Я пыталась поесть сразу же после того, как добралась домой из бара «Сияние» вчера вечером, но в животе ничего не задерживалось. Я злюсь и больше всего на себя. Как я могла попасться на эту удочку? Мне двадцать три года, я не подросток. Это в подростковом возрасте ты можешь поддаваться давлению сверстников, но я-то должна была думать своей головой.

Из громкоговорителя грохочет хип-хоп, солнечные лучи, как кажется, пронзают мне мозг. Я прикрываю глаза рукой, мечтая о том, чтобы свернуться калачиком в темной, погруженной в тишину комнате, выспаться и избавиться от похмелья.

Парень рядом со мной вонзается зубами в спелый банан, у меня при виде этого крутит живот. Я чувствую запах банана. Я вижу операторов разных телеканалов с камерами по обе стороны от себя – Eurosport, France 3, еще парочка каких-то. Я сжимаю губы. Только бы меня не стошнило!

Я стою в очереди на регистрацию участников, слышен гул голосов, говорящих на разных языках. Когда я получаю номер, несколько девушек из тех, кто вчера был в баре, проходят мимо меня со сноубордами под мышкой. Я опускаю голову, я не хочу видеть, как они надо мной смеются.

Кто-то хлопает меня по плечу. Это Одетта, которая целует меня в обе щеки.

– Как ты?

– А ты как думаешь? – Я вопросительно приподнимаю бровь.

– В чем дело? – Она больше не улыбается, на лице непонимание.

– В водке.

– Водке?

– Которую я пила вчера весь вечер.

Лицо Одетты розовеет после моих слов. Она осматривается в поисках Саскии, не веря произошедшему. И вот Саския появляется на самой вершине в белой куртке от Salomon, готовится катиться вниз. Одетта снова поворачивается ко мне, и слова начинают литься из нее потоком. Очевидно, Саския заранее обо всем договорилась – до того, как я пришла в бар. Остальным она предложила пить воду из водочных рюмок, чтобы обескуражить конкуренток.

– Мне очень жаль, – говорит Одетта. – Я не знала.

Судя по ее выражению лица, она на самом деле не знала. Она выглядит подавленной, и я ей верю.

– А другие девушки? Они знали?

– Не думаю.

Я не могу решить, мне от этого лучше или хуже.

Саския проходит мимо, направляясь к подъемнику. Одетта глядит ей вслед, явно борясь с собой. Она не может принять, что ее подруга способна на подобное.

Я уже пропустила половину разминки. Время уходит. Я подхватываю свой сноуборд.

– Давай начинать, – говорю я Одетте. – Как тебе хафпайп?

Мы с Одеттой вместе едем на подъемнике.

Кертис пристегивает сноуборд на вершине. Стоит ему один раз взглянуть на меня, как он чертыхается.

– Я пытался тебя предупредить.

– Что? Ты знал? – кричу я.

– Я подозревал.

Саския стоит с небольшой группой спортсменов, смеется и шутит. Там Брент. И Дейл, кольцо в губе которого блестит на солнце. Во мне закипает ярость. Я целенаправленно иду к этой группе и хлопаю Саскию по плечу.

Она поворачивается ко мне лицом. Выражение ее лица напоминает мне морду кота, который живет у моих родителей. Он так смотрит, когда в нем просыпается охотничий инстинкт.

– Почему именно я? – спрашиваю я, чувствуя за спиной присутствие Кертиса и Одетты.

Все вокруг замолкают.

Я ожидаю, что Саския будет все отрицать, но она смотрит прямо на меня, в ее глазах нет раскаяния или угрызений совести.

– Потому что я могла это сделать.

– Боялась, что я у тебя выиграю?

Она не отвечает. Да это и не требуется. Сегодня я не смогу у нее выиграть, она это гарантировала.

Я в такой ярости, что мне хочется ей врезать. Я всегда играла жестко – мне приходилось, хотя бы потому, что мой брат всегда играл так, с ним в этом вообще никто не сравнится. Но он всегда играет в открытую, ничего не делает исподтишка. А это совсем другой вид игры. Может, женский? Тайный, подлый. И я не знаю, как с этим справляться.

Я прилагаю усилия, чтобы ярость не отражалась на моем лице.

– Надеюсь, ты понимаешь, что игра началась.

