Страна Лимония и Беззакония!

  Ушлые граждане южной республики чуть ли не в открытую занимались теневым бизнесом. У многих в родовых селах имелись участки, выращивающие по три урожая в год. Весной огороды вскапывались под ранние цветы, затем под помидоры, позже под розы. Да и колхозные сады постоянно «страдали» от неурожая. Но зато в каждом русском городке на рынке стояли типы в кепках «аэродромах», перепродающие самые выгодные сезонные товары. Дело дошло до того, что русские люди каждого южного торговца обзывали «грузином». И ладно бы это вся эта торговля производилась законно. Зачастую в личных корыстных целях использовались колхозные и государственные ресурсы, перекачиваемые с помощью подпольных схем в частные руки. В итоге – недопоставки в республиканский и общесоюзный бюджет, уход от налогов и тотально пожирающая все и вся коррупция.

  Мириться этим никто в нынешних условиях не собирался. Правило применялось до боли в анусе простое – или вы играете по общесоюзным законам или вас попросту здесь не будет. Верхушке Грузинской СССР уже показали «Кузькину мать», тем, до кого успели дотянуться. Смертную казнь в СССР за крупные хищения никто еще не отменял и суды применяли её исправно, строго наказывая тех, кто как раз должен был следить за исполнением закона. Подробности некоторых дел передавались из уст в уста за закрытыми дверями. Ну а с этого года заработал другой Уголовный кодекс, так что и обычному криминалу станет вскоре ой как несладко.

  Пока ехали к месту, Николай готовился к допросу. Этот грузинский «вор в законе» не был настоящим Вором, купив это гордое звание за сто пятьдесят тысяч долларов. Вот так, и среди отпетого криминала случались в семидесятые годы такие постыдные профанации. Да и «воры» эти больше смахивали на банальных барыг, интересуясь чаще теневым бизнесом цеховиков, чем чистой уголовщиной. Просто хотелось быть выше, чем ты есть. Как же, в Грузии каждый второй – князь! Вот сейчас такого князья им и раскалывать. Сразу же!

– Горадзе, еще раз спрашиваю, какие дела у вас с Авалиани Мемедом Михаиловичем?

– Слушай, начальник, мене зачем говорить? – спросил в ответ с нарочитым акцентом Гоги. – Тепе нало, ты и гавори. Зачем взяли, арестовали, вопросы спрашиваете? Требую адвоката!

  Сидевший на соседнем стуле рядом с телекамерой Саша Садков чуть не вспылил, но его остановил суровый взгляд Растопина.

– Зачем тебе адвокат, Гоги? Ты пока еще не арестован, мы с тобой просто беседуем, для твоей же пользы, кацо.

  Грузин широко улыбнулся и закинул ногу за ногу. Испуг, связанный с неожиданным задержанием уже прошел, и он играл прожжённого «вора». Только вот капитан в это нисколечко не верил. Трусливое это создание, жаль его бить нельзя, да и незачем. Так расколется.

– Слюшай, зачем камера снимать? Кино делаете? –  издевательски заметил Горадзе. По его лицу просквозила нахальная улыбка.

– Что, интересно?

– Да. Я такой еще не видел. Дорого стоит?

– Дорого, – неожиданно участливо ответил ему Николай. – Только тебе не продадут, – заметив насмешливую улыбку грузина, он повернул к задержанному экран небольшого телевизора, куда с видеомагнитофона «Электроника-450» шло черно-белое изображение. На кассету VHS шло уже записывалось цветное, сами кассеты пока производили из пленки совместного предприятия «Орво-Басф», и они были дефицитом, зато очень удобны для оперативной работы. Гоги увиденным впечатлился, но вскоре его ёрническое настроение разом пропало.

– На такую же камеру твои московские подельники сейчас показания дают. Просто соловьями заливаются! Их фамилии тебе озвучить? Или сам нам все расскажешь! – последние слова Растопин уже прокричал, наклонившись к задержанному и глядя ему в глаза упор. Такой резкий переход произвел должное впечатление, грузин невольно вжался в стул и побледнел.

  Садков поддержал своего шефа. Все было в сценарии прописано заранее.

