Он оторвал взгляд от девушки, зная об ее престолонаследии, в свою очередь она об иудее ничего не ведала и продолжала слушать.

– Когда либийцы пришли в себя отстраиваясь, и я, его брат, второй сын Асмаила, родного брата Сулеймана, остался в Ханаанской земле, где оставили и тебя, Гассан, в семье филистимлян. Я жил неподалеку, но когда тебе исполнилось десять лет, твоя приемная мама оставила тебя среди своих родственников. У нее самой не было детишек.

Гассан с завороженным и охмелевшим взглядом не знал, чему верить, либо на него вино так действует, либо этот дядя был сам пьян, думал он. Но Нефертатонптах, слушая рассказ, верила Равену.

– После твоего рождения Хоттаб вернулся в земли Магриба. Об этом я узнал позже по слухам. Караван мне донес вести. Но вот после этого прошло пять лет, и я узнаю, что некий блудный филистимлянин с буйным нравом выкрикивал на рынке слова, схожие с речью племен ассириев, я пригляделся к нему, и я вспомнил, и я понял, что это не кто иной, как оставшийся на земле Ханаана сын моего названого брата Хоттаба! Я догадывался, что ты приедешь сюда, ибо кровь наших предков тянет нас к людям и познаниям, тайнам и науке!

– Науке?! – не понял его юноша.

– Да, Гассан, это что-то вроде волшебства. Но основано на знаниях других людей.

– Магия?! – догадался Гассан.

– Что-то вроде этого. – Задумался Равен и продолжил: – Я узнал тебя здесь, на рынке пятого колена израильского. Потом я расскажу тебе, что это за колена, но позже. Это тебе пригодится, и не только для общения среди народа самого Дана, но и всего Израиля.

Ново прозванный филистимлянин ожидал продолжения говорившего.

– Тогда я подговорил малыша, того, помнишь? – спросил Равен.

– Этот чернявый такой? – вспоминал Гассан. – Ушастый, с вздернутым носом?

Гассан показал на себе, как выглядел подросток.

– Да, – продолжил иудей, не воспринимая дурачества племянника, – это он указал на мой дом. На самом деле я никогда бы не стал сдавать никому в наем свое жилье. Я… ведь я скорей еврей… но стал совсем недоверчивым либийцем.

Задумался Равен. Задумался и Гассан.

– Так, значит, я не филистимлянин?!

– По своему роду нет. Твоя история рода идет от династии царя Скорпиона Первого, ставшего потом правителем народов, живущих у берегов, где течет Нил.

Гассан допил все, что оставалось на дне горшка-кувшина, поставил пустую тару на стол, приблизившись к Равену, обнял его.

– Дядя, – произнес Гассан.

Намотавшись за день в поисках нового, более дешевого жилья и работы, Гассан на плечах Равена почувствовал, что его клонит в сон, но, собравшись с силами, посмотрел от него.

– И что же мы будем делать, дядя? Мне нужно найти своего папу.

Равен не знал, что ответить.

– Я думаю, тебе удастся найти своего отца и моего брата названого, я бы с ним тоже пообщался. Присядь и выслушай, – посоветовал Равен.

Гассан послушно присел на скамейку рядом с Нефертатонптах, он не знал, что ему делать. Он боролся со сном, так как было важно все, что скажет этот человек.

– Имя твоего брата Омар Юсуфа, через пять лет, я услышал от торгового каравана, который прошел все земли, свободные земли либийцев и который проник даже через царствия египетские, – продолжал Равен.

Нефертатонптах, вслушиваясь в рассказ дяди Гассана, хотела вмешаться, ведь кому, как не ей, было известно, что цари потеряли силу перед ханжеством и магией жрецов Мисраима. Но промолчала, посчитав, что лучше остаться в тени и выслушать мнение другого человека совсем иного царства и религии о ее родине.

– О нем знали то, что он мог, как и его отец, обернуться зверем, и владеть тайными знаниями заклинаний, освобождающих маридов, и управлять ифритами, повелителями джиннов, оттого у него несметные сокровища и полный гарем служанок. Но прославился, как я понимаю, он не этим. – Равен посмотрел на Гассана.

Тот силился со сном, внимательно слушая собеседника.

– Чем же? – спросил его Гассан.

Равен словно ожидал этого вопроса.

