Нескладная, угловатая, долговязая и сутулая, серая мышка в бесформенной и безликой одежде… Боже, как я была счастлива сама с собой! Я находилась в полной гармонии, но остальные этого не понимали или не принимали. Я не вписывалась ни в какую компанию и не соответствовала своему статусу дочери потомственных дипломатов, которая должна держать марку.

– Веста, ты хоть понимаешь, что нельзя игнорировать благотворительный вечер, посвященный больным детям? Там будут присутствовать политики, бизнесмены, весь высший свет. На таких нейтральных приемах, в кулуарах, сильнейшие мира сего лоббируют свои интересы, плетут интриги и между делом делают пожертвования.

– Пап, ну а я-то тут при чем? Разве проблемами больных детей не государство должно заниматься? Мы зачем налоги платим?

– Ох, дочка. Ты еще такая наивная.

– Я не хочу туда идти. Давай я лучше еще что-нибудь нарисую для фонда.

– Нет! Твое выступление уже заявлено в программе. Тебе хоть иногда нужно выбираться к людям, пока ты окончательно не одичала.

Понятно, что для окружающих я была чудачкой, которая предпочитала общаться с красками и кисточками, а не заниматься шопингом с подругами или сплетничать в школьном кафе с одноклассницами.

– Веста, где вы черпаете вдохновение? Откройте ваш секрет. Все ваши сюжеты потрясающие. Многие, кто видел ваши картины воочию, утверждают, что ощущали их особую энергетику.

– Секретов нет. Я вижу сны. Они меня вдохновляют.

И это была полуправда. Я действительно видела, но не сны, а нити. Тонкие, как человеческий волос, и прозрачные, как паутина. Когда я касалась их пальцами, то иногда считывала картины, которые потом переносила на свои полотна. И чем старше я становилась, тем больше образов мне удавалось подглядеть.

– Твоя сестра, конечно, очень странная, но таланта ей не занимать. Сколько она рисовала эту картину? – спросил жених Златы и сделал шаг от своей невесты, чтобы лучше разглядеть огромный шедевр, который висел в центральной галерее французской столицы.

– Почти три года, – Злата перевела взгляд с ошарашенного ее ответом жениха и стала любоваться картиной «Она и есть демон». – Веста говорит, что этот образ несет скрытый смысл, увидеть который сможет не каждый.

– Ты хочешь сказать, что ей было четырнадцать, когда она начала рисовать обнаженную девушку и крылатого черного демона? Не думал, что ребенок способен на такое смелое искусство. В картине столько сексуальной энергетики и эротизма. У меня аж мурашки по коже побежали.

– Тебе нужно поближе познакомиться с ее творчеством. Не все шедевры моей младшей сестры можно показывать широкой публике и тем более делать достоянием общественности. Одним словом, порнография.

Я подглядывала, запоминала и рисовала разные моменты из чужих жизней и чьи-то видения. Порой я даже не понимала, что конкретно успела рассмотреть. Будущее или прошлое. Меня это не останавливало. Правда, мои родители со временем стали что-то подозревать.

– Дочка, а что ты делаешь? – Отец Весты уже давно наблюдал, как его кровиночка медленно перебирает пальчиками в воздухе и блаженно улыбается.

– Я? – Веста моментально очнулась от своего транса и сделала непонимающий вид. – Задумалась, наверное.

– Ты играешь на воображаемом музыкальном инструменте с закрытыми глазами последние два часа, – отец Весты, не удовлетворенный ответом дочери, вышел из кухни и направился к телефону в гостиной. – Алло! Добрый день! Могу я записаться на прием к доктору Фросту? Я по рекомендации от мистера Рейна. Это крайне деликатный вопрос, я хочу показать ему свою дочь. Да, она несовершеннолетняя. Я буду ее представителем.

– Блядь! – первый раз в жизни выругалась Веста, поняв, что она выдала себя, причем по-крупному.

Тот злополучный день, когда мой мир перевернулся, я запомнила в мельчайших деталях. Ничто не предвещало беды.

– Вдвоем с тобой,

Вдвоем с тобой,

Остались ты да я,

Любимая, любимая,

Бесценная моя.

