– Неужели получилось? – восторженно завопил он, глядя на меня с благоговением. И не замечая, как при этом перекашивается наши лица. Потому что…

Упс, что ли?

Нет, рога-то исчезли. И хвост у Ларса не вырос. И внешне он тоже никак не изменился. Даже волосы не позеленели. Вот только…

– Ой! Что это? – испуганно переспросил Аларис, глядя перед собой.

Ну вот, опять. Я в изнеможении опустилась на стул, чуть не промахнувшись мимо него. Значит, не показалось. Просто каждый раз, стоило Ларсу открыть рот и что-то сказать, как из него вылетал цветок, будто сделанный из огня. Он не грел, не пек, но искрился так, что им можно было освещать темную комнату. А цветков этих было… Каждое произнесенное слово – один цветок.

– Да, Кассандра, – спокойно добавил Рейстлин. Так спокойно, что у меня по коже мурашки побежали. А сама я начала мысленно себя убеждать, что нахожусь в собственном доме, что никто мне ничего тут не сделает, все будет хорошо, я выживу и… Все демоны ада, что ж так страшно-то? – Мне тоже интересно, что это.

Не пугайте ведьму, от этого она становится сильнее ведьмой раз в десять. Вот и меня понесло.

– А что, такое простое выражение, как «побочное действие» на факультете чернокнижников не проходят? Слишком сложно для вашего понимания? – дерзко спросила я. Достали, честное слово. Я с ними за последнее время общаюсь больше, чем с собственными родителями за два месяца!

– На твоем месте, девочка, я бы лучше следил за словами, – вкрадчиво заявил Рейстлин, делая ко мне шаг. В его глазах начала сгущаться тьма. А вот не надо меня в угол загонять. Я ведь и ударить из этого самого угла могу!

– На твоем месте, маг, я бы последовала твоему собственному совету, – ничуть не смутилась я. – Ты видишь у своего братца рога? Нет? А остальное не обговаривалось. Так что получите, распишитесь, подождите, пока пройдет. Да и вообще, – смерила я пренебрежительным взглядом шокированного Ларса, – в таком виде он девочкам даже больше нравится будет. Он ведь хочет этого? Правда. Ларсик? – и похлопала парня по плечу. Тот судорожно сжал рот, лишь бы очередной огненный цветок не сорвался с его губ. И не то чтобы это было больно. Нет. Я уже успела распознать, что цветок скорее иллюзорный, он неосязаем и не способен причинить физических неудобств. Но… Большое такое, категоричное «но». Не привлечь внимания он не может, это да.

– Девчонка, – прошипел чернокнижник. – Ты вообще понимаешь, что ты делаешь? Осознаешь, что своими необдуманными поступками портишь другим жизнь?

Что?! В моей груди начал разрастаться комок обиды и ярости. Вот за что со мной так? Маг, а ты ничего не спутал? То есть я порчу жизнь твоему братцу? А то, что он, возможно, сердце мне разбил, вообще не учитывается? Что не просто так у него рога на голове выросли? Или важны лишь чувства и мнения других, мои не имеют значения?

– Рейстлин, успокойся, – попытался влезть в нашу милую беседу Аларис, которому, видимо, надоело стоять столбом. Куда уж там. Его попытки никто и не заметил даже! Нам с чернокнижником не до него было. В этот раз бабушки нет, и никто не помешает наконец-то высказать мне все, что я думаю об этом магическом снобе!

– А другие осознают, что за ними тоже грешки водятся? – я не повышала голос, говорила четко, чеканила каждое слово. Словно раскидывала в воздухе лед. Не раз и не два я слышала, как так говорила бабушка и мать, но была уверена, что я на такой тон не способна. Как бы не так! Оказывается, все зависит от того, насколько сильно довести ведьму. Меня, например, сейчас довели до предела. – Вообще интересно, что же пострадавшая сторона возмущается гораздо меньше тебя, а, маг? Он-то понимает, что получил за дело. Или ты просто рта не даешь раскрыть? Не задушишь своим деспотизмом братца? Шаг влево, шаг вправо, сделал что не так – беги самоуничтожайся? А сам ты никогда не совершал ошибок? Да куда уж тебе. Ты сухарь. Правильный и скучный сухарь.

