– Полетели к морю! – Предложила Лето: – Посмотрим, какое оно здесь!
– Давайте, – Согласился Борис.
Андромеда вызвала корабль, и тем же маршрутом, они двинулись обратно. Но, море оказалось далеко, и Лето не понравилось. Они летели на малой высоте над свинцовой водой, и под ними, кроме редких морских судов – только чайки. Ни весёлого морского разнообразия, как на Солярисе, ни ярко-бирюзовой воды с разноцветьем мобилей, как в Александрии – ничего не было – холодные серые волны, и такое же серое очень низкое небо. Далеко на западе, закатный горизонт ненадолго засиял жёлто-золотым, а потом сгустились сумерки.
– Всё-таки, чайки здесь есть, – сказала Андромеда, словно все они, и вправду думали об одном и том же, стоя в рубке у полностью открытой панорамной панели.
– Лето, а что ели дельфины на Солярисе? – Спросил вдруг Борис, не с того, ни с чего.
– В основном губку, это такая масса, которая разрастается под водой, водяные орешки, медузу ели, да много ещё всего…
– А ты эту губку пробовала? На что похожа?
– Ну да, за ней только нырять надо, а на вкус она, почти что, как хлеб.
– А что они там делали, эти дельфины твои?
– Они прилетели, чтобы поближе к китам пожить, говорят, что если с китами жить бок о бок, то в какой-то момент, память о прошлых жизнях даже начинает работать. А сами киты, и вправду, иногда уходят, и рождаются на Земле. Говорят, что Ру-а сами выбирают сколько им жить и где…
– Странно, что пока тебя не было, дельфины к нашему острову вообще не подходили…
– Когда вернёмся, я тебя познакомлю, – пообещала Лето.
Борис замолчал, и до самой Александрии что-то высчитывал у себя в чертёжных отсеках, рисовал какие-то графики. А к тому времени, когда после работы в Селена-Плекс, Борис с Андромедой вернулись на Солярис, Лето снова была на Земле.
-5-
Александрия встретила их мягким утренним светом, когда во всех парках зацветают деревья, и всем уже не терпится лететь в Тюльпан-Амарну, и многие девочки, родившиеся в это время, и даже новые кибер-модели получают себе цветочное имя – Тулип. Клуб Клеопатра присудил победу новой Клеопатре с таким именем, и впервые Клеопатра в Александрии носила двойное имя – Клеопатра-Тулип. Мишель Берке подарила мужу на юбилей приглашение на вечер с её выступлением, потому что все сходили с ума по этой Клеопатре, а Данава заболел.
Сказалось сердце. Вместе с Берке, они забраковали несколько кардио-стимуляторов, прежде чем один всё-таки показал нужный результат, подошёл почти идеально, и тогда снова стало полегче. Самой большой радостью оказалось, что Прия родила ему сына, мальчиков стало трое, и Данава разрешил, наконец, своим молодым жёнам общаться, так как теперь их права полностью уравновесились сыновьями.
Виктор Берке впервые за много лет, как мальчишка ждал дня рождения – из-за встречи с братом, из-за возвращения Лето. Лето поразила отца сияющими глазами, и своей весенней, какой-то трогательной красотой, «как бы не влюбилась» – почему-то пронеслось у него в голове, а потом выяснилось, что он просто, как в воду глядел.
