюриным.
Тот последовал за ним.
Слежка на Хай-стрит была куда легче из-за кишащих тут толп. Затем они свернули к югу, в лабиринт маленьких боковых улочек, и Тюрин слегка занервничал: но израильтянин, казалось, не подозревал, что стал объектом внимания.
Далеко он не ушел. Он повернул к небольшому современному отелю на Кромвел-роуд. Тюрин прошел мимо парадного входа и сквозь стекло дверей увидел, что объект вошел в телефонную будку в холле. Двинувшись дальше по дороге. Тюрин миновал зеленый "Вольво" и пришел к выводу, что израильтянин и его коллеги в машине облюбовали этот отель. Он заговорил в передатчик:
- Это Двадцатый. Мейер и зеленый "Вольво" у Якобинского отеля.
"Принято, Двадцатый. Пятый и Тринадцатый следят за израильскими машинами. Где Мейер?"
- В холле. - Глянув на улицу. Тюрин увидел "Остин", который следовал за зеленым "Вольво". "Будьте рядом с ним".
- Понятно. - Теперь Тюрину предстояло принять нелегкое решение. Если он направится прямо в холл отеля, Мейер может обратить на него внимание, а если он будет искать черный ход. Мейер может тем временем исчезнуть.
Он решил принять вариант заднего хода, исходя из того, что две машины успеют придти на помощь, если случится худшее. К отелю примыкала узкая улочка, предназначенная для машин поставщиков. Двинувшись по ней, Тюрин нашел незапертый пожарный выход в глухой боковой стене здания. Миновав двери, он оказался на цементной лестнице, которая, по всей видимости, служила аварийным выходом. Поднимаясь по ней, он сложил зонтик, сунул его во внутренний карман и снял плащ. Сложив его в небольшой узелок, он пристроил его в укромном уголке на первой же площадке лестницы, откуда можно было подхватить его, если бы ему пришлось спешно покидать здание. Поднявшись на второй этаж, он воспользовался лифтом, чтобы спуститься в холл. В свитере и брюках он походил на обычного постояльца гостиницы.
Израильтянин все еще стоял в телефонной будке.
Тюрин подошел к стеклянным дверям холла, выглянул из них, посмотрел на часы и. вернувшись в холл, сел, словно дожидаясь кого-то.
Он увидел, как объект вышел из телефонной будки и направился к бару. Интересно, прикинул он, можно ли наблюдать за холлом из бара. Скорее всего, нет, потому что объект вернулся через насколько минут со стаканом в руках, сел напротив Тюрина и погрузился в газету.
Но у объекта даже не оказалось времени выпить свое пиво.
С шипением раскрылась дверь лифта, и оттуда вышел Нат Дикштейн.
Тюрин настолько изумился, что сделал ошибку, на несколько секунд вперившись в Дикштейна взглядом. Дикштейн поймал его взгляд и вежливо поклонился. Тюрин выдавил неопределенную улыбку и посмотрел на часы. Ему пришло в голову - скорее в виде надежды, чем уверенности - что взгляд на Дикштейна был столь ужасающей ошибкой, что может послужить доказательством полной непричастности Тюрина к агентурной слежке.
Но на размышления времени совсем не оставалось. Двигаясь стремительно и, как показалось Тюрину, с подчеркнутой упругостью, Дикштейн, миновав стойку, бросил на нее ключ от номера и вышел на улицу. Следивший за ним израильтянин, Мейер, бросил газету и последовал в том же направлении.