Удивительно, что меня не перебили во время всей этой эмоциональной тирады. Ну как не перебили… Аларис что-то там мямлил на заднем плане, но кто бы его слушал? А Рейстлин молча буравил меня глазами, которые с каждым моим словом темнели все сильнее и сильнее. Но я не отступала. Я даже страха не испытывала. Почему-то вот именно сейчас, в данный момент я переступила ту черту, за которой просто не было возврата к мирному решению вопроса и спокойному обсуждению.

– Не тебе читать мне нотации, глупая, сопливая девчонка, – вдруг резко бросил мне в ответ чернокнижник, когда я сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуха для продолжения тирады. – Ты даже с собственной магией справиться не можешь. И не надо делать такие круглые глаза, сказкам про «он заслужил» я все равно не поверю. Ты закляла моего брата и даже не представляла, как все это снять. Позор для такого семейства, не правда ли? А еще последний курс. Учиться и еще раз учиться, чтобы потом не было: «Ой, так вышло!». Сила есть, не надо ни мозгов, ни умения применять эту самую силу?

Комок нарастал и грозился поглотить меня всю, без остатка. Потому что в этом была доля правды. Я прекрасно знала ведьминские специальности. Я безупречно делала все, что нам предписывалось. Но, стоило только эмоциям меня настигнуть, вновь и вновь происходила беда. Не я управляла силой. Сила управляла мной. И как справиться с последствиями я действительно не представляла.

Добил меня взгляд. Короткий, пренебрежительный. Словно я действительно ничего не стою.

– Я учусь. И, в отличие от некоторых мне это поможет, – сузив глаза, ответила ему я. – А вот некоторые, как днем бы не маскировались под нормальных людей, так в душе и остаются чванливыми, – я сделала паузу, подбирая слово, – попугаями.

В тот же момент комната озарилась фиолетовой магической вспышкой. Я зажмурила глаза, пытаясь восстановить зрение. Чуткий слух уловил что-то, напоминающее… шелест крыльев? О нет, не может быть! Только не это!

Я открыла глаза. Прямо напротив меня, там, где еще минуту назад мне в лицо бросал обвинения чернокнижник, загребал крыльями в воздухе огромный, яркий, сине-желтый попугай.

Девочкам из аристократических семейств не положено ругаться вслух. Будь они хоть трижды ведьмами. Но в этот раз от ругательств я удержаться не смогла. Попугай в свою очередь тоже издавал какие-то нечленораздельные, непонятные звуки, которые, наверное, можно было бы при желании интерпретировать. Но под яростным взглядом (яростный взгляд у попугая – кому сказать, не поверят) мне вовсе не хотелось разгадывать звуковые шарады.

Наконец слова у меня закончились. И вместо них началась икота. Потому что – ик – я, кажется, в самом деле назвала грозного чернокнижника попугаем, и он – ик – действительно стал попугаем.

– Демоническая воронка, – наконец изрек стоявший рядом и до сих пор глупо открывающий и закрывающий рот Ларс. – Ну ты и ведьма, Касси! Как ты это сделала?

Тьма, если бы я знала! А, может, я просто телепортировала отсюда Рейстлина, а на его место попугая? Надежда, конечно, слабая, но можно я хоть немного поверю в чудеса?

– Ой! – продолжал удивляться тем временем Ларс. – Я снова могу говорить нормально. Цветы исчезли.

Лучше б они оставались! А вот попугай исчез! Но не тут-то было! Попугай продолжал что-то стрекотать, и все чаще стали слышаться отдельные слоги. Видимо, грозный чернокнижник приспосабливался к речевому аппарату птицы. Наконец он смог произнести полное слово.

– Идиотка! – и даже в голосе попугая слышались ядовитые нотки Рейстлина. А я что? Я икаю и всей душой страстно желаю, чтобы он стал человеком. Не то чтобы он в таком облике хуже, просто в качестве человека он точно будет держаться от меня подальше. А птицу надо каким-то способом расколдовывать.

– Что молчишь? – процедил сквозь клюв попугай. Не знаю, как ему удалось, но даже в таком обличье Рейстлин Кинстер продолжал оставаться вредным и высокомерным чернокнижником. И неимоверно бесить меня!