Праздник по случаю дня рождения организовали в точности, как 25- летие Лето, которое тогда так понравилось, и так хорошо прошло. Правда, Мишель настояла, чтобы официантки, которые снова прибыли из Клеопатры, выглядели на этот раз не такими унылыми, и все египтянки ошеломили Вик-тора, потому что оказались нагими по пояс, маленькие передники прикрывали перед, но ни сколько не закрывали зад. Данава пришёл с двумя жёнами, и тоже удивил Берке, когда тот заметил, как Данава, ни капли не смущаясь, не только смотрит на египтских официанток, но ещё и гладит по ягодицам. Прия снова была с малышом, а Данава представил всем, наконец, и Тару, четверо близнецов которой остались дома. «Какая красавица!» – увидев Тару, восхитилась Лето. Прия оценила её точно также, когда после 3-х летнего перерыва, сёстры встретились, и она увидела словно другими глазами – не только сестру, а теснившую её соперницу. Тара была такой красоткой, каких поискать – высокая, с тонкой талией, широким задом, и удивительно точёным лицом. Чёрные глаза в пушистых ресницах, смирно опущены, кожа смуглая, но зато сильнее белеют зубы, ярче розовеет рот, язык во рту – просто призывный, и глаза – обжигают, если взглянет. Прия с горечью вспомнила, что мать Тары была арабкой, и рассказывали, что отец голову потерял из-за её красоты. Зато, Рам просто влюбился в их малыша, хоть тот и был самым младшим, но господин часами не спускал его с рук, старшие госпожи сразу сказали, что и на Земле даже – нигде и никогда до сих пор, такого не было. А Лето, увидев, как сильно изменился Данава, всего за полгода, и как, оказывается, ужасающе, он не молод, подкараулила отца на террасе:
– Папа, а что с Данавой? Ты же его врач, куда ты смотришь?
– Ну, сейчас ему получше, – попытался увильнуть Виктор, а потом сдался: – Сердце. Старое изношенное сердце. Что делать?!
– Бить тревогу! Папа! Скажи ему, он же несколько штук младенцев завёл, пусть донора клонирует!
– Не успеть с донором, у него же ничего не предусмотрено, – Берке как-то сжался.
– Ему даже дышать тяжело! Папа, очнись! – Лето сурово посмотрела на отца.
– Всё так, всё так. Но, он отходит от болезни. Я всё время работаю, все варианты держу, – Виктор оправдывался, как мог: – Посмотрим, зачем необходимость экстренных мер провоцировать… Лето, из нас двоих всё-же, я – врач, а не ты, и я – работаю, – он строго взглянул на дочь, и она ушла, спустилась на берег, на своё любимое место у маяка.
Перед террасой установили сцену и на ней уже кружились несколько танцовщиц, играли со своими прозрачными покрывалами, прежде чем ритм барабанов, выйдя на первый план, не подведёт их к кульминации, когда скинув одежды, и словно забыв обо всём, они станут сплетаться в объятьях.
– Значит, в Александрии не задержитесь? – Услышал Виктор вопрос Данавы, когда снова вернулся к гостям.
– Думаем, задержаться на пару дней, что скажешь, Медо? – Борис обнял жену,
– Я уже обещала Лето, что завтра мы точно будем здесь, – ответила Андромеда: – А где она? – Спросила она у старшего Берке и, получив указание, выскользнула, оставив мужчин любоваться представлением в окружении египтянок.
Жёны Данавы с малышом сидели поодаль, а Мишель скрылась в комнатах.
– Но, ты сказал, что планируешь, как раз наоборот, как следует задержаться в Солнечной, – напомнил брату Виктор: – И я обрадовался, что, в кои-то веки, мы будем рядом,
– Мне надо поработать на Луне, – ответил Борис.
– Неужели новый корабль? – Удивился Виктор,
– Значит, ваши прекрасные корабли собраны на Луне? – Спросил Данава,
– Да, на платформах Селена-Плекс.
– Значит, Петроний, и для меня может построить такую тарелку? – Заинтересовался Данава.
Самый старший из его земных сыновей, как выражался он про себя, уже несколько лет, как обосновался на Нептуне, и настойчиво звал отца, да и сам Данава, неоднократно слышал о феномене тотального оздоровления в тамошних местах, об этом сейчас разве что, немой только не говорил…
– Да, нет, я не стал патентовать свои наработки, а лучшие корабли сейчас производят на Юпитере, концерн Учитесь-у-Меня-Пацаны – вот признанный лидер в кораблестроении на сегодня, – рассказал Борис,
– Да, куда мне?! – Улыбнулся Данава, указывая на своих женщин с младенцем: – Кто же меня теперь с Венеры отпустит?! У меня и дома, ещё пятеро, и таких, и самую малость постарше! Расскажите лучше, как там, на Луне люди живут, Селена-Плекс, это от Пенториума недалеко? – Он назвал самый первый лунный мегаполис, потому что названия других и не знал.
