Максим приподнимается на локтях, чтобы увидеть выражение лица одноклассника. Он помнил о книге, но почему-то не думал, что она не просто так затерялась в комнате Журавлёва, всё же он интересовался психологией и мог просто так читать о подобном. То, что сказал парень, его не смущало, скорее немного удивило.

— Это, наверное, было тяжело, — Зорин не знает, что ещё сказать, чтобы не натворить глупостей. — Но потом всё изменилось к лучшему, верно? Раз “чуть не поставили”?

Он не знал, хочет ли Юра обсуждать эту тему, но подумал об этом уже после того, как сказал. Светловолосый поднялся и также сел на кровать, чтобы быть ближе к Юре и следить за его состоянием.

— Если что, можем не говорить об этом. Я интереса ради спросил, не более. В плане, это никак не влияет на моё мнение о тебе, ты ведь это не твое детство, — он кратко улыбается.

Юра внимательно следил за реакцией парня, смотря прямо ему в глаза, лицо снова ничего не выражало, лишь глаза казались печальными. Парень долго думал, стоит ли признаться другу в том, что слабо заметно и едва мешает жить, только адаптироваться в обществе. В конце концов юноша решается поведать всё Максу, полностью доверяясь ему, ведь тот хранил и секрет пострашней.

- Мне поставили синдром Аспергера, - Юра выдыхает, закрывая глаза. - Это лайтовая версия аутизма. Из-за этого мне всегда было сложно заводить друзей и понимать эмоции и чувства людей. В детстве я был частым гостем у психолога. А этот синдром стоит в моей истории болезней.

Журавлёв посмотрел на Макса с опущенной головой, слегка опасаясь его реакции, ведь друг-гей - это одно, а друг-гей с отклонениями в психике - это совершенно иной уровень. Парень уже успел пожалеть, что вдруг так внезапно затронул тему своих особенностей, но, видимо, Зорин вызывал слишком сильное доверие у брюнета, заставляя того делиться сокровенным. И Юра верил, что приятель поймёт и это.

Зорин молча слушал одноклассника, он видел, что Юре нелегко говорить об этом, и такое доверие он считал даже немного незаслуженным, это действительно было чем-то личным. Максим почувствовал себя в какой-то мере избранным. Он заметил взгляд Журавлёва, в нём была и тревога, и неуверенность, и грусть. Всё это было напрасно, ведь Максиму было всё равно, он не боялся никаких диагнозов, кажется, он вообще ничего больше не боялся.

Ладонь Зорина оказалась на здоровом предплечье и несильно сжала его.

Такой простой, но важный жест позволил Юре понять, что всё в порядке и одноклассник понял и это. Всё вокруг казалось чудом. Ещё полтора месяца назад Максим даже не смотрел в сторону брюнета, а сейчас поддерживает его, проводит с ним почти всё свободное время, доверяет свои тайны. От усталости и одновременно в знак благодарности юноша кладёт свою голову на плечо Зорина, наконец-то находя ту самую опору, которую он так долго искал.

- Ну и как мне разлюбить тебя, если ты такой идеальный? - устало произносит молодой человек, уже не являясь уверенным, что ему хочется переставать любить.

Зорин ничего не отвечает. Он не знает, правильно ли поступает, поощряя всё это, не сделает ли хуже? Но сейчас Юра лежит на его плече, и Макс чувствует какое-то общее спокойствие.

Он приобнимает юношу одной рукой и слегка прижимает к себе, чувствуя, насколько всё же Журавлёв похудел за время, проведённое в больнице.

— Ты ведь знаешь, что это неправда, — наконец-то отвечает Максим. — Нет идеальных людей, это иллюзия. В каждом есть нечто, что оттолкнёт, если человек начнёт проявлять это.

Юра слегка нахмурился, слушая парня.

- Конечно, я знаю. Но для каждого человека есть свои идеалы, - в голосе слышатся нотки раздражения, но юноша не настроен негативно по отношению к своему другу, скорее, к его мыслям. - И вообще, не порть момент. Возможно, когда-то ты сделаешь что-то, что разочарует меня, а возможно, ты и сам разочаруешь меня. Но сейчас для меня ты идеален. И не привыкай, я вряд ли ещё раз скажу тебе подобное.

