– Хватит, хватит! – закричала Елена. Остальные отступили и молча созерцали, боясь вмешиваться. Лена полезла разнимать, постаралась оттащить Вадима и попала под удар локтем. С рассечённой губой она отскочила к серванту. Только тогда Мансур перестал избивать, упавшего на колени и сжавшегося в комок, Антона. Витёк с разбитым вдрызг лицом сидел на полу, прижался спиной к батареям и смотрел, как валтузят его дружбана, и попыток навести порядок больше не предпринимал. Вадим кинул на него быстрый взгляд, оглядел остальных.

– Псы! – произнёс он. Кулаки были ещё сжаты. Мансур вышел из комнаты, оделся и вышел из квартиры. Когда оказался на улице, он посмотрел на окна и медленной походкой пошёл домой. Темнота поглощала улицу. Единственный фонарь у дальнего угла пятиэтажки слабо подсвечивал дорогу. Вадим прошёл метров тридцать, услышал, что его окликнули. Он обернулся и увидел Дарину, спешившую к нему, её прекрасные волосы развевались. Блондинка махнула рукой и попросила подождать.

– Оставила своего выдрёныша позорного? – спросил Вадим с иронией в голосе. – Бить меня не прибежит?

– Да. – Дарина махнула ладонью. – Я с ним уже не живу. Будем разводиться. А на вечер пошла, потому что он попросил. Всё ещё надеется, что останусь с ним.

Они вышли на проезжую часть.

– Послушай, – Дарина взяла Мансура за руку, развернула к себе, – поедем ко мне домой? – Она в упор заглянула Вадиму в глаза.

– Автобусы уже не ходят, – ответил он безучастным тоном. – Далеко идти? Мне пешком ломит кондылять.

– Эх ты! – произнесла Дарина с весёлой ноткой в голосе. Она старалась передать своё прекрасное настроение, оживить парня. – К тебе такая женщина сбежала.

– Интересно, – говоря себе удивился Мансур, рассматривая темноту улицы. – Какая такая? –  И повернулся к блондинке. – Не знаю какая такая, но к такому!.. – Вадим поднял указательный палец, – парню.

– Давай машину поймаем? – Дарина прижалась к Вадиму: он, нехотя, обнял её. – Поехали? – тихо спросила она и после короткой паузы добавила:

– Ты мне понравился. Очень.

– У меня денег нет на тачку. – Мансур прижал блондинку сильнее и с силой сжал её ягодицу.

– Ну ты дикарь. – Дарина дунула себе на чёлку. – Нельзя как-то по-другому? Не знаю, нежнее, наверное. У меня после таких объятий синяки месяц сходить будут.

– Если ты честная женщина, так никто и не заметит. – Вадим растянул широченную улыбку и похлопал ресницами перед её носом.

Дарина усмехнулась. Она хотела спросить, что он подразумевает в слове честная, но передумала, остерегаясь каких-либо словесных издёвок.

– Хорошо, поехали. Извини, дурью маюсь. Поехали. – Мансур решил, что своим поведением спугнёт женщину, а ему сейчас её захотелось.

Через полчаса они поднимались в лифте к Дарине домой.

– Дети есть? – спросил Вадим.

– Нет.

– Муж где сейчас живёт?

Они вышли из лифта.

– У своих родителей. – Дарина открыла дверь в квартиру. – Проходи. И давай, пожалуйста, больше не надо о нём.

– Послушай, а что ты в нём нашла? – продолжил Мансур, словно не слышал её просьбы. – Ты такая… женщина. Правда, очкастая… Кстати, сколько вам обоим лет, почему он спросил, что тебя на молодняк потянуло? Ты действительно так стара?

– Ему двадцать шесть. – Дарина подошла к Вадиму и зажала ладонью его рот. – А у дам неприлично спрашивать возраст. – Она перешла на шёпот. – И, по-моему, ты много говоришь, лиричный ты мой. – Дарина убрала руку и заменила её поцелуем, но Мансур успел произнести, что девушка уже не девушка, а женщина, и едва не бабушка.

Вадим задрожал всем телом. Желание было такое, что хотелось разорвать Дарину, но он старался следить за своими движениями, чтобы получались, как можно плавными и нежными. От неё исходил дурманящий аромат духов и тела. Вадим поднял Дарине юбку и просунул ладонь в трусики. Она издала стон сладострастия. В ответ на ласки она широко раскрыла рот, зажмурив глаза, впилась ногтями ему в спину.

– Ещё, пожалуйста, ещё, – простонала она.

