– Ааааа…  Ой, Сашенька .. а я и не узнала тебя. Записывай…

Какой там "записывай", я его запомнила наизусть и навсегда. Сколько у меня после было адресов – ни один не помню. А тот – ночью подними – скажу.

Ну, я накупила всякой всячины. Я ж не знала, какие там дети. Было указано, что дети. А сколько и что за дети – ни-ни.

Гриня где-то шлялся. водила был на месте. Я сгоняла за дочерью. И мы с подарками пришли. «Радости» начались с входной двери. Ее не меняли с момента постройки. Дом строили военнопленные немцы. Нормально, да? То есть как в трех поросенках – Фуууу… и пипец. Но это только начало. Дальше веселуха поперла по-полной программе, с клоунами и воздушныи гимнастами.

Значит, заходим. А дочка моя, Олька, деваха  с закидонами. Она вот чего видит, то и говорит.  Ага. Коридор порадовал.  Но прежде чем попасть в него, нужно пройти через прихожую (блть, вот пишу сейчас и рыдаю. До того я любила эту квартиру… эх). Прихожка прямоугольная, на отшибе, никакие комнаты, санузлы и кухни с ней не сообшаются. Чтобы в них попасть, нужно повернуть направо и там коридор,  по площади раза в полтора превосходящий прихожку. Ну, и три комнаты, кухня, ванна, туалет. Потолки почти пять метров. Класс.  Дом – кирпичный сэндвич, перегородки – лиственница. ММММма .... конфетка. Только сильно погрызанная.

Хозяйка встретила радушно, из вранья по телефону выкрутилась я свободно и непринужденно. Да Соня, так звали продавщицу, увидев подарки, не стала задавать глупых вопросов. Вот люблю я евреев. Да. Люблю. Пробабка моя еврейка была.

Соня показывала, рассказывала… Я ее слушала вполуха. За шесть лет нагляделась достаточно. Если коротко, то квартиры убитая вусмерть. От и до. А больше всего меня рассмешил унитаз. Вот он-то точно помнил задницы пленных немцев. Унитаз был расколот ровнехонько пополам, сверху до низу. Держался исключительно на честном слове и силе воли. Неприкасаемый такой унитаз. Да. Соня так и сказала,

– И я Вас умоляю, не прикасайтесь к нему. Он еле дышит.

– Ой, какие у вас шторки на антресольках интересные, – тихо разговаривать Ольга не умела никогда, с рождения.

– Где? – Соня пялилась в указанном Олькой направлении и  тупо моргала

– Фубля … фу … Мама, пошли отсюда, я не буду тут жить, – и дочура пропылила на выход, шмыгнула за двери и поскакала вниз.

Я обалдела. Что случилось? Чего она там узрела? Ну, шторки, ну, грязные … хм. Странно …

– Ха-ха-ха! Тюуууу …Так  то  ж не шторки! То ж паутинка. Паучок сплел.

Теперь я обалдела окончательно. Там паутинка в палец толщиной, яркого серого цвета. Похоже, что "паучок" жил еще при немцах.

В общем, купила я стены, крышу и перекрытия. Угу. Дешево, почти даром. Бригада строителей вынесла все к херам. Все. Даже стены до кирпичей ободрала. Ну, и забацала просто охренительный ремонт. Объединив спальню и гостиную, сделав альков, выпилив в стенах проемы под французские окна. Вот это была студия. Просторная, с выделенными зонами. А то, что сейчас обзывают студиями, это, извините, гробы в вертикальном положении. Пеналы для карандашей. Ну, да ладно. Кого-то они реально спасают.

Если вот совсем по чесноку, приложа, тьфу ты, положа руку на сердце, то  очень плохо помню названия населенных пунктов да и сами пункты.  Зима. Темнеет рано. Всю дорогу в зюзю пьяная. Да еще и сцыкотно было – Гриня не дремал и не ставил свечки в церкви за мое здравие.  Что он делал, какие предпринимал шаги, я могла только догадываться. Связи не было. Телефоны мы выбросили еще на выезде из Новосиба. Новых не покупали. Звонить никому нельзя. Даже Ольке. Можно было подставить ее очень круто.