– Скорее, ближе к Красноярску, Пенториум – столица, а Красноярск-на-Луне, наверно, самый крупный промышленный гигант в нашей системе, есть уже рабочие проекты об их слиянии, но там свои сложности…
Из-за специфики устройства лунных поселений, где города разрастались под лунной поверхностью, строительство продвигалось медленнее, чем даже на Марсе, но лунные города, и подкупали, как близостью к Земле, так и самым большим коэффициентом надёжности, к сведению до нуля абсолютно всех рисков. Капитальное жилое строительство, как фактор народообразования, началось на Марсе, так как Луну очень долго рассматривали исключительно в качестве базы ископаемых ресурсов, и о возможности там удобно и безопасно жить, вовсе не задумывались. Однако, именно на Луне, впервые на законодательном уровне ввели положение об обязательной искусственной гравитации во всех детских и общеобразовательных учреждениях, и соответственно – между этажами закладывается слой высотой 1 метр, с магнитным ускорителем поля гравитационного взаимодействия. А теперь, по всей Луне почти не осталось старых зданий без подобного «утяжеления». С Земли, в пятнадцать крупнейших лунных городов с 2-х часовым интервалом шли шатлы, а Красноярск-на-Луне, полностью обеспечивал себя воздушным кислородом, и поставлял чистый кислород в другие города, после того, как 300 лет назад на площади, более чем в сотню гектаров основал фермы зелёных масс кислородообразующих бактерий. Когда, для основания этих ферм выделялись средства, управленцы того времени поскупились, и ни в какую не соглашались на освоение целой сотни гектаров под эти фермы, которые выглядели просто, как болотистые участки, и где, в специальных кессонах, размножались влажные зелёные массы – родственники древнейших циано-бактерий. Купольное покрытие трёхметровой высоты, для таких ферм считалось достаточным. С точки зрения утилитаризма, заложить такие фермы на площади в 20 гектаров, и то казалось верхом расточительства, но главный био-технолог того времени, Михаил Аркадьевич Вишневский, чей портрет, сегодня мы видим уже во всех школьных учебниках, тоже упёрся, и в конце концов, на Земле, в Америке нашёл частных инвесторов. И, только потом стало ясно, что это оказалось поистине бесценным вложением, так как на данном этапе, 30% составляющих всей фармакологической продукции, культивируется именно там. Ещё 100 гектаров заняты сплошными древесными посадками, на которых леса из лиственницы, пихты, осинника, ели и кедровой сосны уже подпирают кронами купольный свод, и школы всех земных континентов, с целью ознакомительных экскурсий, сплошным потоком везут туда школьников. Земля, Венера и Марс сделали такие путешествия обязательной частью школьной программы. В лунном лесном хозяйстве, тоже интересно придумали – так как в условиях пониженной гравитации, древесина получается очень низкого качества, при новых посадках стали закладывать в почву сетку гравитационного усиления, и оказалось, что если силу гравитации повысить выше единицы, то есть– земного показателя, то, деревья хотя и снижают темпы развития, но качество древесины сразу же возрастает. Таким образом, вся Луна неторопливо осваивалась, жилые кварталы обладали минусовой этажностью, но каждая площадь, более или менее значительный сквер выходили на поверхность – под купол. Почему-то на Луне именно так говорили – «небесный купол», здесь в обыкновении было – гулять под небесным куполом. От глубинных улиц туннельного типа потихоньку отказывались, даже самые низшие ярусы связывались между собой фешенебельными проспектами с прекрасной иллюминацией, украшенные – либо рядами зелёных насаждений, либо – нескончаемой чередой ярких витрин. Когда Борис проживал в Селена-Плекс, строя оба корабля Берке, то подолгу бывал в Красноярске, в индивидуальном порядке сотрудничая со многими НИИ. На Марсе, на Луне, во многих НИИ, он числился как внештатный научный сотрудник, как инженер-конструктор, учёное сообщество было наслышано о его, зачастую поразительных, инновациях.
