– У меня… у меня его нет, – призналась я наконец, высвободив руку и оставив клевер в его ладони.

Его губы сложились в ленивую улыбку, а глаза весело прищурились.

– Правда? – Он на секунду задумчиво уставился на листок. – Забирай. Мне удача, похоже, и так уже улыбнулась.

Я добавила последний цветок в венок Сейди и встала, отряхивая юбку.

– Мне пора домой.

Он откинулся на спину, опираясь на локти, и посмотрел на меня снизу вверх.

– Так скоро?

Я пошевелила в ботинках пальцами, разминая их и обдумывая свой следующий шаг.

– Хочешь пойти со мной? Папа ведь приглашал тебя на ужин… А у мамы еды на всех хватит. Сможешь сам подарить клевер Сейди.

Прайс задумчиво склонил голову набок:

– Ужин с семейством Даунинг… Ужин в обществе Эллери…

Он резко вскочил на ноги. Его повадки напоминали кошачьи: ленивая медлительность быстро сменялась изящными движениями.

– Нужно привести себя в приличный вид. Во сколько мне подойти?

Мы впервые стояли так близко, и я наконец осознала, насколько он выше меня. Хотя я была самой высокой девочкой в классе, моя макушка едва доходила ему до плеч. На мгновение я представила, как он меня обнимает. Я бы устроилась у него под подбородком, в надежном кольце его рук… Я прогнала эти дикие мысли.

– Извини… Мы обычно ужинаем около шести.

Прайс кивнул:

– Отлично. Мой лагерь вон там, чуть выше, – добавил он, указывая на просвет в соснах примерно в полумиле от нас.

– Там безопасно? – спросила я, направляясь к дому, и заметила, как он специально укорачивает шаг, чтобы не обгонять меня.

Прайс с нахальной улыбкой почесал ухо:

– А что, хочешь присоединиться?

Жар у меня в груди, едва утихнув, полыхнул с новой силой, заливая лицо краской стыда.

– Нет, конечно! Ты бы, знаешь ли, последил за языком в наших местах. Многие отцы пристрелили бы любого, кто посмел бы так разговаривать с их дочерьми.

В его глазах сверкнул восторг.

– А Гидеон?

– Возможно.

Он одобрительно кивнул:

– В таком случае я буду уважать его еще больше.

– Как там твои капканы? – спросила я, чтобы сменить тему. От одной мысли о том, что этот незнакомец – мой незнакомец, как я его мысленно называла, – бессовестно флиртует с другими девушками, я почувствовала укол незнакомой мне прежде ревности.

– Мне уже несколько раз повезло по мелочи, – ответил он, перепрыгивая через упавшую ветку. – Но я жду чего-нибудь покрупнее.

– Оленя? – предположила я, не зная, что он может счесть хорошей добычей.

Его зубы сверкнули на солнце.

– Намного крупнее, Эллери Даунинг.

Я помедлила, взвешивая свои следующие слова:

– Я до сих пор не знаю твоего имени.

– Разумеется, не знаешь, – ответил он, насмешливо приподняв уголок губ. – Я же его не называл.

Я подождала, полагая, что сейчас он наконец представится, но мой незнакомец спокойно продолжал шагать, приминая высокую траву. Молчание его, похоже, не смущало. Наконец он поднял взгляд, заметил, что я смотрю на него, и приподнял брови, словно бросая вызов. Эта шутка слишком уж затянулась и с каждой минутой становилась все более неловкой.

– Мне все равно, какая у тебя фамилия… Я считаю, что человек должен сам найти свое место в мире… И неважно, кто его родители… И что они сделали.

– Как великодушно с твоей стороны.

Я перекинула косу за плечо.

– Просто я хотела сказать…

– Знаю, что ты хотела сказать, Эллери. И… Как человек, чья семья сделала много плохого… Я это ценю.

Я была права! Я тут же сочинила для него головокружительную романтическую историю жизни: мальчик, выросший в опасном мире разбойников с большой дороги, грабящих повозки и экипажи. Может, папа даже слышал о его отце-преступнике.

– Но было бы приятно знать, как тебя называть. Хоть какое-нибудь имя, – не отставала я. Последовало несколько секунд тишины. – Ты правда мне не скажешь?

– Правда, – рассмеялся он. – Не скажу. Тебе не кажется, что имена несут в себе особую власть? Стоит назвать кому-нибудь свое имя – и этот человек может потянуть тебя за собой.

