Лютик счел бы сравнение затасканным, но осыпанный снегом Корво Бьянко все равно походил на пряничный домик. Упомянутый поэт тихо перебирал струны в глубине залы, Регис скрипел креслом-качалкой у очага и смаковал «Белый волк» из серебряного кубка, а Геральт дремал в кресле по соседству, грея раздолбанное колено, когда его вырвало из раздумий деликатное покашливание Варнавы Базиля.

— Сударь Геральт, я хотел бы узнать, каковы будут ваши распоряжения относительно грядущего торжества.

Ведьмака чуть не прошиб холодный пот — неужели забыл какую-нибудь их с Йен годовщину? — когда дворецкий пояснил:

— Наступает Йуле. Госпоже Марлене надобно утвердить меню, дабы я мог заказать необходимые продукты.

Йуле. Геральт крепко призадумался, но не вспомнил, когда ему в последний раз доводилось справить этот день с чем повкуснее дешевой трактирной жратвы.

Регис пришел на помощь:

— Насколько мне известно, на Йуле следует нарядить ель, вручить юным девам побольше омелы и яблок для гаданий, а также непременно запечь кабанчика.

Кабанчик звучал недурно. Обширное застолье не требовалось: Йен исчезла пару дней назад, но обещала вернуться к Мидинваэрну, а других гостей Геральт не ожидал, разве что Цири случится неподалеку по своим делам и заглянет в Корво Бьянко. Стало быть, банкет следовало накрыть на четверых. Присовокупив к кабанчику пару блюд поизящнее, специально для Йен, Геральт удовлетворенно передал бразды правления йульскими хлопотами в компетентные руки дворецкого.

Последние деньки года летели быстро, за разговором, прогулкой и партейкой-другой в гвинт. Лютик творил, Регис то пропадал неведомо куда, то появлялся неведомо откуда, а Геральт наслаждался бездельем, поневоле даже опасаясь, что вот-вот грянет какое-нибудь паскудство. Ведь не может все и правда идти так долго и так гладко. И накаркал.

— Боюсь, я вынужден сообщить вашей милости, что повозка с заказанными для пиршественного стола яствами до сих пор не прибыла. — Дисциплинированный лик дворецкого готов был растрескаться от сдерживаемого отчаяния. — Разумеется, я выслал в Боклер повторный заказ, но при дворе княгини всегда празднуют на широкую ногу и ни один поставщик в столь поздний срок уже не сможет раздобыть потребные деликатесы. Я чрезвычайно сожалею. Подобное происшествие в моей практике решительно беспрецедентно.

Геральт нахмурился.

— Думаешь, наш груз пропал с чьей-то помощью?

— Не могу этого утверждать, ваша милость, но я веду дела с совершенно надежными поставщиками. Если они задержали доставку, то не по собственной вине.

Геральт поднялся из кресла со вздохом, но притом не без некоей приятности. Если год на прощание и должен был подбросить проблем, то уж лучше таких.

— Я гляну, куда он подевался. Плотве не помешает размяться.

— Я с тобой! — немедленно вызвался Лютик, отложив лютню.

— Да и я не откажусь поглядеть на тебя в деле, — поддержал Регис. — Одна голова хорошо, а три — лучше, как сказала бы гидра.

— Гидр не существует.

Вампир ухмыльнулся.

— Разумеется. Я проверял, не заржавели ль твои ведьмачьи познания.

Собравшись и проследив на карте предполагаемый маршрут исчезнувшей повозки, они выдвинулись в путь. Погода стояла сказочная, как и все в Туссенте: крупный редкий снегопад и ровно столько холода, чтобы снег этот не таял. Что было весьма удачно: этот самый снег позволил обойтись в расследовании даже без ведьмачьего чутья.

— Гляньте-ка! — Лютик встал на стременах, указывая на сугробы слева от тракта. — Похоже, туда свернула фура какая или телега!

Действительно: снежные наносы в указанной стороне пробороздили несомненные следы колес. Геральт спешился и пригляделся к отпечаткам. Колеса, копыта тянувшей повозку лошади. А среди них, почти полностью перекрытые, следы еще одной пары ног, маленькие, круглые…

Любопытно.

