– Папа, папа!

Она бежала за удаляющимся силуэтом. Страх, отчаяние овладели ею. Нет, не может быть, чтобы он ее бросил!

– Я не хочу в детский дом!

Угроза сдать ее в это страшное место за очередной проступок не давала покоя.

Отец наказал ждать у порога переполненного народом магазинчика. Ей показалось, что время длилось слишком долго, и она не заметила, как он вышел оттуда. Вдруг увидела знакомую куртку, удаляющуюся по дороге к дому. Неужели он про нее забыл?

Она звала, пока мужчина не оглянулся. Это не папа! Что же теперь делать? Вернуться назад? Но она была уже слишком далеко. Зато помнила дорогу к дому. Бежала вдоль серых бетонных домов, пролезая через щели между рядами металлических гаражей, к оврагу с речкой-«вонючкой». Вот и кривой деревянный мостик без ограждений, который был всегда для нее границей между маленьким миром «шанхая» и чужим «большим». Он угрожающе скрипел и шатался. Она никогда до этого через него не перебиралась одна.

Бедный отец! Что он чувствовал, не обнаружив маленькую дочь там, где оставил?! Конечно же, очередной взбучки она не миновала. Признаться отцу в своих страхах не смогла и соврала, что убежала от большой собаки.

Взбучки случались регулярно – удержать ее своевольную натуру было сложно. Не найдя должных слов для отстаивания своей правоты, пускалась в драку, даже если по сравнению с соперником была от горшка два вершка.

– Я больше не буду!

Эти слова тоже были привычными, хотя чаще она не понимала, что именно не должна делать. Как и в тот раз, когда повторяла их, сидя на холодном полу кладовки в майке и трусах, захлебываясь слезами и закрываясь от ударов тяжелой деревянной платформой модных босоножек в руках детсадиковского воспитателя. Над ее синяками родители поохали, повздыхали, но наказывать «педагога» не стали. Сама ведь виновата! Она и в последующем всегда и во всем была виновата сама.

Невинные детские радости не оставляли в сердце места для грусти и обид. Было раздольное, беззаботное детство, окруженное вишневым садом, яблоневыми деревьями, огородом с сочной клубникой и кислым щавелем, в доме – трескучей печкой и обожаемой кошечкой Котей. Она, как все дети, видела в простых вещах повод для восторга.

Зимой бегала в догонялки со змейками снежной поземки на ветреном пустыре по дороге к автобусу в детский сад. Собирала коллекцию лакомых ледяных сосулек. Деревянной лопаточкой вырезала квадратные окошки в сугробах – делала печку, где готовила снежные пирожки и заваривала чай со снежным сахаром для любимой куклы Милы.

Весной запускала бумажные кораблики по оттаявшим канавкам вдоль дороги, строила запруды из тающего снега и смотрела, как наполняется маленькое море. Собирала в коробочку опадающие лепестки цветков вишни, а потом подбрасывала их вверх и представляла, что опять пошел белый снег. Отчаянно махала первомайским красным флажком и кричала «Ура!» громче всей нарядной толпы, сидя выше всех на папиных плечах.

Летом весело шлепала прямо в сандалиях по теплым потокам ливневых дождей. Высасывала нектар из лепестков лугового клевера не хуже самых страшных для нее представителей животного мира – пчел. Взбиралась по ветвистой старой черемухе и, сидя на корявом суку, наслаждалась терпкими черными ягодами, пока язык не прилипал к небу.

Осенью собирала шуршащие желтые листья в охапку и снова – в небо! Салют!

И во все времена года сказочные истории про Золушку жили в ее голове.

Свободное детство закончилось с исполнением мечты родителей – переездом в городскую квартиру с удобствами. Взрослым это счастье досталось потом и кровью, хождением по инстанциям с кем надо и с чем надо. Результат был достигнут не совсем в том качестве, как мечталось, но и этому были рады.