Сидя в машине рядом со своей старшей сестрой, я увидела блестящую нить. Прямо перед своим носом. Хотя нитью толстую леску из чистого золота можно было назвать с натяжкой. Естественно, я не смогла удержаться и из любопытства прикоснулась к ней, ведь с таким чудом я встретилась впервые. Моментально в мой мозг вошел образ мужчины. Четкий, яркий, красочный. Раньше я часами пыталась хоть что-то разглядеть, когда находила нить. Мне не хватало сил, знаний и мастерства, чтобы увидеть все и сразу. А тут такая удача. Я видела лик истинного царя. Он сидел на огромном белом мраморном троне и держал в своих руках золотые нити, которые, как татуировки, переходили на его запястья и шли к предплечьям и выше по телу. Красивый ажурный рисунок мерцал и светился на загорелой коже замысловатыми изгибами. На меня смотрел черноволосый красавец с восточными чертами лица. Он не был человеком. Это я сразу поняла, так как глаза у него были как у змеи. Темно-зеленые, с вертикальными золотыми зрачками. Пугающая красота. Животная. Завораживающая. Экзотичная. Я, не стесняясь, рассматривала его и жадно, как маньячка, впитывала в память каждую деталь, до которой только мог дотянуться мой взор. Восточный царь был моим будущим шедевром, которому предстояло занять почетное место напротив моей кровати. Змей-искуситель. Эту картину я не продала бы ни за какие деньги. Любовь с первого взгляда. Но нет, не в мужчину. В художественный образ сильного, могучего, красивого властителя с суровыми чертами лица и замысловатыми татуировками. Но в тот момент, когда я думала, что просто смотрю на прекрасную картинку, золотая нить слегка завибрировала, и царь дернул за одну из лесок, которая была в его руках. И тут он, наконец, меня заметил и посмотрел мне глаза. Сказать, что я испугалась, это ничего не сказать. Он не был картинкой, как я думала до этого. Он был живой. Мужчина зло поджал губы, да так сильно, что они превратилась в одну тонкую линию. Зеленоглазый царь небрежно тряхнул запястьями, и видение тут же растаяло. А я, как последняя идиотка, стала плакать навзрыд, прямо на глазах у ошарашенной сестры, которая вообще не поняла, что сейчас произошло.

– Мне страшно! Злата, мне так страшно. – Я знала, что из-за своего любопытства подставила саму себя, и звать кого-то на помощь было бесполезно.

– Вест, ты чего? Я же не быстро ехала. Ну прости! Я больше не буду так лихо разгоняться.

Это был последний день, который я провела в том мире, где родилась.

Ближе к ночи, когда все легли спать, мужчина из видения появился в моей спальне. Я точно знала, что он придет за мной. Глупо, но я даже не стала кричать, когда увидела незнакомца в своем доме. Зеленоглазый царь стоял возле моей кровати и молча наблюдал за тем, как я медленно отползаю в противоположную от него сторону. Незнакомец прекрасно видел меня своими фосфоресцирующими глазами, даже с учетом того, что в комнате была кромешная темнота из-за плотно задернутых штор. Двигаясь плавно, как змея, он подхватил меня на руки вместе с одеялом. В темноте я не сумела понять, как мы вышли из дома. Стало невыносимо жарко и душно, хотя по прогнозу ночью температура в городе должна была опуститься до пятнадцати градусов. Мужчина нес меня по улице и пристально смотрел в глаза.

«Удивительная дева». – Повелитель смотрел на Весту и поражался тому, как легко и быстро ей удалось увидеть золотую нить. Он уже морально приготовился к тому, что будет часами искать невиданную доселе зверюшку, а она моментально попалась на крючок. Схватилась за нить, как за канат, и стала разглядывать его своими странными бледно-серыми глазами. Без страха, без злобы, как маленькая любопытная мартышка, не понимающая, что перед ней сидит смертоносный хищник.

«Очень странная». – Царь не видел ее зверя и не чувствовал силы. Девушка в его руках была настолько слабохарактерна, что даже не стала звать на помощь, когда он схватил ее вместе с каким-то ненужным тряпьем. Повелитель оказал ей великую честь, лично явившись по ее душу, чтобы украсть. Любая наложница из гарема сошла бы с ума от такого счастья – пересечь порог белоснежного дворца на глазах у изумленных рабов в объятьях великого правителя.