Саския улыбается.

– Игра началась, – повторяет она.

Кертис жестом предлагает ей отойти в сторону, и они сидят, голова к голове. Судя по тому, как он показывает в мою сторону, он говорит ей нелицеприятные вещи. Саския еще раз бросает взгляд в мою сторону, потом поворачивается спиной. Теперь Кертис показывает на хафпайп. Дает напутствия. Мне нужна любая помощь сегодня, любая, которую я только могу получить, поэтому я напрягаю слух, чтобы услышать, что он говорит.

– Эта стена полностью на солнце, так что снег быстро станет мягким. Будь осторожна, не задень за край, когда будешь приземляться после вращений.

Саския кивает и застегивает крепления на сноуборде. Кертис остается сидеть и наблюдает за ее заездом. К нему подходит парень с бородой. Судя по номеру, он участвует в соревнованиях. Они приветствуют друг друга, ударяя кулаком о кулак. Американец.

Я пристегиваю сноуборд и делаю глубокие вдохи, пытаясь подготовить живот к движению вверх и вниз.

Дует ветер, вместе с ним до меня долетают слова Кертиса:

– Уверен, что снег весь день будет жестким.

Странно. Он только что сказал Саскии совсем другое, или я неправильно услышала?

Через полчаса я вся на нервах, жду, когда меня вызовут.

– Милла Андерсон!

Обычно в этот момент я становлюсь абсолютно спокойной, все происходит словно при замедленной сьемке. Мне помогают многие часы тренировок и визуализации трюков, это позволяет совершить заезд на автопилоте. Но только не сегодня. Сегодня я на быстрой перемотке. У меня кружится голова, даже когда я стою на месте, поэтому неудивительно, что я смазываю уже первое вращение и падаю на основание хафпайпа. Второй заезд получается не лучше. Я вылетаю из соревнований.

Я заставляю себя сесть на снежную насыпь и смотреть соревнования до конца. Я переживу это и больше никогда в жизни не повторю эту ошибку.

Кертис также уверен в себе на горе, как и в жизни, и все делает так же гладко. Движения сильные, трюки он выполняет чисто и попадает в финал. Саския тоже попадает в финал, выполняет вращения на семьсот двадцать градусов, одно за другим, и занимает седьмое место среди женщин. Это впечатляющий результат, учитывая, что это международные соревнования, и сноубордисты приехали со всей Европы. Побеждает Одетта.

Райдеры собираются у подножия, обнимаются и ударяют открытыми ладонями об открытые ладони других участников. Открывают шампанское и поливают им всю толпу.

– Идем праздновать в «Сияние»! – кричит кто-то.

Кажется, я – единственный человек, который не празднует. Я сжимаю кулаки, когда еще один человек поздравляет Саскию. Я поднимаю свой сноуборд и ухожу с горы.

Через четыре месяца мы с Саскией снова встретимся, уже на чемпионате Великобритании по сноубордингу. И я у нее выиграю, даже если мне придется расшибиться в лепешку ради этого.

Наши дни

Дверь в банкетный зал распахивается, я подпрыгиваю на месте. Первым заходит Дейл, Хизер следует за ним по пятам.

Дейл в ярости.

– Кто-то свистнул наш ноутбук, – сообщает он.

Кертис бросается к двери.

– В чем дело? – кричу я.

– У меня с собой MacBook!

Мы несемся за ним вниз по лестнице, потом по коридору. Ледяной воздух врывается в помещение, когда он толкает дверь, открывающуюся в обе стороны. Ветер развевает мои волосы. Кертис спускается по металлическим ступенькам, перешагивая через одну. Я испытываю облегчение при виде своих сумок. Они стоят там, где я их оставила.

Кертис роется в своем рюкзаке.

– Черт побери! Моего ноутбука тоже нет.

Я замечаю, что молния на моем рюкзаке наполовину расстегнута, и в панике начинаю проверять свои вещи. Кошелек и ключи на месте. Я не брала с собой компьютер. Я почти все делаю с телефона.

Другие тоже проверяют свои сумки. Хизер копается в целой куче одежды.

– Что-то еще пропало? – спрашивает Кертис.

– Я не вижу, чтобы у меня что-то пропало, – говорит Брент.

Я так взволнована, что не помню, какие именно вещи взяла с собой.