– Замечательно! – только Надежда могла так напевно протянуть, казалось бы, простое слово. Степан широко улыбнулся, а девушка подошла к нему вплотную, в её глазах блеснул теплый огонёк. – Когда мы увиделись в первый раз, ты также глупо улыбался. Затем поднял руку, как Мишка в старом меме «Превед медвед!», – Надежда засмеялась, под потолком небольшого помещения заметались отголоски её «волшебных колокольчиков».  – Это вышло так нелепо, что я потом долго улыбалась.

– Мне показалось, что ты в этот момент была похожа на Снежную Королеву.

– Вот как? Я холодная и бесчувственная?

  Тонкие брови девушки изогнулись «домиком». Трудно представить, что такие эмоции можно играть.

– Временами ты кажешься абсолютно недоступной. Как будто девушка с другой планеты.

– Может быть, – внезапно Надежда развернулась и ушла в освещенный зал.

– Чего сидим? Угощай девушку, – Степан даже не успел убрать инструменты.  – Вот, принесла тебе бокалы и закуску. Голодный, небось? Ужин-то вы пропустили.

   Она поставила на стол большую тарелку, от которой исходил очаровательный аромат.

– Ого! Пирог с капустой, мой любимый!

– Ну вот и ладненько! Честно говоря, у них на кухне, кроме капусты и лука ничего и нет. Хорошо, что Лена знает отличный рецепт пирога. Я, честно говоря, не пекла уже вечность.

– Спасибо.

   Надежда нашла колченогий стул и пододвинула ближе к столу, затем нахмурила брови.

– Не поняла? Почему девушке до сих пор не налито? Кстати, дай прочитать этикетку. «Черные очи» Крым. Хм, никогда не пила такого.

– Я, представь, тоже! Но не «Анну Павловну» же нам пить? Испортили нас заморские вина, сейчас придется потреблять сплошное импортозамещение, – Степан налил по две трети в граненые стаканы и перевел взгляд на Ягужинскую. Почему-то сегодня он чувствовал себя необычайно наглым. – На брудершафт?

– О! Поручик!

   Надежда наклонила голову, и в её глазах снова промелькнули искры. Затем, не сговариваясь, они придвинулись друг к другу и сплелись руками. Было в этом движении что-то далекое и предельно романтичное.

– За нас, – тихо проговорил Холмогорцев. Ему почему-то стало все равно, что неподалеку суетятся над закуской посторонние люди, кто-то громко хохочет, а в открытую дверь пробивается полоска света. В ней даже на секунду появилась чья-то мощная фигура и тут же деликатно исчезла. Он был в эту минуту полностью занят «глазами напротив». Эта знаменитая песня Ободзинского изредка звучала на волнах местных радиостанций. Ого! Как будто шибануло электрическим током по мозгам. Ничего себе эффект от скромного поцелуя! За долгие десятилетия он уже совершенно забыл про юношеский фейерверк эмоций. Левая рука задрожала и опустилась на талию девушки, пройдя затем с наглецой по её прикрытому только тонкой тканью бедру.

– Ох, подожди, пожалуйста, – Надежда нехотя отстранилась. – Аж голова закружилась! С ума сойти, чувствую себя как малолетняя девчонка. Хотя чего я, собственно, ожидала?

– Меня тоже малость тряхнуло, – виновато пробормотал Степан.

– Какой ты все-таки милый, – Надя притянул его голову к себе и провела маленькими ладошками по его щеке. – Наверное, нам не надо так торопиться. Хочу прочувствовать все заново. Нет, – она заметила в его глазах немой вопрос. – Ты действуй и не останавливайся, но потихоньку. Как в первый раз. Ох…о боже!

   Прошлый опыт помог Холмогорцеву довольно быстро найти нужные точки для легких ласк, но и этого было достаточно, чтобы девушка глубоко и часто задышала, а её губы сплелись с мужскими воедино. Только через несколько минут они смогли оторваться друг от друга, пытаясь восстановить дыхание. Оба чувствовали себя как после небольшой пробежки. Им было безумно интересно заново ощущать совершенно забытые с возрастом эмоциональные всплески и изучать свои омоложенные тела. Как, оказывается, здорово подводит нас память!

– Я и забыла, как это может быть прекрасно! Какие мы, девчонки, все-таки дуры – или боимся, или торопимся с кем попало. Что с тобой?

