— Вы…Я не понимаю…Это гипноз? Как вы это провернули?

— Да, как обычно, — Валерий Васильевич равнодушно пожал плечами.

— То есть, вы обокрали и обманули полицейских? Вы понимаете, что это очень не этично с вашей стороны?! — возмутился дед Мороз и вернул курицу обратно.

— Скажите пожалуйста! Надо же? — обиделся Валера. — Значит коррупционерам и взяточникам воровать можно, а нам, простым людям — нельзя? И где я его обокрал? Я просто предложил ему вернуть, честно — наворованное, обратно государству. Он горячо поддержал моё предложение. Да и какая в сущности разница? Вернутся деньги обратно в казну и их на будущий год всё равно оприходуют…Неправильно сказал…Правильнее будет — они уйдут на нецелевые нужды. Зато по закону. Рассосутся, в числе прочих. Такой вот круговорот бабла.

— Зря вы так. Государство работает. Не все люди плохие, среди них много и хороших. Я просто уверен…Никто не может существовать долго внутри такого порочного круга.

— Опять этот звон! Да хватит уже, хватит! — Валера в панике начал ощупывать свои уши.

— Это ваша совесть возмущается. Она говорит вам, что вы живёте неправильно, — понял его по своему дед Мороз.

— И от кого я это слышу? От косплеера-экстремиста? Из за таких как вы, мягоньких и душевных, в нашей стране такой бардак! Вы жалеете этих взяточников и ворюг, отнимающих у граждан последнее и просите быть с ними гуманнее. Вы — глаголете повсюду о том, что смертная казнь для губернатора обокравшего свой регион не выход и нужно более мягкое наказание. Вы — закрываете глаза на воров и проходимцев, улыбающихся вам с предвыборных плакатов. Они же призывают вас голосовать сердцем, а сердце так обманчиво. Судил бы их всех, а вас судил бы сильнее прочих, ибо вы потворствуете их желаниям. Невинные деточки не отдающие отчёта собственным поступкам! Всюду, невинные и совестливые! И всюду готовы замаливать свои грехи! Ненавижу вас… Пшёл вон отсюда!

— К моему сожалению — не могу, — развёл руками дед Мороз. — мы заперты.

— Зато я могу! Гарсон! — позвал Валера.

— Чего изволите? — появился готовый услужить полицейский.

— Выкинуть отсюда деда Мороза! Выгнать из отделения и не пускать! Вообще забыть, что он существует! Здесь сидят только приличные уголовники. Новогодним фрикам у нас нет места!

— Слушаюсь!

Дед Мороз и опомниться не успел как оказался на улице.

Денис пролежал в обмороке недолго — минут двадцать всего. Очнувшись, он собрался было отомстить своему другу за то что тот, так подло победил его, но очень быстро обнаружил отсутствие Валеры в гостинице. Крёстная сила последней клиентки, которая до сих пор находилась в номере Валериана Бульбулькина с готовностью поведала, что приходила полиция. Полиция и Бульбулькин пообщались и после чего вместе ушли.

«Оёёй», — схватился за голову Денис. Он прекрасно знал об одной маленькой Валериной слабости — тот очень любил издеваться над сотрудниками внутренних органов. И если рядовых, он ещё пожалеет, то высшим чинам, начиная от генерала, мало не покажется. Полицию нужно было срочно спасать! Если они задержат Бульбулькина, в городе могут начаться пожары, стихийные бедствия и спонтанные аресты, тех несчастных, на кого Валера пальцем будет показывать. И строгие правила Кармы его не остановят. Он всегда умудрялся находить способы обмануть систему.

Денис перекрестился и побежал. Срочно! Срочно заводить Япошу и приступать к спасательной операции! В вестибюле промелькнуло смазанное лицо администратора и запоздалый крик в спину.

— Забрали родименького…

Он уже для вас родименьким стал. Быстро однако.

Денис забрался в микроавтобус. Завёл, подождал две минуты, прикидывая как побыстрее добраться до РОВД и поехал в сторону центра города. Ехать тут было, минут семь всего. Но он не доехал, потому что увидел валенки.

