Его явно пробило на искренность, только вот под градусом мысли лились одна за другой, вываливая наружу все и сразу.

Идя рядом с Максом на случай, если ноги того вдруг решат подвести, юноша внимательно смотрел по сторонам без какой-либо тревоги, просто из интереса к ночным дворам.

- Но я же не какой-то щеночек, чтобы за мной постоянно следить и опекать меня, - новость о своеобразной заботе не обрадовала Юру, а даже наоборот. Он считал себя вполне сознательным и взрослым человеком и не нуждался в няньке, тем более если опека была единственной причиной, по которой Зорин хотел находиться рядом. - В следующий раз если тебя позовут на какую-то вечеринку, иди один. Не хочу портить тебе веселье. А в том, что ты спишь у нас дома, нет ничего плохого. Мама не против, а я тем более.

— Я и не говорил, что ты щеночек, — резко ответил Макс, явно ожидая совсем другой реакции на свои достаточно откровенные слова. — И ничего ты блин не испортил! Мне просто херово, и эта вечеринка была херовой, а ты сейчас единственное, что не напоминает мне обо всем этом, и я блин этому рад!

Макс не позволял себе кричать, но тон у него был нервный. Он не понимал, как они могут то откровенничать, сидя на крыше, то вот так вот глупо не улавливать мысли друг друга. Все же они совсем друг друга не знали.

— Может быть мне сводить тебя на тусовку было куда интересней, чем сама эта тусовка. Потому что ты интересный, — он слегка ускорил шаг, явно показывая своё недовольство таким образом. Он шёл впереди, приподняв плечи.

Реакция Макса была совершенно неожиданной. Он казался очень искренним и злым, и, возможно, Журавлёв и правда ошибался, думая, что юноша считает его не таким близким другом. Грубо сказанные слова на удивление звучали безумно приятно, и Юра даже почувствовал стыд за то, что был такого плохого мнения об однокласснике.

Он ускорил шаг, пытаясь догнать приятеля, и задел чужое предплечье, чтобы обратить на себя внимание.

- Макс, извини, - слова звучали совсем тихо, но брюнет был на сто процентов уверен, что его услышали. - Я просто не привык к тому, что другими пренебрегают ради меня.

Юра остановился, пытаясь подобрать нужные слова.

- Ко мне никогда не относились лучше, чем к другим. Даже Андрей не стал бы интересоваться моими делами. Мне очень приятно. Правда. Спасибо, что считаешь меня своим другом.

В ответ Зорин лишь слабо улыбнулся. Скандалят, как девчонки, хотя все просто и понятно – им неплохо вместе, они могут смотреть одни и те же сериалы, есть борщ и иногда курить на крыше. Звучит, как сюжет какого-то фильма про подростков.

— Пойдём домой, иначе весь двор сейчас узнает, какие мы с тобой классные новоиспечённые друзья, — он улыбнулся и зашагал в сторону подъезда. Возможно, всё дело было в не самом лучшем периоде в жизни Макса, и он на самом деле нуждался в ком-то новом, вне всех этих бесконечных тусовок. А может быть это просто совпадение, что свело их.

Наконец-то зайдя в квартиру, он почувствовал, что рад этому коридору. Здесь было тихо, тепло и по-особенному спокойно.

Наконец-то дома. Парень и не осознавал, как сильно хотел оказаться в своей квартире, пока находился на тусовке, но как и подозревалось ранее, Юра был слишком домашним и тихим для подобных вечеров.

Как только юноша пересек порог, он сразу отправился в душ, где пытался поскорее смыть остатки этой ночи, так как чувствовал себя недостаточно свежим.

Макс уже сидел в комнате, когда брюнет освободил ванную. Журавлев предусмотрительно снова подал ему свои чистые футболку и домашние штаны.

- Может, ты у нас вещи свои постираешь, чтобы было в чем ходить? - сделал вполне логичное предложение парень.

Пока одноклассник был в душе, Макс бесцельно сидел в телефоне, хотя логичней сказать лежал, ведь он просто разлёгся на полу, включив свой плейлист через колонку.

— Я с утра уйду домой и там все постираю, на часах уже 3 ночи, оно не высохнет, — такие умозаключения говорили о том, что парень трезвел и становился привычным Зориным.

