Внезапно неподалеку раздался резкий звук тормозов, Степан Николаевич оглянулся и обомлел на месте. К тротуару припарковалась самая настоящая милицейская «Канарейка», патрульный ГАЗик времен шестидесятых. Он таких с детства не видел. С пассажирского места на улицу быстро выбрался бравый милиционер, в той самой серо-синей милицейской форме, введенной министром Щелоковым.  Свободного покроя она на сержанте она сидела, как влитая. Он был молодцевато перепоясан ремнем, да и фуражка посажена ровно по уставу. Крепкий паренек, видимо, недавно из армии, еще не растерял форму и некоторую браваду. На нем не висела привычная для полицейских амуниция в виде разгрузки с множеством карманов и бронежилета. Вместо автомата в закрытой наглухо кобуре на поясе висел пистолет. Да и ведет себя сержант вполне уверенно, в скупых движениях чувствуются повадки самбиста или рукопашника. Водитель также вышел из патрульного автомобиля и застыл около него. Страхует. «Все, значит, сушите весла, мы приехали. Грузите апельсины бочками!»

– Гражданин, садитесь уж. Чего стоять на холоде столбом!

  «Гражданин все-таки! Никак в психушку повезут? Хотя к чему сейчас эти вопросы? В таких случаях, говорят, лучше не сопротивляться.»

– Сюда, пожалуйста.

   Вежливые ребята, сами дверь открыли, да и смотрят на него отнюдь не записными волками. Интересно, но Степана посадили не в «клетку», а попросили на заднее сиденье.

  «Не считают слишком опасным? Уже недурственно! Тогда и дальше будем вести себя спокойно. Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день!»

   «Канарейка» тут же отъехала от тротуара и на первом перекрестке повернула налево. Милиционеры впереди сидели спокойно, совершенно не нервничали, как будто так и было надо. Невольно успокоился и сам Холмогорцев, начав с любопытством озираться по сторонам. Еще бы ему туда не смотреть! Это был Ярославль, но Ярославль какой-то не такой. Во всяком случае он его таким не помнил. Хотя нечто эдакое иногда прорезалось в памяти, но больно уж зыбкое и невнятное.

– Ты смотри как сегодня густо пошло, – внезапно заговорил водитель. Он так же, как и сержант был относительно молод. Наверное, из-за этого носил усы и его волосы явно длиннее уставных. – Ребята с Брагино говорят, что уже третий десяток в райотдел отвозят.

– Ты бы это, Коля, за языком своим следил, – буркнул недовольно сержант, бросив взгляд в зеркало заднего вида, – не нашего это ума дела.

– Ну а как это не нашего? Не первый же день возим, давно уже не гостайна.

– Николай!

   Степана в этот момент как будто пыльным мешком по голове стукнули, так в ней вдруг стало непереносимо мутно, а потом как-то разом все прояснилось и заиграло новыми, необычайно фактурными гранями.

– Парни, а какое сейчас, вообще, число?

– Второе октября тысяча девятьсот семьдесят четвертого…

   Через минуту Холмогорцев очнулся от резкого запаха. Увидев над собой склонившегося сержанта, он энергично выдохнул и попытался выпрямиться на неудобном кресле милицейского автомобиля.

– Колян, ну какого хрена было говорить!

– Да я… – усач виновато улыбался.

 «Ему бы усища сбрить и выглядел совсем молоденьким. Для форса носит? Что за чушь у меня сейчас в голове?»

– Вроде в норме. Мужик, тебя зовут-то как?

– Степан. Степан Николаевич.

– Извини эту балду деревенскую, вечно лезет впереди паровоза. Хотя… – сержант скептически осмотрел Холмогорцева, – ты и так все узнаешь. Попал, короче, браток.

   От странноватого взгляда старшего патруля Холмогорцеву стало как-то не по себе.

– Может, расскажете в чем все-таки дело, товарищи милиционеры? – Степан окончательно запутался. Все в этой действительности шло совсем не так, к чему он привык за долгие годы. Диковинное приключение в стиле «Назад в будущее» как-то разом перестало быть занятным. Да и милиционеры явно знают намного больше, чем им положено. Во всяком случае его странной для сего месторасположения личности совсем не удивились.