Да именно так. Пара валенок бежали по дороге, сами по себе, без всякого участия человека. Можно сказать: чесали во все лопатки, только снежная пыль столбом стояла. Прохожие показывали на них пальцем, дети кричали, а валенки пробежали через перекрёсток прямо перед притормозившим автомобилем и свернули за угол.

— Мои! Это точно мои! — обрадовался Денис и закрутил руль разворачивая машину. Между валенками и полицией, он выбрал валенки.

—----

Валере быстро наскучило сидеть одному. Тем более, после общения с принципиальным дедом Морозом на душе было погано. Он сам открыл дверь и поймав за шиворот проходившего мимо полицейского сержанта, потребовал выдать ему гитару. Тот сначала не понял и хотел было крутить Валерию Васильевичу руки, но быстро опомнился, стал одержимым и сообщил, что видел подходящую в комнате с вещдоками.

Там только одной струны не хватает. Струной от неё, артиста задушили.

Валера обрадовался, значит гитара хорошая и немедленно отправил своёго нового сторонника добывать инструмент. Пока сержант исполнял приказание, вернулся Петрыщенко с лампочками и в комнате для задержанных появился свет. За это, благодарный заключённый честно поделился коньяком. Сначала выпил с Петрыщенко, а потом и с сержантом.

Дальше сидели уже втроём.

Валера некоторое время настраивал гитару. Одержимые полицейские имели честь стать его первыми слушателями и он ни в коем случае не собирался отпускать их работать. Хотелось развеяться, спеть что нибудь такое, что бы на душе стало хорошо.

Глупый мотылёк догорал на свечке.

Жаркий уголёк, дымные колечки.

Звёздочка упала в лужу у крыльца.

Отряд не заметил потери бойца…

— Ну, как вам? — спросил он когда закончил исполнять песню Летова.

— Мы такую в армии пели, когда строем ходили, — признался Петрыщенко.

— Серьёзно? Ладно, будет вам другой репертуар. Калугина слышали?

— Неа, — переглянувшись хором ответили одержимые.

— Щас услышите, — пообещал Валера. — Только сначала, бахнем за него по одной.

Выпили. Валера запел:

Ох, лучше бы он не пел эту песню. Песня была длинной. И пелась она про двух братьев, один из которых убил другого ради глаз, что бы сделать из них наживку.

Хмель ударил Валере в голову окончательно. Общение с сумасшедшими и больными клиентами, разговор с дедом Морозом, и тот факт, что Денис так и не пришёл его выручать — всё смешалось в его голове. Обида и гнев помноженные на алкоголь породили настоящий психоз и он сам не заметил, как во время исполнения песни, начал нашёптывать тайные слова.

Во всём РОВД полицейские начали вести себя странно, они побросали свои дела и вооружившись ручками и фломастерами начали повсюду рисовать один и тот же рисунок: крест в круге и четыре глаза по краям креста. Они рисовали на стенах, на окнах, на полу, на всех документах. А потом принялись рисовать на ладонях и разрисовывать себе лица. Посетители смотрели на происходящее с ужасом. Полицейские, все как один, сошли с ума, не считая полковника, который уже давно сошёл с ума в своём кабинете.

В комнате для задержанных, пьяный в дугу Валера, рыдал на плече у верного Петрыщенко и утверждал, что все его предали:

— Кому верить? Кому? Мы всегда друг-друга спасали. Одного поймали — другой завсегда на выручку шёл, такая, у нас традиция. Вот я сижу в камере…на хлебе и воде…меня пытают… мне недоливают…а его нет! Он меня променял!!! Оставил!!! Валенки ему вонючие, дороже лучшего друга!!!

— Так может он фетишист? Бывают такие, обувь нюхают? — предположил одержимый.

— Кто??? — Валера непонимающе уставился на полицейского.

— Ну, друг ваш, который валенки…

— А…Эта тварь подколодная…Вот ты, Петрыщенко, меня уважаешь?