Мансур поднял Дарину на руки. Она положила голову ему на плечо, слегка разочарованная, что он убрал ладонь, но знавшая, что ещё всё впереди.

– Где спальня? – спросил Вадим.

Дарина подбородком указала куда нести.

Мансур был в восторге от огромной двуспальной кровати. Он опрокинул Дарину на спину, сорвал с неё трусики, положил её ноги себе на плечи. Дарина не сводила широких глаз с лица Вадима, в ожидании наслаждения. Её тело вздрагивало и трепетало. Когда их тела слились, с уст женщины посыпались благодарные всхлипывания и, обжигающий слух, шёпот о её любви.

Мансур рано ушёл от Дарины. Нужно идти в училище, а перед этим заехать домой. Он знал, что мать волнуется, скорее всего, ночь не спала: нужно было позвонить. На улице лил дождь, сильно похолодало.

В училище Вадим вспоминал вчерашний вечер и где провёл ночь. Дарина спросила, когда они снова увидятся. Он ничего не ответил, лишь улыбнулся и пожал плечами, покачал головой и ушёл. Она для него стара, не из тех женщин, с которой можно задерживаться. Да и в постели разочаровала, думал, будет круче. К тому же раздражали её плохо выбритые ноги, словно наждак, и слегка опавшая грудь.

Мансур отсидел один урок и поехал домой. Всё-таки всю ночь барахтался с тёлкой в постели, выжат до капли и хотелось спать. Хотя, возможно, он ещё заглянет к Дарине. Может, просто перенасытился её телом, и сейчас она казалась такой несвежей, переспелой бабой. В начале-то понравилась. В общем, дальше видно будет.

Вадим выскочил из автобуса и увидел Слона, расположившегося на лавке остановки: лицо-глобус встретило его замученными глазами.

– Чего тут делаешь? – спросил Мансур.

– Гуляю. На работу не пошёл. Вчера перебрал. Три пузыря водки выпил. Сегодня плохенько чувствую. Вот… решил пивком отойтись. – Алексей поднял трёхлитровую банку. – Не желаешь?

– Нет. Ты где сейчас? На заводе?

– Ага. – Слон снял с банки крышку и отпил пиво. – Слушай, ну ты вчера… у Анны наделал. Молодец. У Ленки на полморды синяк. – Лёха засмеялся и сразу скривился от головной боли.

– Да? И что они потом говорили?

– Грозились, что с тобой поквитаются.

– А-а. Ну пусть квитаются. Потом печень сантиметров на десять опустится. Желудок собственные зубы проглотит.

– Ты сейчас домой? – спросил Слон. – Давай погуляем, тёлок заснимем. Вдвоём веселее. Поприкалываемся. А то дома всё обрыгло. Скукота вселенская.

Мансур задумался. Он неуважительно относился к Алексею, но ему хотелось какой-то новизны в жизни. Помедлив, он ответил:

– Пойдём. Только домой забегу. Можешь зайти ко мне, на кухне пиво попить.

Из квартиры Вадима парни вышли через полчаса, Лёха успел опустошить трёхлитровую банку пива. Они направились к остановке, собирались съездить в ближайший город, который раза в три больше населением, и там выше шанс познакомиться с приличными кобылами. Ну или с неприличными, но смазливыми.

Мансур и Слон зашли за угол дома. На балконе второго этажа увидели парня, по прозвищу Матрос. Он прижимал наушники к уху и качал головой в такт тяжёлому року. Завидев их перед собой, Матрос показал рукой жест приветствия, крикнул:

– Как дела?

– Музыку слушаешь? – спросил Алексей. – Ты один? Что если мы зайдём к тебе послушать? Кстати, у тебя там тёлок, случайно, нет?

Матрос улыбнулся, крикнул:

– Подваливайте!

1

Осень. Рано холодная. Серо. Тускло. Погано. Дождь моросит, перестаёт, снова моросит. Артём шёл из кинотеатра, не досидел до конца, фильм оказался слишком скучным. Дорога вела на возвышенность к пятиэтажке, где он жил. Около подъезда Шпана взглянул на свои окна, придал лицу гримасу отвращения, отвернулся, грустными глазами окинул двор. А что дома? Как же не хотелось идти в этот дом, в эту квартиру с раннего детства ставшей чужой. Не любящие мать с сестрой, ненавистный отчим. Как долго он ждал момента, когда заберут в армию, чтобы навсегда покинуть эти края, ненавистные ему лица и ненавидящие его. Отчим. С его приходом в дом Артём потерял любовь мамы, доброе, счастливое детство, приобрёл обиду, ненависть, отвращение к матери и родившейся сестре.