Вольный перевод автора с языка теней.

Предсказание Царю

Цена за знание велика,

Цена за знание – молва.

Шептать ты станешь, но без слов.

Мечтать ты будешь, но без снов.

И только взглядом говорить,

И мысли все в себе хранить.

Не торопись, ведь время есть

Ошибки все свои учесть.

Законы можно изменить,

Свою гордыню усмирить,

Прожить без злата и двора,

На волю выпустить раба,

Освободить всех от оков,

Насилье – это не любовь.

Но царь лишь грозно промолчал.

Он все решил, он все сказал.

Своим рождением она

Баланс нарушит навсегда,

Ты в нижний мир нить проведи,

Среди людей ее найди.

Коснувшись нити, дева та

Невольно призовет тебя.

И будет знать, что ты придешь,

В свой мир без спроса заберешь,

Где лишь песок и солнца жар,

Где древо, проклятый анчар,

Свой яд пускает по стволу,

Смертельно-липкую смолу.

Я знаю все, виновен ты,

Что нет на пастбищах травы,

Что лес исчез, и нет дождя,

И нет спасения от царя.

Свое желанье береги

И про него не говори,

Ты обучи рабу игре,

Прими, как равную себе

Все нити жизни покажи,

Но лишь свою убереги.

Других царей ты обойдешь,

Когда девчонку украдешь.

Не будь глупцом, не ты один

К нам за советом приходил.

Услышав грозные слова,

Царь испарился в никуда.

Где-то в сибирской тайге. Наше время.

– Говори! – хриплым голосом приказал глава клана Бурых Медведей. Мужчина устало потер переносицу, глядя на незнакомку, которая свалилась ему на голову, как снег в июле.

– Это будет длинный монолог! – предупредила девушка и стала слегка раскачиваться из стороны в сторону и что-то бормотать себе под нос. – Вот гады! И не соврали же. С каждой секундой все интереснее…

– Нечего страшного. Перебивать не будем, – прозвучало достаточно грубо. – Наша семья любит интересные истории. – Мужчина по-звериному наклонил голову и широко улыбнулся своей фирменной хищной улыбкой. В глазах блеснул животный огонек, а черты лица резко заострились, выдавая его нечеловеческое происхождение.

Девушка резко перестала раскачиваться на стуле и, испуганно округлив глаза, задала неожиданный вопрос:

– А какой сейчас год?

За 35 лет до этих событий.

– Пусть у меня на волосах

Лежит, не тая, снег,

Но ты, моя любимая,

Как прежде, лучше всех.

– Веста, ну давай тоже! Это же хит! – Злата ощутимо ткнула в коленку сестру и стала подпевать еще громче, пытаясь переорать Леонтьева.

– Ты на дорогу смотри! Я слов не знаю, – Веста, сидя на пассажирском сиденье, наблюдала за дикими танцами своей старшей сестры.

– Красный горит, – Злата лучезарно улыбнулась и сделала волну руками. – У нас еще тридцать секунд.

Веста лишь тяжело вздохнула, смирившись с тем, что приставучая сестрица от нее не отлипнет. Девушка стала невнятно подвывать знаменитой мелодии, вяло изображая восторг.

Дорогой кабриолет красного цвета, за рулем которого сидела яркая блондинка, привлекал внимание других водителей и пешеходов.

– Злата, на нас все смотрят! Хватит обезьянничать.

– Ну и что? Тебе что, жалко?

Я была примерным ребенком. Тихим, спокойным, удобным и инфантильным. Я не курила, не пила, не ругалась матом, никогда не конфликтовала со сверстниками. Большую часть своей жизни окружающие меня вообще не замечали. И всех это вполне устраивало. Но до определенного момента.

– Веста, ну давай тебе хоть ресницы накрасим. Сегодня твой день рождения. К нам гости придут, а ты как моль бесцветная.

– Мам, отстань. Я такая, какая есть.

– Это позиция прыщавой и глупой пэтэушницы. Я лишь хочу подчеркнуть твою естественную красоту и женственность, а ты обижаешься. От туши на ресницах еще никто не умирал и в проститутку за секунду не превращался.

– Ну, мам!

– Дай хоть прическу тебе сделаю.

– У меня нормальная прическа.

– Короткий крысиный хвостик – это не прическа.

Я никогда не заморачивалась по поводу своего внешнего вида, так как чаще всего моя одежда, лицо и руки были перепачканы красками. И даже в день, когда мне исполнилось семнадцать лет, я вместо того, чтобы общаться с родственниками и гостями, тайком убежала в свою мастерскую рисовать.

– Злата, да отстань ты от нее. Веста у нас творческий человек.

– Мам, ну так тоже нельзя. Ей уже восемнадцать скоро, а она как амеба. Ни рыба ни мясо. Девчонки в ее возрасте вовсю по свиданиям бегают, а она…

– Знаю! И меня это тоже пугает.

– Веста со всеми общается через силу. Может, у нее аутизм развился? – Злата, наконец, сказала вслух матери то, что боялась произнести много лет.

– Мы с отцом проверяли. Нет у нее аутизма, – огорошила ее мать своим ответом.

– Давно проверяли?

– Каждый год. Последние пять лет. Ты что думаешь, я не вижу, что у меня растет очень странная дочь?

– Странная – не то слово. Вообще не от мира сего.

– Кстати, критики снова в полном восторге от ее картин. Может, среди них найдется тайный поклонник молодой художницы. Ее гормоны рано или поздно должны проснуться.

– Твои бы слова да Богу в уши… Меня пугает ее отрешенность от мира и тотальное игнорирование противоположного пола. Ни один нормальный мужик не потерпит конкурентов в виде холста и красок.

Мои родители работали в посольстве, а жила наша семья в огромном доме на берегу моря. Я никогда не знала, что такое нехватка денег, дефицит продуктов и вещей. В пятнадцать лет я впервые показала свои картины публике: в центральной галерее многомиллионного города прошла выставка, где были представлены работы юных художников со всей страны. Мои работы заметили именитые критики, которые не поскупились на комплименты юному дарованию. Коллекция из десяти картин была распродана полностью. Все вырученные деньги пошли в какой-то именитый фонд помощи голодающим где-то там. Признаться честно, деньги меня вообще не интересовали. Я даже не задумывалась о том, откуда они берутся и как их правильно тратить. Финансовой грамотностью я не обладала. Это все меня не интересовало. Я была художником, и я творила. И не жалела проданных картин. Все нарисованные образы хранились в моей голове, как в библиотеке, Я могла в любой момент сделать себе копию, если бы захотела.

– Веста, иди примерь платье.

– Мам, это все мне? Тут три огромных пакета с одеждой.

– Тебе, тебе. Златка и я решили, что пора обновить твой гардероб.

– Зачем?

– А ты не видишь? Штаны тебе не коротковаты? – Холеная блондинка в строгом брючном костюме кремового цвета ткнула пальцем в сторону, где висело огромное зеркало.

– Джинсы маловаты. Наверное, до сих пор расту.

– Вся в отца. Нас со Златкой на голову переросла. – Мама встала рядом с Вестой и обратила внимание на то, что даже на шпильке она все равно ниже своей дочери, которая обычно ходит по дому босиком.