- На каменоломнях живет один поляк. Его зовут Стэн. Он работает поденно, нанимается на всякую работу.
- Стэн, вы говорите? Хорошо, попытаюсь разыскать его дом.
- Он один только и уцелел на каменоломнях. Пройдете мимо развалин лавки моего мужа и сейчас же увидите... Значит, вы решили остаться здесь на все лето, раз хотите завести сад?
- Сказать правду, я сам не знаю, - улыбнулся он. - Но останусь я или нет...
- Вы не такой человек, - она прервала его, и он почувствовал на себе ее серые глаза, - не такой человек, чтобы посадить семя и не дать ему взойти. Хоть вы сами этого не знаете.
Ему нечего было ответить; она просто _сказала_ ему об этом, и в глазах у нее было странное ликование.
За лугом, заваленным ржавыми обломками машин, котлов, резаков, вставали хмурые, серые очертания каменоломен. Трава и кустарники разрослись вокруг, и вход зиял, как рана. Влево тянулась низина, не загроможденная развалинами, но сырая; посреди нее, в отдалении, виднелась небольшая ферма. Маркэнд шел по старательно усыпанной золой тропке, между кучами сожженных прошлогодних сорняков, сквозь которые пробивалась молодая зелень.
Ферма оказалась простой одноэтажной хижиной из некрашеного теса, полусгнившей и починенной во многих местах, с примыкавшими к ней сараями и амбарами. Девочка лет семи, в стареньком пальтишке, отороченном изъеденным молью мехом, играла на дворе среди цыплят, консервных банок, кошек, поломанных колес и ящиков с рассадой. На пороге стояла молодая женщина, блондинка с полным ярким ртом и волевым подбородком. Позади нее темнел четырехугольник двери. Ее блуза распахнулась у ворота, открывая белую крепкую шею; бедра были обтянуты поношенной юбкой. Увидя чужого, она шагнула вперед; на лице ее не было ни улыбки, ни неприязни; но девочка восторженно загляделась на него, как будто появление человеческого существа среди животных и всякого мусора было редкой забавой.
- Простите, - сказал Маркэнд и, положив одну руку на голову ребенка, другой снял шляпу. - Я ищу кого-нибудь, кто помог бы мне разбить сад. Нужен плуг и лошадь.
- Я думаю, Стэн может взяться за это. - У нее было произношение уроженки Среднего Запада.
- Вот и чудесно! А как вы думаете, когда он сможет прийти?
- Когда вам нужно?
- Да чем скорее, тем лучше. - Маркэнд снял руку с головы девочки, и она радостно схватила ее обеими ручонками.
Мать улыбнулась.
- Сейчас посмотрим. По четвергам и пятницам Стэн работает у Демарестов. Он мог бы прийти к вам в понедельник или в субботу, если вам к спеху.
- Лучше в субботу.
- Куда ему прийти?
- Я - ваш сосед.
- Сосед - сосед - сосед! - защебетала девочка.
- Вы ей понравились, сэр, - сказала женщина.
- Что ж, дети проницательны.
- Да, говорят. - Женщина рассмеялась вместе с ним.
- Она просто радуется, что весна настала. - Он схватил девочку за руки и заглянул ей в лицо; оно было бледно, темные тени лежали под глазами, светло-голубыми и смеющимися. Маркэнд сказал: - Мне кажется, у вас здесь сыро.
Она легко пошла на разговор с ним: этого чужого одобрил ее ребенок.
- Болота кругом, - сказала она спокойно. - Прошлый год у нас вся картошка сгнила, и мы не успели ее выкопать.
- Но ведь там, выше, пустует столько хорошей земли.
- Это верно, - она говорила без оживления и без горечи, - а в банке лежит столько денег.
Он увидел, как изношена простая коричневая ткань ее блузы на пышной груди.
- Женщина, которая указала мне на вашего мужа, говорила, что вы поляки. Но вы не полька?
- Стэн - поляк. А я из Канзаса.
Он посмотрел на женщину. - А ты любишь своего мужа. - И когда в субботу утром он пришел к нему - поляк, которого любила эта женщина, - Маркэнд уже знал, что тоже полюбит его.
...На восходе солнца, громыхая плугом, он подвел свою лошадь к задней калитке - высокий худощавый человек лет тридцати, немного нескладный, но стройный, сияющий, словно Восток, золотистыми волосами и светло-голубыми глазами. Он стоял на зеленой траве, а над ним щебетали тысячи птиц и распускались день и весна. Маркэнд подошел к нему совсем близко и увидел под глазами у него те же самые темные тени, от которых меркло сияние его дочери.
- Я Стэн Польдевич, - сказал он негромко.
- Я Дэв Маркэнд.
Они пожали друг другу руки.
- Вам нужно распахать землю? Как велик должен быть сад? - Его интонация была безупречна - признак музыкального слуха; но в произношение отдельных звуков вкрадывались ошибки - признак неповоротливого языка.
Они пахали вместе; серебряный гомон птиц бледнел перед золотым безмолвием солнца; и ни одно облако не омрачало утра.
Маркэнд предупредил миссис Гор, что будет занят и не придет к обеду; она кивнула и, как всегда, ничего не сказала. Но в полдень голод дал себя знать, и он сказал Стэну:
- Я пойду в дом, приготовлю чего-нибудь поесть. Вы тоже сейчас приходите. Мы поработали на совесть. Черт! И крепкие же эти корни! Надеюсь, вы не будете в претензии на мою стряпню?
- Я буду стряпать.
- Вы думаете, что умеете стряпать лучше меня?
- Уверен.
- Почему же вы так уверены? - Маркэнд рассмеялся.
- Может быть, вы - повар-профессионал?
- Ну, не совсем.
- Видите ли, до того как приехать сюда, десять лет тому назад, в Варшаве я обучался поварскому делу. Приехал, вскоре получил хорошее место - шеф-повара при салон-вагоне одного железнодорожного магната, - может быть, слышали: мистер Иейтс, Западные железные дороги. Всю страну изъездил, стряпая на него. Один раз мы крупно поспорили. Он был хороший хозяин. Но я ушел. Было это в Канзасе, в городе Мельвилль. Там я и Кристину встретил... потом. - Он помолчал, вспоминая. - Ей не нравится, что я повар. Они там, в Канзасе, мало что смыслят в этом деле... только и знают, что оладьи из кислого теста с подливкой из сорго. Они не понимают, что повар может быть художником, - он рассмеялся, - да они и в художниках мало что смыслят.
Он распряг лошадь; потом заботливо отвел ее под тень дерева на краю распаханного участка и дал ей овса.
- Вот увидите, как я умею готовить. А что у вас есть?
- Да, пожалуй, яйца найдутся и...
- Я вам сделаю омлет - _такой_ омлет...
Они пошли к дому. Из раскрытых окон слышался звон посуды. Маркэнд поспешно переступил порог. Миссис Гор стояла у плиты, на которой запевал чайник.
