Джозеф поболтал в стакане остатками крови, облизнулся и потер пальцем в уголке губ, скатал пятнышко свернувшейся крови в шарик и брезгливо поморщился.
— Честно говоря, не знаю, — протянул он. — Надолго оставаться в доме, где тебе в сердце втыкают всякую дрянь…
— Справедливости ради, в этом доме из тебя скорее извлекают всякую дрянь, — поправил его Мик. — Втыкают в тебя ее в основном за городом, и исключительно в благих целях.
— Ну не начинай. Я же извинился, — поморщился Джозеф и сел прямо, переложив диванную подушку себе под спину. — Дурацкая какая-то ночь ночь вышла, сам не ожидал, — он поерзал на диване. — Вообще-то, я хотел попросить у тебя убежища на какое-то время. И перед Бет я извинюсь. Я ведь правда не хотел. Она мне нравится, ты же знаешь. И она знает.
Он замолчал, разглядывая матово-красные потеки на стенках стакана и снова взболтал его, заставив кровь взвиться маленьким водоворотиком. Залпом допив остатки, он неуверенно продолжил.
— Я тебе не сказал тогда, не до того было… Эта тварь, как ее там назвал твой знакомый…
— Клиент.
— … этот твой клиент, — не стал спорить Джозеф. — Так вот, эта тварь довольно сильно подрала меня, и было адски больно… Все было как в тумане, я почти ничего не запомнил. Кроме одного, — он механически поболтал пустой стакан, разочарованно заглянул в него и отставил в сторону. — Когда ты, как чертов горец, героически отрубил ей голову, я почувствовал зов. Практически сразу, и сильнее, чем раньше. А тут еще жажда, и она усиливалась с каждой секундой, пока я заживал… Черт, Мик, неужели ты думаешь, что я бы не удержался и причинил вред Бет, если бы был в себе?
— Зов действует сильнее во время жажды? — заинтересовался Мик.
— Получается, что так, — пожал плечами Джозеф. — Или убийство этой твари его усилило. Надо бы расспросить этого твоего мистера Региса поподробнее, что же такое мы убили. И про зов тоже. Он как будто знал, о чем идет речь.
— Милейший мистер Регис, — задумчиво произнес Мик, и вспомнил тот мутноватый жадный огонек в его глазах, мимолетно загоревшийся при виде падающей капли крови. — А ведь мы так и не знаем, что он такое.
Джозеф поежился.
— Да, хватка у него могучая, — он повел плечами, словно пытался стряхнуть воспоминания о стальных тисках, державших его в метре от желанной крови. — А с виду такой славный старикан, и лицо такое… располагающее. Как у какого-нибудь врача.
Мик достал еще один пакет с кровью, наполнил чистый стакан и запустил его Джозефу по полированной стойке как в баре. Тот благодарно кивнул и тем же способом отправил Мику опустевший.
— Как ты думаешь, он вампир? — какая-то верткая мысль не давала ему покоя, как будто вчера было сказано что-то важное, но он никак не мог ухватить скользкое воспоминание. Что-то, связанное с вампирами.
— Вампир? — Джозеф удивился, он явно об этом не задумывался. — Вообще-то, он выглядит довольно живым, и пахнет как живой, хоть и странно. Если отбросить запах сена…
Джозеф замолчал, глядя в потолок, а Мик не торопил его, взглядом умоляя продолжать.
— Трудно сказать. Камнями. Землей. Пеплом. Чем-то таким. Живым и неживым одновременно. Странный запах, даже жутковатый. И еще одно… — он снова умолк, перебирая воспоминания. — Тварь из коллектора. Она здорово воняла канализацией и протухшей кровью, но сейчас, когда ты спросил… Она пахла немного похоже. Не сам запах, а ощущения от него, если ты понимаешь, о чем я.
Мик молча разглаживал пустые пакеты, и Джозеф занервничал.
— Ты думаешь, они — родственники? — неуклюже пошутил он. — И тот, кого мы ищем, будет чем-то вроде этой зубастой твари?
— Он дал мне вполне конкретное описание человека, — отмахнулся Мик. Мысль мелькала все назойливее, но по-прежнему не давалась в руки. — Хотя я уже думаю, что этот человек — не больший человек, чем сам милейший мистер Регис. Но ты прав. Что-то есть между ним и этой тварью из коллектора… Фледером. Он назвал ее фледером. Что-то есть между ними общее, какая-то связь.
— Похоже на то, — согласился Джозеф. — И как-то очень уж быстро он ее… классифицировал.