Она обвела взглядом комнату, в которой сейчас сидела, одну из нескольких. Размер ее был больше, чем вся их первая квартира с комнатушкой без балкона. Если бы она ребенком заглянула в это будущее, то решила бы, что ей посчастливилось все-таки стать принцессой. Только вот хозяйничать в этих «царских палатах» становилось все труднее и труднее. Судьба сколько давала, столько же пыталась и забрать. Для равновесия.

Мир сузился до размера маленькой городской квартиры. Но продолжил шириться на страницах удивительных и загадочных книг. Читала она в любое время, в любом месте и в любом положении: завтракая, делая уроки, засыпая под одеялом, на переменах и под партой на школьном уроке, за что бывали вызываемы в школу родители.

Теперь ее наказывали запретом на чтение. Но ее не испугать – утром брала книгу в школьной библиотеке, а в конце учебного дня, уже прочитанную, несла обратно. Когда библиотекарь стала отказываться принимать возвращаемые таким образом книги («приноси завтра»), а родителям дома нельзя было их показывать, пришлось прятать за батареей в школьном туалете.

Книги были для нее как замочная скважина в далекий неизведанный волшебный мир. Она мечтала устроить себе тихонькое жилище в библиотеке, потому что самые заветные, с самыми красочными картинками книжки находились в разделе «Читальный зал» и на дом не выдавались, а после уроков задерживаться в школе и вообще где бы то ни было ей запрещалось. И ходила она на переменах по этому разделу как по музею.

Попадая изредка в квартиры одноклассниц из зажиточных семей, первым делом подходила к книжному шкафу и удивлялась ярким обложкам собраний известных и не очень сочинений. Каким образом эти чудесные предметы здесь появлялись? Ведь в книжных магазинах на полках лежало только что-то серое, непривлекательное или уже давно перечитанное и выученное наизусть. Иногда, глядя на хозяев этих переплетов, до слез было обидно понимать, что многим из этих сокровищ даже не суждено покинуть почетное место на полках югославской стенки со стоящими рядом флаконами уже не пахнувших французских духов.

Жанр поглощаемой литературы ничем не ограничивался. Ей интересно было все – от фантастики до классики. И будуарная любовная романистика побывала на ее столе в период естественной жажды этой самой любви. И папины учебники по машиностроению с их непонятными упорядоченными схемами и чертежами. А уж мамины по биологии были еще более удивительны. Мечтала, что то, о чем читала, вдруг увидит, потрогает, попробует сама. Этот придуманный мир станет для нее когда-нибудь реальным. И в этом желании ее было не остановить.

Сегодня очень популярны аудиокниги. Конечно, это хороший вариант при нынешнем темпе жизни, когда львиную ее часть многие современные люди проводят за рулем автомобиля или сидя в кресле самолета. Но она оставалась верна старому бумажному формату. Погружалась, как в кино, в чтение новой книги, и в голове рождались только ею придуманные образы с только ей понятными чувствами, а не навязанное эмоциональное настроение актера.

– Все дети как дети, а ей вечно надо от коллектива отбиваться!

Коронная фраза классной руководительницы. Клан учителей по отношению к ней был разбит на два лагеря: те, которые поощряли ее жажду знаний, поддерживали и уважали за неординарный и отличный от многих взгляд, и те, которые за то же самое почти ненавидели. «Гордячка!» – в сердцах восклицала учительница химии, но пятерки ставила.

В общих стройных рядах стоять ей было сложно, всегда хотелось переиначить их по своему разумению.

– Мы тебя в пионеры на День космонавтики не примем! – Почему?

Она расстроилась. В этот день повязывали галстук – первым! – только самым лучшим. Для основной массы детей это торжество назначалось на День рождения Ленина двадцать второго апреля, а уж для самых отсталых в учебе и поведении – на День пионерии девятнадцатого мая, чтобы у тех было время на исправление – для острастки. Честь стать пионером (а для кого-то – участь) предназначена была всем.