Брюнет закончил свой монолог достаточно тихо. Говорить о своих чувствах входило уже в привычку, но всё ещё давалось Журавлёву с трудом, ведь тот знал, что Максу это совершенно не нужно.

Максим чуть слышно усмехается, кажется, реакция Журавлёва немного умилила его. «Не порть момент».

Да, момент был действительно хорошим. Они сидели на диване в уже ставшей привычной комнате, тёплый свет настольной лампы, хорошая музыка и, вроде как, объятия. Голова Юры лежит у Макса на плече, возможно, со стороны они выглядят как милая парочка, и эта мысль заставляет Зорина легко улыбнуться. Он находит всё это очень ироничным, абсурдным, но никак не неприятным.

— Не бойся, не привыкну, — он несильно поворачивает голову и прикасается подбородком к чужой макушке, сбритые волосы немного колются, странное ощущение. — Мы ведь оба помним, что я мудак, — он издаёт смешок и легко прикасается тонкими губами к виску Журавлёва, оставляя там сухой поцелуй.

— Починил момент? — тихо спрашивает Макс.

Юре нравилось слышать смешки одноклассника. Они свидетельствовали о том, что парень в хорошем настроении. Раньше подобное казалось редкостью, но сейчас, когда молодые люди сблизились, Макс, казалось, находился в дружелюбном расположении духа довольно часто. Брюнет прикрыл глаза, когда его виска касались чужие губы, игнорируя слова о мудачестве.

- Почти, - шепчет юноша, боясь спугнуть приятную и спокойную атмосферу. - Но я прощаю тебя на первый раз.

Наверное, Максим даже чувствует себя недооценённым, но устраивать разборки из-за одного «почти» не собирается, его и так всё устраивает.

Странно было находиться в такой мимолётной гармонии, обычно между ними всегда были какие-то недомолвки, они не понимали друг друга, но сейчас…словно всё это отступило.

— Касательно твоего диагноза…мне кажется, это всё чушь. Иногда ты понимаешь куда больше эмоций, а ещё, ты умеешь общаться с людьми. Ты можешь достучаться до человека.

Максим осознаёт, насколько сложно могут Журавлеву даваться подобные контакты, а после понимает, что так или иначе Юра многое сделал для него.

— Ты хочешь что-нибудь посмотреть или, может быть, прогуляться? — Макс боялся, что однокласснику станет с ним скучно, сидеть дома после заключения в больнице наверняка было тем ещё развлечением.

Услышав о сомнениях Макса насчёт диагноза, парень усмехнулся в свою очередь.

- Я передам маме, что я не просто так ходил к психологу шесть лет. На самом деле я очень долго привыкал к жизни в обществе и учился понимать других людей, - честно признался брюнет, поднимая голову с плеча, к которому он уже успел привыкнуть, и решая сменить тему и обстановку вместе с ней. Юра посчитал идею как-то развлечься неплохой, ведь он нормально не был на улице уже давно. - Пошли гулять. Я всю неделю мечтал поесть мороженое в парке.

Максим убирает руку с чужого плеча и встаёт с дивана. Он уже не помнит, когда в последний раз просто ходил гулять, а ассоциации с парком теперь были не самыми радужными, но отказать Юре было бы зверством.

Вечер был чертовски тёплым, Зорину даже было жарковато в свитшоте, но снимать его и идти по улице в одной футболке не хотелось. По пути к парку они разговорились о дополнительных курсах перед ЕГЭ, Макс считал их бесполезной тратой времени и не собирался брать ни одного, он верил в собственные силы, а с другой стороны даже не хотел выбирать предметы для сдачи окончательно. Вход в парк уже вовсю зеленел, весна подходила к концу, людей было немного, но явно больше, чем зимой, и сейчас это радовало Зорина, всё же тревога на тему Никиты его не отпускала.