Отец не поставит ёлку Отец не поставит ёлку, Мама не купит конфет, Иголки не будут падать На праздничный винегрет. Игрушки не будут искриться, Даря свой сказочный свет. Ничто не повторится, Возврата к прошлому нет. И только в измученном сердце Остался сладостный след. Отец снова ставит ёлку, А мама купила конфет… Ничего не понять… Ничего не понять, Ничего не исправить. Ничего не вернуть, Ничего не поправить. Всё куда-то ушло, Всё куда-то уплыло. Это было давно, Если что-то и было. Так зачем же себя Я напрасно терзаю, Словно что-то пойму, Если что-то узнаю. Но не стоит впустую Мне стенать и терзаться, Лучше просто уйти, Чтоб в себе не копаться… Праздники кончились Праздники кончились, ёлки убрали, Улицы города серыми стали. Серый дом за окном, серый снег на панели, Серым снегом покрыты зелёные ели. Даже лица людей стали серого цвета, Далеко до весны, ещё дальше до лета. Но я знаю, я верю, весна ещё будет! И весёлой капелью весь город разбудит! Будет город тонуть в изумрудном тумане, Будет солнце сверкать в голубом океане. И захочется жить и захочется верить: Всё ещё впереди, жить прекрасно на свете! А пока всё вокруг только серого цвета, Далеко до весны, ещё дальше до лета. Я подарю тебе цветы Я подарю тебе цветы, Не орхидеи и не розы. Я подарю тебе цветы — Не хризантемы, не мимозы. Из одуванчиков ковры И яблонь снежные заносы. Пусть их никто не продаёт, Пусть их никто не покупает. Они для сердца и души, Для всех, кто это понимает. Я подарил тебе цветы… Пора тепла, пора надежды… Пора тепла, пора надежды, В сундук все зимние одежды! Уж солнце не ползёт по крышам, А поднимается всё выше! И надо жить и надо верить, Что жизнь ещё не прожита, И всё, что в прошлом, – суета. И что какие наши годы. Исчезнут разом все невзгоды, Как исчезает старый снег, И будем счастливы весь век! Весна – хорошая примета! А что же дальше? Дальше? – Лето! Моря ромашкового цвета, Лесов зелёных океан! Деревья стоят в зелёном тумане… Посвящается моему другу Н. Юргелю Деревья стоят в зелёном тумане, И солнце сияет, и небо синеет. Трава молодая вовсю зеленеет. Река заискрилась, вода оживает. А сердце в предчувствии счастия тает. Душа вдруг вспорхнула, Душа вдруг запела, Душа поднялась и тотчас улетела, Она улетела в межзвёздные дали, Её не догонят невзгоды, печали. Душа воспарила, она улетела, Душа улетела, какое ей дело, Что сердце болит, что измучено тело. А город плывёт в изумрудном тумане, Весь он, как и люди, в весеннем дурмане, А лето давно уже в двери стучится, И с нами опять ничего не случится… Вечерний этюд, багровый закат… Моему другу Николаю Юргелю Багровый закат, Кровавый накат. Багровые стены, Багровые окна, Багровые лица людей незнакомых. Багровые воды, Багровые блики, Багровые чайки, Багровые клики. И сердце от страха куда-то скатилось, Смешно, ведь совсем ничего не случилось. Но солнце зашло, и всё стало обычным, Для сердца и глаз и простым, и привычным. А я на поезд опоздал… Николаю Юргелю посвящается А я на поезд опоздал, Такой вот казус приключился, Я долго вслед за ним бежал, А он за поворотом скрылся. Ведь я на поезд опоздал! «Другого поезда не будет», — Диспетчер тихо мне сказал, Сочувственно пожав мне руку. Осенний дождь хлестал вовсю, Лицо водою заливая, А поезд уходил на юг, Огнями яркими сверкая. Я не на поезд опоздал — То жизнь прошла, звеня на стыках. Я не на поезд опоздал, Вот ведь какая закавыка… Я не спешу… Я не спешу, куда спешить? Темно и тихо в старом доме, И только тикают часы, Как маятник на метрономе. С окна вползает серый свет, Пора вставать, уже рассвет. Но я боюсь пошевелиться, Закрыть глаза и сном забыться. И там, на грани бытия, Увидеть все родные лица. Лежу один, закрыв глаза, Все мысли о судьбе разбитой, Одна незваная слеза Сползает по щеке небритой. Темно и пусто на душе, Темно и пусто в старом доме, И только старые часы Стучат уставшим метрономом… |