Проехав с полстае через поля, повозка завернула в сторону и довольно быстро обнаружилась наглухо завязшей в сугробе. Товаров на ней, как и следовало ожидать, не осталось, зато остались почти занесенные снегом, но все же различимые следы ног и копыт. Похоже, лошадь выпрягли из повозки и на ней увезли груз. Вели следы к темнеющим впереди холмам.

— На разбойников не похоже, — сказал Лютик. — Ни крови, ни следов борьбы. Ты что-нибудь чуешь, Регис?

Вампир покачал головой.

— Здесь прошли не менее двух суток назад. Запахи не сохранились. Нам повезло, что в последние дни почти не мело и следы сохранились. Однако с выводами Лютика я согласен: похоже, возница изменил курс добровольно.

Геральт вглядывался в снежные наносы по сторонам. Никаких других следов поблизости от телеги не было: похоже, нападение какой-нибудь ганзы или даже одинокого головореза можно исключить. Сказать наверняка было невозможно, слишком уж нечеткие отпечатки, но если возница свернул по собственному желанию, то маленькие и круглые следы могли принадлежать только одному существу.

— Идем, но тихо, — велел Геральт спутникам. — Не хотелось бы ее спугнуть.

— Ее? — с приятным удивлением переспросил Лютик. Видно, на взгляд поэта во всем Туссенте единственной заслуживающей страха женщиной была сиятельная княгиня, встреча же с прочими ничем не грозила. Воистину, меньше знаешь — крепче спишь.

Жестом велев трубадуру молчать, Геральт тронул Плотву пятками.

Холмы приближались, из рощи неподалеку в ту же сторону протянулась свежая цепочка отпечатков человеческих ног, а рядом с ней — характерные полосы: похоже, кто-то вез за собой санки. Геральт нахмурился. На склоне холма завиднелась полоска света. Шел он, похоже, из очередной винодельческой пещеры, давным-давно брошенной туссентцами и обретшей новых хозяев.

— Слышно человеческие голоса, — уловил Лютик своим профессиональным слухом.

— Женский и детский, — дополнил Геральт своим, ведьмачьим.

— А так же шорох камней и стук копыт, — добавил Регис со своим вампирским. — И пахнет жареной кониной.

Оба посмотрели на Геральта, и тот резюмировал:

— Там суккуб, прибожек, тролль и кто-то антропоморфный. Допплер или вампир.

— А зачем им наш поросенок и стерлядочка? — спросил Лютик, побледнев, но бодрясь.

— Сейчас и узнаем. Лютик, жди здесь. — Держа руку на рукояти, но пока не обнажая меч, Геральт зашагал к пещере. Регис бесшумно следовал за ним.

Голоса делались слышны все более отчетливо:

— Трололо не хотеть синий, хотеть красный!

— Ах, милый, но так ведь красивее!

— Гррр!

В разговор вмешался исполняемый удивительно знакомым голосом напев:

— Бродил я слишком долго по бесконечным тропам, играл и пел — черт знает, для кого…

Лютик, разумеется, не послушавшийся и трусивший следом за ведьмаком и вампиром, самодовольно улыбнулся.

— Вы гляньте только! Моя песня-то!

— Лютик, и голос тоже твой!

Поэт заморгал, прислушался, явно не зная, испугаться ему или еще больше надуться. Ведьмак послушал немного и решительно зашагал ко входу в пещеру.

Нечисть неплохо обжила ее: тут и там развешаны цветные тряпки и обрывки циновок, в середине — открытый очаг, над которым жарились, похоже, останки несчастной лошади из пропавшего транспорта. В дальнем углу — груда крашеных в красный, зеленый и синий камней. Возле нее крутилась светловолосая, рогатая и еле одетая девица, звонко стуча по полу пещеры копытцами. Рядом скальный тролль сосредоточил весь свой разум на макании очередных камешков в плошки с краской. В этом ему помогала парочка прибожков. За их спинами, заботливо укрытый мешковиной, еле дышал парень, осыпанный засосами, как йульская елка — побрякушками. Очевидно, тот самый возница, так и не довезший до Корво Бьянко свой товар. Товар громоздился здесь же и в удивительно изрядном количестве: еды Варнава Базиль заказал не на четверых, а будто собирался соперничать застольным изобилием с самой Анарьеттой. На одном из уворованных бочонков восседал Лютик собственной персоной, от башмаков до шапочки с пером, разве что без лютни, и развлекал общество своим высоким искусством.