Душу он был безмерно рад, он сильно вспотел в толстовке, да и вообще чувствовал себя не очень, а вода успокаивала. Свежие порезы на руке щипало, бинты выглядели отвратительно, и он понимал, что ситуация максимально неловкая. Разумеется, сперва он осторожно осмотрел все доступные полки в ванной, нарушая рамки приличия, но ничего не нашёл. Дверь в ванну приоткрылась.

— Юр, у меня есть просьба, — он не хотел, чтобы это всплыло, не желал привлекать внимание, но ходить с мерзкими следами от лезвий, которые ещё не начали даже затягиваться – мерзость. Он сел на край ванны, держа руку подальше от одежды, в ожидании своего спасителя.

Пока Зорин находился в ванной, парень сидел в соцсетях, просматривая ленту и интересные для него видео. Услышав просьбу о помощи, Юра мгновенно отправился на подмогу. Залетев в комнату, он не сразу понял, что произошло. Глаза расширились от увиденных следов на руке. Порезы выглядели ужасающе, и в голове всплыла мысль о том, что юноша резался прямо сейчас. Но ничего ведь до этого не произошло. Или произошло? Вдруг Макса и правда задела их ссора? Однако, после нескольких секунд детального осмотра, десятиклассник увидел размотанный бинт. Значит, это случилось ранее. Но от этого факта не стало легче.

- Что же ты делаешь? - бледными губами произнес Журавлёв, подходя к другу. Слезы опять навернулись на глаза, но мальчик не давал им волю, понимая, что в данный момент не может раскисать.

Проглотив ком в горле и взяв истерзанную руку, парень внимательно ее осмотрел.

- Ее нельзя бинтовать. От этого станет только хуже, - вынес свой вердикт сын врача. - Нужно обработать.

Открыв зеркальную дверцу ванного шкафчика, Юра достал хлоргексидин и вату. Присев рядом с другом, он стал лить жидкость на порезы, иногда дуя на ранки. В конце процедуры он не смог сдержать своих слез, не понимая, почему Макс творит с собой такое и делает больно и ему. Не в силах больше сдерживать своих эмоций, парень ринулся в туалет, где мгновенно закрылся и начал рыдать.

Теперь Юра был единственным, кто знал об этой глупой слабости Зорина. Он сидел и ненавидел себя за содеянное, не мог и двух слов связать, чтобы ответить на вопрос. Он просто смотрел, как одноклассник обрабатывает эти порезы, которые даже не вели к смерти. Глупый показушник, насмотревшийся фильмов про печальных подростков. Максу было противно от самого себя, стоило заметить слезы на глазах одноклассника, как внутри все сжалось, стало невероятно стыдно.

Он слышал, что Юра плачет. Может быть, у него триггер, а может быть, он сам тоже делал подобное. Так или иначе, Макс чувствовал свою вину и неистовую злость на самого себя. Она выразилась в четком ударе кулака в стену между ванной и туалетом. Больно. Он выходит и встаёт у двери, долго молчит, слыша чужие всхлипывания. В обычный день он бы просто ушёл, но сейчас, под воздействием алкоголя, все чувства казались куда ярче. Он постучался.

— Эй, ты в норме? Я могу объяснить…

- Как ты это объяснишь? - послышался заплаканный голос Юры. А как он сам объяснит свою истерику? Просто дружеской эмпатией? Совсем не похоже. Даже друзья реагируют в сто раз легче. Нужно успокоиться. Он и так все испортил. Как теперь объяснять свою реакцию?

- Я понимаю. Тебе больно. Прости. Я не знаю, почему это так действует на меня, - Ложь. Вытирает слезы. Делает глубокий вдох. Открывает дверь. Выходит. - Пойдем поделаем что-нибудь, чтобы отвлечься. И не уходи завтра с утра, чтобы я не проснулся, не зная, что ты уже свалил. Мама не будет против.

Юра прячет взгляд и идет на кухню, делая глубокие глотки воздуха, чтобы успокоиться.

Скоро на плите свистит чайник, и юноша заваривает чай с мятой, чтобы он и его гость успокоились. В голове крутятся воспоминания о том, как он дал волю чувствам. И стыд пытается занять место спокойствия, но парень не дает. Только не сейчас, когда он так нужен Максу. Он хочет думать о том, что нужен ему, чтобы в голове не всплыла вероятность того, что тот уйдет после истерики приятеля, и больше не вернется.