– Говори, сволочь, кто помогал вам в Моспродторге? С кем там контактировал, каким образом оформлял продажу фруктов? Где и через кого доставал ткань импортную ткань. Что делали вашей шайке армяне цеховики?

  Николай «добивал» контрольным.

– Я тебе, Гога, крайне рекомендую тут все рассказать и добровольно. Если первыми это сделают твои подельники в столице, то пойдешь ты далеко и надолго. Ты в курсе, сколько по новому Кодексу тебе дадут?

– Не, – только и смог выдавить из себя ошарашенный Горадзе. Эти столичные менты его здорово озадачили. Действуют предельно нагло и как-то странно. Их главный что-то написал на листке и повернул к «Вору», тот чуть не задохнулся от увиденного.

– Да, именно так, дорогой Гоги. И поедешь ты не на сытую зону, чифирь попивать и «сучек» долбить, а далеко-далеко. На каторгу! Да милый мой, для таких как ты, мы вернули аналог Гулага. Там ведь твой земляк командовал вроде, товарищ Лаврентий Берия? Остались, понимаешь, еще в нашей стране старые проверенные кадры, построят вашему брату железный порядок! – Растопин уселся прямо на стол и покровительственно похлопал криминального авторитета по плечу, задумчиво наблюдая, как по его небритому лицу растекается бледность. Гоги невольно отодвинулся, этот человек в черной водолазке, поверх которой висела кобура, был не обычным ментом. Это был настоящий волчара, жестокий, обожающий посмаковать кровь жертвы и оттого становилось еще страшней. – Так что на статью мы тебе обязательно накопаем. Но… если ты поможешь следствию, то тебе непременно зачтется.

– Что…–  голос Горадзе внезапно осип и ему тут же предложили воды, – что от меня требуется? Вы точно поможете мне?

– Сотрудничество со следствием обязательно зачтется на суде, Гоги. – Николай присел обратно за стул и дал знак включить запись. – Ты для нас мелкая сошка, так что живи пока. Но я бы очень советовал тебе сменить профессию.

– Я готов.

  Зашумела видеокассета. «Вор в законе» Георгий Горадзе выпрямился, обычное дело в воровском мире откупиться от ментов, сдав подельников за долю малую. Криминальная среда была полностью лишена каких-то понятий чести и справедливости. Так что поделом! Николай придвинул к себе список вопросов и начал допрос под камеру. Завтра показания уже будут в Москве в Главном Управлении, и от этого на душе стало как-то теплее. Что может быть лучше хорошо выполненной работы!

  Через три часа выжатый и усталый капитан подошел к телефону, чтобы позвонить в Кутаиси.

– Гоген, как у вас дела? Поют птенчики? Мой, вообще, соловьем заливается. Думает, бедняга, что избежал своей участи. Жалко? Нет, дорогой, насмотрелся я на них в будущем. Так что совсем не жаль эту мразь. Зато потом людям спокойней жить будем. И не забывай, что я тебе помогаю твою же землю чистить. Хорошо! Послезавтра буду у тебя, тогда и отметим. Лучшее вино? Да без проблем, мэгобаро! Во всяком случае мы по пути купим барашка. Все договорились, – Николай повернулся к напарнику. – Саша, сделай, пожалуйста, две копии. Оригинал отдадим утром фельдъегерям, один для себя и один в Кутаиси увезем.

– Коля, нас за такое по головке не погладят,

– Не ссы, прорвемся! Господь велел делиться. Больно там интересные персонажи из местных вырисовываются. Но через Гоги их разрабатывать чревато. Покажем послезавтра дяде Васе, тогда и решим.

– Дяде Васе? – Садков задумался. – Ему, пожалуй, можно. Единственный человек, кому я тут хоть как-то доверяю. Коля, я вот чего не понимаю. Как можно было такой сброд собрать в милицию? Это же просто паноптикум какой-то. Кто тут работать останется после чистки. Опять русского Ваню будут присылать?

– И не говори!

Растопин тяжело вздохнул, но совсем не другому поводу.

Что делать? 9.30 утра. 25 января 1976 года. Москва. Старая площадь. Кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС