– При том, что святые места часто пребывают в забвении. Не удивлюсь, если на Стеклянных островах все знают, что есть у них такой Авильон, обитель их «логрского апостола», но не был там никто уже лет пятьдесят.

– Зато Грааль целее будет, – ввернул Марк и тут же понял, что сглупил.

Йосеф разрешил тяжелое и слегка затянувшееся молчание, повисшее между Марком и двумя женщинами:

– Даже если мы просто проведем день в развалинах на святом месте, я думаю, мы, и не найдя что искали, не уйдем без ответа. Кроме того, Чаша должна быть именно явлена – и если ей судьба вернуться, не лучше ли вернуться именно в свой прежний дом?

– А если и уйдем без ответа – получим самое изумительное путешествие в своей жизни, – мечтательно добавила Мария. – Наверное, там потрясающе красиво. Вереск, серый мох, туманы…

– И болотные комары, – не сдержался Аллен.

– Воин Христов, ты боишься? – с улыбкой процитировала Клара святого Франциска. В дверь «кабинета» постучали, и знакомый сварливый голосок проскрипел:

– Господин отец Йосеф, без пяти одиннадцать. Вашим гостям пора собираться.

– Да-да, мэм, – откликнулся Марк, – чай допиваем и идем. – При этом он, пока не видел Йосеф, сделал рукой угрожающий жест – будто ловит кого-то и сжимает в кулаке. Аллен одним глотком выпил оставшееся содержимое своей чашки и сунул в рот пару маленьких печений. Дома печенья не предполагалось, в лучшем случае там его ждал плавленый сырок.

Йосеф, извиняясь за Сусанну или, может быть, за поздний час времени, бывший, несомненно, камнем на его совести и его личной виной, развел руками.

– Ничего, приходите завтра в ризницу – я дежурю после мессы. Попробуем начертить маршрут.

– У меня есть карта, – подал голос Аллен. – Она, правда, братова – но это не страшно… Я ее принесу. И, кстати, как у нас насчет срока?

– Завтра, завтра. – Мария кивнула на стенные часы. – Сэры, надеюсь, меня кто-нибудь проводит?

– Да, конечно, – отозвался Аллен, покосившись на Клару, и Марк приободрился.

– А меня не надо, тут близко. Да и настоятельница была бы недовольна. – Клара взяла с кресла свою сумочку, и Аллен с мстительным удовольствием отметил, что бывший солдат снова помрачнел.

За завтраком Аллен был мрачен и смотрел в тарелку, дивно сверкавшую в утренних лучах, подобно волшебному блюду Христианина из Труа.

– Ну, братик, – спокойно спросил Роберт, подливая в свою овсянку еще молока, – ты не собираешься рассказать наконец, что с тобой происходит?

– Все хорошо, – мучаясь от безвыходного стыда, отвечал тот. Он знал, что однажды этот момент наступит, и ждал этого – но и боялся одновременно. – Ничего не происходит, просто… я собираюсь в поход.

Роберт ласково погладил брата по плечу.

– Разве это причина для такой печали? – добродушно улыбнулся он. Аллен подавил сильное желание схватить эту сильную теплую руку и прижаться к ней лицом. Иметь тайну от брата было для него очень мучительно, и теперь словно вскрывался некий болезненный нарыв.

– Понимаешь, Роберт… Я собираюсь в Поход Грааля.

– Нетрудно предположить. Я и предположил бы обязательно, если б не знал наверняка. На Стеклянных островах в июне должно быть очень красиво.

Если бы Аллен ел мясо, он непременно подавился бы костью. Но, к счастью, завтрак состоял из жидкой овсянки, и он всего-навсего закашлялся.

– Откуда ты знаешь?!

– От Эйка. – Роберт услужливо похлопал поперхнувшегося брата по спине. – У нас с ним похожие проблемы: у меня брат сошел с ума, а у него – жена. Я даже знаю, что вы собираетесь идти в начале июня. Когда вы, кстати, рассчитываете вернуться?

– Через месяц где-то… – ошарашенно отозвался Аллен. – И что ты обо всем этом думаешь?

– Давай я тебе вечером отвечу. – Роберт размешал сахар в чае и одним длинным глотком выпил его, после чего встал из-за стола. – Братик, помой посуду, ладно? Мне надо срочно бежать. Кстати, удачи тебе сегодня на экзамене, а то по возвращении рыцаря Грааля будут ждать пересдачи вместо труб и литавр, а это как-то несолидно…

Вечером Роберт вернулся с работы, насвистывая, что у него являлось признаком хорошего настроения, и с порога сообщил:

– У меня отличная новость!

– Да? – без особого энтузиазма отозвался Аллен, составлявший список вещей в дорогу. Он пропустил уже несколько тренировок и на сегодняшнюю идти тоже не собирался, поэтому его мучила совесть вперемежку с сознанием собственного несовершенства. – И что за новость?

– Я отпросился в отпуск в июне. То есть я еду с вами на остров Авильон, если вы меня, конечно, возьмете.

Аллен так опешил, что сначала даже не нашел слов. Он вскочил из-за стола и так стоял посреди комнаты, пожирая брата сияющим взором.

– Нет, Роберт, правда? А… почему? Слушай, ты же не… Не веришь в Грааль!.. Или… как?

– Конечно, я верю в Грааль, – отозвался Роберт, скидывая ботинки и подходя к нему. – Только я в отличие от тебя считаю, что искать его надо здесь. – Он коснулся рукой левой стороны груди, и сердца Аллена от этого его жеста коснулась полузабытая непонятная боль. – Просто я знаю, как долгий путь меняет людей, да и на островах есть очень красивые места, где мне давно хотелось побывать.

Он внезапно обнял Аллена и прижал его голову к своей широкой груди. Чуть изменившийся его голос прозвучал совсем тихо:

– Тогда, под деревом, год назад… ты помнишь, я сказал некую вещь. Словом, мне кажется, что все это – часть одного обещания. – И, оттолкнув брата от себя, взъерошил его волосы. – К тому же, по-моему, вы все сошли с ума, включая этого вашего священника; должен же среди вас быть хоть один разумный человек – хотя бы для того, чтобы за тобой присматривать… А то ты в порыве вдохновения свалишься в пропасть и свернешь себе шею – что я потом твоей матушке скажу?! Она меня живьем съест!

– Съест, – чуть слышно согласился Аллен, отворачивая от Роберта пылающее лицо. Дело в том, что он был необычайно, даже как-то противоестественно счастлив. Без брата что-нибудь важное делать он еще худо-бедно, но мог, но вот брату вопреки – это уже слишком…

– Давай соберемся как-нибудь на днях у нас, – как ни в чем не бывало предложил Роберт, направляясь на кухню. – Обсудим вместе маршрут, я, может, посоветую что-нибудь ценное – я ходил в ту сторону лет пять назад… Кроме того, поговорим о продуктах в дорогу. Да, придется переходить границу, на это потребуются деньги… – На кухне что-то зазвенело, видимо, Роберт искал еду, необходимую после рабочего дня. – О, да ты сварил макароны! Прекрасно! Они остыли, конечно, но это поправимо… На твою долю разогревать?

Аллен, не отвечая, стоял посреди комнаты, и лицо у него горело от щемящей любви к брату, почему-то смешанной с благодарностью и предчувствием беды.

Вчера поздно вечером неожиданно пришла Мария. Позвонила из автомата, попросила ее встретить. Аллен сбегал на остановку, некоторое время ждал там, вглядываясь в темноту и недоумевая, что случилось; потом на каком-то чуть ли не последнем трамвае приехала Мария с огромным рюкзаком на плечах и, не глядя Аллену в глаза, попросила разрешения у них переночевать. Аллен, кое-как узнавший характер маленькой дамы за последние несколько недель, не стал ее ни о чем расспрашивать, просто взял у нее рюкзак. Дома Роберт уже заканчивал великий поединок со своими и Алленовыми вещами, называемый «сбором в поход»; только купленная вскладчину еда – пакеты крупы, консервные банки, хлеб – громоздилась посреди ковра будто бы специально, чтобы об нее спотыкались. При виде Марии рыцарь так удивился, что выронил из рук зачехленный топор – к счастью, не себе на ногу, а всего-навсего в груду провианта.

– Мария! Ты откуда взялась? Вы что, с мужем поссорились?

Ответа не последовало; едва скинув у порога кроссовки, Мария прошла в ванную, щелкнула изнутри задвижкой, а через минуту оттуда донесся шум льющейся воды. Роберт пожал плечами, слегка нахмурившись, и без лишних слов принялся перестилать для Марии свою постель. Эту ночь они с братом провели вдвоем на диванчике, и Аллен совершенно не выспался. Роберт всю ночь ворочался и стягивал на себя одеяло; создавалось впечатление, что оный рыцарь обладает физическим свойством воды – принимать форму любого сосуда. Стоило только младшему брату освободить хоть на минуту добавочный сантиметр их общего пространства, там тут же вырастала какая-нибудь часть тела Роберта. Кто бы мог подумать, что у одного человека может быть столько рук и ног! Аллен, стараясь как можно бесшумнее отвоевать свои владения, впервые в жизни сочувствовал Ларе – если они таки поженятся, спать спокойно ей явно не придется… Кроме того, он не мог уснуть от волнения. Какие-то странные образы наплывами посещали его сознание – картинки из «Преданий», прадедушка Альберт Персиваль в гробу, в алой одежде с тремя полосами, с расплывшимся красным пятном напротив сердца… Отец Йосеф на мессе, с золотым потиром в руках… «Се – Агнец Божий, берущий на себя грехи мира. Блаженны званые на вечерю Агнца», – говорил Йосеф, поднимая из чаши белую облатку, и с облатки капала кровь… Потом Аллен почему-то дрался на поединке с кем-то средним между Марком и Эйхартом Юлием, а рыцари ордена, среди которых стояла Клара в своей черно-белой послушнической одежде, молча смотрели, столпившись вокруг… «Давай, сэр Алан!» – крикнул кто-то из них, и Аллен в ужасе обернулся, узнавая и не узнавая этот голос, и меч противника неосязаемо, но верно вошел ему в сердце… Дернувшись, Аллен проснулся и увидел, что, во-первых, уже начинает светать, а во-вторых, Роберт опять стянул с него одеяло. Наконец под утро он заснул по-настоящему, и не снилось ему вопреки всем ожиданиям ничего.