– На себя лучше глянь, – сержант пересел вперед и изменил угол наклона зеркала.

   «Что это!!!»

   На Степана из-за зазеркалья с оторопью взирал совсем молодой вихрастый паренек, смутно кого-то напоминающий.

  «Это же я…так выглядел в двадцать лет!».

   Точно, вместо залысин густая шевелюра светло-русых волос, гладкий абрис лица. Ни ранних морщин, ни уже совсем не сходящих подглазников, ни единого седого волоса. Он погладил лицо. Кожа, молодая, эластичная и приятная на ощупь.

   «Как это может быть черт побери!»

   Холмогорцева очнулся от наваждения и начал судорожно ощупывать под ветровкой собственное туловище. Крепкое и худощавое тело записного спортсмена. Сплошные мышцы и никакого брюшка. Мускулы совсем, кстати, не перекачены, все в меру. Был за ним такой грех, стукнуло тридцать пять и решил пойти в зал подкачаться. Не задумывался, что потом мышцы без регулярных занятий быстро жиром затекут.

– Ну что, убедился, Степан? – сержант вздохнул и скомандовал Николаю. – Поехали, давай, – затем старший патруля снова обернулся. – Тебе там все расскажут лучше нас, так что не торопи события.

– Пацан, за возвращение кое-чего ты судьбе еще спасибо скажешь, – скабрёзно хохотнул Николай, тут же получив в бочину от сержанта. – Да что я такого сказал-то? Это же чистая правда!

   Дальше все как-то стремительно закрутилось и завертелось. Как будто Холмогорцев больше не управлял собственной судьбой и дальше по жизни его вели за ручку. Они подкатили к двухэтажному особнячку со следами былой аристократичности и заехали во двор. В нем располагался Кировский РОВД города Ярославля. В тесном «предбаннике» патрульные аккуратно поставили Степана перед окошком дежурного офицера, расписались в какой-то ведомости и отошли.

– Гражданин, документы у вас какие-нибудь с собой имеются?

   Капитан смотрел на Холмогорцева спокойно и деловито, никакой неприязни, присущей многим нынешним полицейским или напускной, но насквозь лживой вежливости. Видимо, дежурный действовал согласно какой-то доведённой ему инструкции. Как ни странно, но это обстоятельство здорово успокоило Степана. Он и сам привык вести себя сдержанно, без истерик и показного, на публику заламывания рук. Раз и тут люди не прыгают до потолка от неописуемого удивления, то значит все проходит в пределах «обычности». «Уже хорошо!»

– Вот, пожалуйста, есть водительское удостоверение.

– Отлично, – капитан одобрительно кивнул и взял заламинированный в пластик кусок бумаги в руки, абсолютно не удивившись несоответствию его настоящему времени, и начал переписывать данные в толстый с зеленой обложкой журнал. – Значит, 12 апреля родились, – дежурный позволил себе улыбку.

– Ага. В День космонавтики.

– Да, хорошее число. Но пока вы еще формально у нас не родились.

   Холмогорцев внезапно почувствовал слабость в ногах, осознав смысл брошенной мимолетно фразы.

– Простите…

– Эх, это вы меня извините, пожалуйста. Ляпнул не подумав. Много вашего брата сегодня к нам свалилось и не все такие сдержанные, как вы, товарищ. Вон там дальше по коридору скамеечки расположены, посидите пока там. Только сначала, пожалуйста, положите в этот ящик все электронные вещи из вашей эпохи и ответьте на один вопрос. Вы кто будете по профессии? Не ученый или инженер?

  Степан даже не нашелся сразу, что ответить. Он уже давно работал совсем не по той специальности, что стояла в его дипломе. Много чего ему пришлось за эту четверть века переделать. Даже в одно время ремонтом квартир занимался и копкой траншей для прокладки кабеля. Потому он решил сказать только о последней его работе, в собственной же частной фирме.

– Ремонтирую офисную технику, – заметив недоумение на лице капитана, мужчина добавил. – Компьютеры, принтеры, модемы.

– Компьютеры?

– ЭВМ.

   На лице дежурного, наконец, появилось осознанное выражение.