Я наступила на шаткий камень и споткнулась. Прайс поймал меня за руку, помогая удержаться на ногах.

– Я… я не совсем понимаю…

– Эллери Даунинг! – Его громкий крик вырвался из груди, словно пушечный выстрел.

Я резко перевела взгляд с его руки, сжимавшей мою, на его лицо. Он наморщил нос:

– Вот видишь. Власть.

Он был прав, но я пока не хотела это признавать.

– Ты невозможный человек.

– Да, пожалуй. Что ж, здесь я вынужден тебя покинуть.

Мы остановились у просвета в соснах, и я вдруг поняла, что не знаю, куда девать руки. Они казались мне слишком большими и неловкими, и, как бы я их ни сложила, выходило неестественно.

– Значит, увидимся вечером… – Я сделала паузу, давая ему шанс заполнить ее. – Это просто нелепо. Нужно же мне как-то тебя называть.

– Почему?

– Потому что у всего на свете – по крайней мере, у того, что важно, – есть имя. Так уж все устроено. Я могу перечислить названия всех цветов, что растут в долине, всех этих деревьев, – сказала я, жестом обводя лес у него за спиной. – И меня бесит, что я не знаю, как тебя называть.

Он с простодушным видом развел руками:

– Я пытался назвать тебе имя, но тебя оно не устроило. Называй меня как хочешь. Придумай сама, это не важно.

– Еще как важно! Такое не может быть не важно. Я ведь не просто так поняла, что тебя зовут не Прайс. Тебе это имя не подходило. У имен должен быть смысл.

– Ты можешь вкладывать в них какой угодно смысл, но в конечном счете разве это имеет значение? – Он указал на ярко-оранжевый цветок у своих ног. – Я не знаю, как называется это растение, но знаю, что оно приятно пахнет и помогает от ожогов.

– Это Calendula arvensis. Полевые ноготки, – тихо ответила я.

– Так ты еще и на латыни имена раздаешь? – Он перевел взгляд на лес, и я испугалась, что слишком на него надавила. – А что значит «Эллери»?

Я помедлила.

– «Радостная».

Он потер подбородок:

– А между тем я тебя совсем расстроил.

Наши взгляды встретились, и я увидела, что его глаза потемнели, став почти такими же зелеными, как…

– Уитакер, – вдруг решила я. – Вот как я буду тебя называть.

В его глазах сверкнули веселые искорки.

– Ты посмотрела на меня и решила, что я Уитакер?

– Я посмотрела на них, – ответила я, показывая на деревья у него за спиной. – Тебе, скорее всего, безразлично, но это белые пихты[2]. Они достигают более сотни футов в высоту, а самые толстые ветки у них растут прямо у корней, покрывая всю землю. Без тропинки даже акр такого леса пройти невозможно. Он совершенно непроницаем. Совсем как ты.

Он так пронзительно посмотрел на меня сверху вниз, что мне захотелось отвести взгляд, но я не могла пошевелиться.

– Значит, Уитакер. – Он протянул руку, как будто это была наша первая встреча. – Здравствуй. Я здесь совсем недавно. Меня зовут Уитакер Прайс.

– Эллери Даунинг, – ответила я, пожимая его руку.

– Рад знакомству, Эллери Даунинг.

Он опустил руку, и я увидела, что в моей ладони остался четырехлистный клевер. Уитакер Прайс, не прощаясь, зашагал по тропе, но обернулся и подмигнул мне, прежде чем скрыться среди деревьев.

– Сегодня вечером к нам на ужин придет гость, – объявила я, врываясь в кухню через заднюю дверь.

Мама, готовившая торт для Сейди, подняла голову. Она, как и обещала, изменила свой рецепт, чтобы получился поистине впечатляющий многослойный шедевр. Я еще никогда не видела таких тонких коржей, перемежающихся точно такими же по толщине слоями крема. Нижний корж был больше всех, средний поменьше, а в верхний, самый маленький, были воткнуты восемь розовых свечек, крошечных, как спички. Я знала, что папа сделал их специально для Сейди. Обычно мы не красили свечи. Естественный янтарный оттенок пчелиного воска сам по себе создавал приятное теплое свечение. Не было нужды что-то менять. Но Сейди обожала розовый цвет. А папа обожал Сейди.