– Надо сесть поудобней, – глаза Степана невольно скосились вниз. Надежда проследила взгляд и ехидно хохотнула.

– Извини, не учла некоторое обстоятельство.

   Внезапно в освещенном четырехугольнике двери появился абрис женской фигуры.

– Ну вы чего там, голубки, делаете? За стол пойдете? Все готово!

  Надежда обернулась и задорно выкрикнула в ответ.

– Счас, только лифчик поправлю!

   Со стороны кухни тут же раздался взрыв здорового молодеческого хохота, а Степан ощутил, как пошел пунцовыми пятнами. Что это с ним? Ведет себя временами, как чистый мальчишка! Хотя, по сути, он нынче такой и есть. Молодой человек встал со стула и неожиданно понял, что рубашку лучше носить навыпуск. Интересно, как он тогда в те далекие годы целовался и миловался с однокурсницами безо всякого продолжения?

   За обычным и весьма потертым столом уже веселились четыре пары. Народ успел принять по «стопятьдесят», поэтому на подошедшую парочку почти не обратили внимания. Шел оживленный, и как водится, не всегда серьезный разговор «по душам». Собственно, для этого люди и собираются вместе на шумное застолье. В углу стоял транзистор и оттуда неслось нечто современное. Современное, конечно же, по меркам семидесятых. Местные уже как-то обмолвились, что с недавних пор в вечернее время по радио транслируют неизвестные в широких кругах песни молодых исполнителей. Холмогорцев к своему удивлению даже узнал звучавшую сейчас композицию. Эта группа ведь вроде как числилась в опальных? Хотя чего там было и запрещать по существу? Нынче власти, видимо, поступили мудрей, не умеешь пресечь – возглавь!

   Они с Надеждой сели на свободные места с краю. На столе, кроме пирога стояла запечённая целиком курица, вареная картошка и грузди в сметане. Было также открыто несколько банок с рыбными консервами. Народ в процессе готовки сильно проголодался, поэтому отдавал должное закускам. Степан тут же подлил Надежде вина, та сделала глоток и прошептала, ехидно скашивая глаза на мужчину.

– Наконец-то распробовала вкус вина. Приятное и сладенькое. Я, честно признаться, в последние годы на вино здорово налегала, перепробовало многое. Так что по моей шкале такому сорту можно смело ставить четыре с минусом.

– Говорят, что в этом времени неплохи грузинские и молдавские вина.

– Раз говорят, то мы потом их обязательно попробуем.

   Холмогорцев внезапно замер, услышав слово «мы». Щеки опять вспыхнули, но внимание переключилось на общий разговор, видимо, начавшийся еще до их прихода.

– Ну а что я теряю, Валюша, – Сидоров обращался к худенькой и несколько нескладной девушке. Она выглядела моложе всех, её даже поначалу приняли за подростка. Но Валентина рассказывала, что так с ней бывало и раньше. Её и в сорок принимали за совсем молоденькую девушку, особенно сзади. Ну а в более пожилом возрасте, дамы моложе её лет на десять норовили выгнать с пассажирского кресла автобуса. «Больно молода сидеть». Относительно невзрачная, она обладала подтянутой фигурой гимнастки и имела мягкий бархатистый голос. – Везде люди и везде жизнь! Поверь мне на слово – Миша Сидоров всюду сможет устроиться.

– Почему туда?

– Так родня там, пусть и дальняя. К матушке уж я не поеду, хоть и родился уже. Кто я ей? По сути, чужой человек. Ну а дядьки еще молоды, в силе! Устроюсь в леспромхоз шофером, мне не привыкать баранку крутить. Столько лет на Северах отработал! Опыт есть, правда, машины здесь говно полное. Но ничего – прорвемся! Доведу свой рабочий лесовоз до ума по современным стандартам. Кстати, за это дело можно ведь как за рационализаторство премию получить!

– В городе все легче жить, Миша?

– Валюша, я ж деревенский. Чем меня там испугаешь, сельским клозетом? Зато вокруг простор, воздух, лес, рыбалка! Полжизни мечтал туда вернуться, а оно вона, как в итоге вышло. Так что не уговаривай, видать, судьба у меня такая, землю родовую поднимать! Мои предки там испокон веков живут.