Мик кивнул, оставил в покое безупречную стопку пустых пакетов из-под крови и теперь мерил шагами комнату, заложив руки за голову. Иногда он останавливался, с нежностью глядя на стенную панель, за которой хранилась полупустая коробочка с серебряными патронами и пожилые револьверы, которые их все же не подвели, но потом разворачивался и начинал новый круг.
— Ты не находишь, что он удивительно напоминает вампира? По всем статьям, за исключением… нежизни? Чутье, слух, сила… — он не стал упоминать о своем наблюдении явных признаков жажды в глазах мистера Региса, решив, что и перечисленного достаточно. В конце концов, ему могло просто показаться. — Он ничуть не уступает нам, а по силе, получается, еще и превосходит.
Джозеф снова неосознанно потер фантомно ноющее после стального захвата плечо и задумчиво кивнул.
— Да, очень похоже. Только я никогда не слышал о живых вампирах. Все больше о мертвых, знаешь ли. Нельзя стать вампиром, не отдав жизнь: «Убить живое, чтобы воскресить мертвое» — это же закон нашего перерождения, — на память процитировал Джозеф. — Да и не знает от ничего о нашей жизни, постоянно удивляется и расспрашивает. Думаешь, он притворяется?
Мик покачал головой. Мысль уже вот-вот была готова упасть вопросом ему в руки.
— Вампиры, мистер Регис, тварь… — его вдруг осенило. — Я вспомнил! Он назвал эту тварь вампиром! — он еще немного покопался в памяти, вспоминая точную формулировку. — Он сказал: «Фледер — это что-то вроде вампира». И еще запнулся, как будто хотел сказать «Фледер — это такой вампир». Значит, бывают живые вампиры!
Джозеф скептически посмотрел на друга.
— По-моему, тебя куда-то не туда занесло. Еще вспомни летучих мышей из Австралии, они тоже живые и тоже вампиры. Мало ли кого как называют!
Мик плюхнулся на диван напротив Джозефа. Теперь и ему эта мысль казалась довольно глупой.
— Наверное, ты прав, — вздохнул он. — Нам просто нужно выспаться, да и утро скоро. Можешь занять мой холодильник, раз ты у нас сегодня пострадавший.
— Завтра закажу себе отдельный, — пообещал Джозеф, и Мик обреченно вздохнул, надолго прощаясь с драгоценным одиночеством.
*
Бет раскачивалась на стуле и задумчиво грызла дужку любимых солнечных очков. Из-за опущенных жалюзи в кабинете было полутемно — только на окне горела крохотная рожественская елочка, которую принесла Морин, чтобы воодушевить сотрудников в преддверии праздника. Противную лампу пришлось выключить, чтобы не раздражала зудящие от бессонницы глаза, а компьютер погас сам, заскучав от бездействия.
Мик привез ее домой среди ночи, и она старательно пыталась заснуть, но стоило ей закрыть глаза, как ужасное чудовище снова терзало бедного Джозефа, или Джозеф, оскалившись и рыча, тянулся к ней. Когда за окнами окончательно рассвело, она с тоской вылезла из-под одеяла и поплелась в душ. Раз сон к ней так и не пришел, то она попытается хотя бы поработать.
Но работа тоже не шла. Дело было закрыто, а написать было нечего — от чудовища не осталось даже фотографий. Попеняв себе для порядка, в конце концов Бет сама себе призналась, что это даже и к лучшему: читатели вряд ли окажутся готовы к таким публикациям.
Она снова крутанулась на стуле и тут же пожалела об этом — закружилась голова. Закрыто дело или нет, а работу сдавать придется. Когда придет Морин, ей снова придется выкручиваться, поэтому нужно хотя бы составить план. Ежедневник открылся на записи «мистер Р.: агресс. потуст. сущ. — выяснить подробности», и Бет грустно улыбнулась, а потом решительно ее перечеркнула. Хватит с нее таких подробностей. Во всяком случае, до тех пор, пока она снова не сможет нормально спать.
Долистав календарь до чистой страницы, она в задумчивости закусила карандаш. Историю придется как-то закруглить, при этом не сообщая Морин, что продолжения не будет. Бет сосредоточенно перебирала варианты. Можно обличить власти и опубликовать негодующую статью о том, что полиция заминает опасные происшествия. Правда, это вряд ли улучшит отношения с лейтенантом Карлом из полицейского управления Лос-Анджелеса, и он окончательно перестанет закрывать глаза на ее самоуправство и делиться даже крошками информации. Или заняться конспирологией и выкатить несколько абсурдных теорий? Нет, это слишком желтушно. Морин такое не пропустит, и будет права.