Все крупные города огибали по объездной трассе. Наверное, интересно  было бы посмотреть и на Волгоград,  и на  Уфу,  и на Саратов … но … в то время во всю  работали посты ГАИ или ГИБДД, да один хрен. Конечно, номеров наших Гриня знать не мог, но  имена и фамилии …  А возможности у него были … Вот и  ехали мы по трассе, минуя населенные пункты. Но не всегда это удавалось.

Навигаторов в те годы тоже не было. Они наверняка были, но где-то не у нас. А мы купили атлас автомобильных дорог. Мне-то он как  мартышке очки. Кретинизм географический сидел во мне основательно. У меня даже в школе по географии была твердая пара, но, так как по остальным предметам (кроме труда) красовались жирненькие пятерочки, то и по географии класуха, скрипя своими нечищеными зубами, вывела мне четыре  в аттестат. Но я была тупа, как пробка. Даже стыдно. Но очень долго простой вопрос, Сибирь – это до Урала или после, ставил меня в тупик. Да. Но я не смущалась. Свою тупость географическую объясняла просто – Я свободу люблю. Летаю, где хочу.  Потом выучила, конечно. Но как то не очень чтобы ....

А  мы ехали.  Безобразно себя вели. В одной кафешке   с голодухи заказала неприлично много еды даже для меня. Ну, и, конечно же, не осилила. Организм сказал "бе" сытой отрыжкой. Горшочек глиняный с ароматным жарким остался нетронутым. Вот реально жаба задавила. Я ж его купила – купила. Значит мой. Попросила вежливо  зашуганную и взмыленную официантку   завернуть с собой. Димка цыкал на меня,

–Че ты позоришься?  Оставь его. Купим в другой забегаловке. Поехали.

Ага. Щазззз. Мой горшок. Заверните. Будьте любезны. Но эта лахудра игнорировала мою просьбу. Будто и не слыхала. Ха!  Ну, и ладно. Взяла жаркое вместе  с горшком и пошла в машину. Оставила деньги за него. Сколько посчитала нужным. А не надо меня игнорировать.

***

Тетка Валя  – метр с кепкой, если пнуть по касательной вверх.  Этакая белесая мышенция. Нетолстая. Размытые глазки, но когда-то были голубыми. Швабра, обычная деревянная швабра, смотрелась рядом с теткой, как пилон. И ведро … Огромное ведро. Как она его таскала ?  Без понятия. Синий сатиновый халат почти до пят. Из-под цветастой, съехавшей на одно ухо, косынки, седенькие волосенки, как тычинки одуванчика, торчали задорно и весело. Взгляд орла, в поиках добычи.

– Привет, теть Валь. Как здоровье, –  я знала о чем спрашивать. Про здоровье тетка говорить не любила, Но заботу оценила.

– Наташ, я денежки сняла, как и просил Гриша. А расписку написал?

– Слышь, теть Валь, а может ну его. Вот ты зачем ему деньги даешь., а?

– Так как же … Мы с ним договорились. Я уже и с книжки сняла. Да. Там же проценты мне шли.

А Гриша сказал, что оплатит все проценты.

– Угу. Это какие же проценты он тебе пообещал? Если не секрет.

–Так как  в банке. Пять

– Чего, пять? В год?

–Не ..  месяц …

– Йоптыть, да ты еще тот ростовщик, теть Валь! Покажи мне тот банк, где под пять процентов в месяц деньги принимают. Я все и  всех продам и вложу лет на цать. И трогать не буду. Я ж потом  круче любого  Билла Гейтса буду … Я  ху*ю …

– А кто это?

– Чего, кто?

– Ну, этот .. Виль ..

– Да так, не отвлекайся.  Через пару лет ты с таким процентами сделаешь его никем. Какие пять процентов в месяц? Где ты это взяла? Совсем сдурела на старости лет. Блть, ты ж от жадности сдохнешь. Совесть у тебя есть?  Чучело.

– У меня сын есть.

– А у меня  – любовников армия. И че???

– Мы договорились с  Гришей. Твое дело маленькое. Привезла расписку – давай сюда. Бери деньги и проваливай. Мне работать надо.

– Че тебе надо? Работать? Да за каким ху*м тебе работать? Ты ж через месяцок деньги лопатой грести начнешь.