– Он хочет создать колонию магов под предводительством своего могущественного отца, моего брата. И я хочу присоединиться к нему. Но я ждал тебя, и я могу подождать еще три года, пока ты здесь. Но тебе нужно найти учителя. Некоторым свойствам магии, которыми владею, тебя научу я. Это гипноз – наука управления сознанием людей, животных и пресмыкающихся мелких тварей. Хе, сейчас ты не спишь, кстати, потому что я этого хочу. – Рассмешило это Равена.

На некоторое время Равен замолчал, дав подумать Гассану.

– Ладно, дядя, я хочу спать. Я сегодня намотался, прям ишак. Вот не поверишь, какая-то бабка хотела меня вообще обдурить. Она…

Гассан не договорил. Он рухнул на лежанку и тут же заснул.

– Ну, хорошо, парень, не буду тебя мучить, – сказал Равен. – А ты, невеста Петаха, – исказил Равен имя Нефертатонптах, указав на нее пальцем, – пойдешь к нему, где ночевала сегодня, и тоже отдыхай.

Иудей выдержал паузу, не объясняя, откуда знает о гостье племянника.

– Можешь допить его красную бурду. Все равно оно поддельное.

Нефертатонптах поспешила к выходу.

– Стой! – вдруг остановил ее, не оборачиваясь, Равен.

Девушка развернулась у выхода.

– Возьми со стола немного урюка. – Равен указал, мотнув головой на стол. – Это дополнит твой ужин с хлебом.

Принцесса северных номов, недолго думая, поспешила взять чашу с урюком, куда насыпала и немного фиников, лежавших в другой глиняной миске. Подойдя к дверям, она обернулась, чтобы поблагодарить хозяина жилища, но промолчала, посчитав это излишним. Этот человек напомнил ей жреца Мнемока в его шестьдесят, хотя Равен был его намного младше.

Жрец пытался домогаться до нее в ее восемнадцать лет. Но тогда она еще была под покровительством своего отца Сусакима и предков Рамсеса Второго. Сейчас она была в бегах, и единственной пока опорой ей был этот долговязый, немного худощавый юноша по имени Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, который был и сам без своей родины.

На следующий день, проснувшись от крика едва слышимых за дверью петухов, Гассан все тут же вспомнил. Оглядевшись, попытался найти хозяина. Не найдя того, Гассан вернулся к себе, в свою нанятую у домовладельца комнатушку. Принцесса и наследница Египта, правнучка династии Аменхотепа, основателя столицы Ахетатон, преспокойно отдыхала на его простой лежанке. Присмотревшись к ней, юноша отметил, что ее черты лица в действительности мало походил на иудейку. «Смуглая кожа – поистине, вероятно, царское наследие Нефертити, о которой она рассказывала, о своей прабабке», – подумал про себя Гассан. Он прикрыл дверь снаружи комнаты, занявшись своими делами.

Первым делом ему нужно было дойти до рынка, сделать новые покупки. Хотя его дядя уже позаботился о нем, оставив на столе три лепешки и полный кувшин маиса – козьего процеженного молока. Рядом лежал прокопченный сыр.

Так, промотавшись весь день по улицам израильского колена Дана, названного в честь пятого сына патриарха Иакова, он попал за пределы Гиввефона, города этого колена, где он остановился у дяди. Проходя по улицам, минуя городской рынок, незаметно он очутился граничившим с Даном в городе Газер колена Ефрема. Колено названного в честь внука старшего сына патриарха поселения, ведущего вглубь Израиля северо-восточней Большого моря. Поняв, что он оказался в новом звене жителей, Гассан пытался найти различия между приютившим его коленом и другим, но не нашел.

Однажды, перед тем как ложиться спать, Гассан запланировал для себя исследовать большее пространство иудейской земли.

В один из дней солнце уже давно стояло на небосклоне. Кудри облаков предполагали, что день будет ясный, как всегда, несмотря на то что еще так недавно наступил еврейский новый год. В это время поселенцы в деревне Гассана занимались тем, что вели выбор пожертвований будущему урожаю за последующим сезоном тепла.

В Иудее другого колена Израиля же в эти дни межсезонья жители занималась своими делами. Своим родом деятельности, будь то башмачник, кузнец, считавшийся один из самых востребованных и высокооплачиваемых жителей во всем государстве, портной, пекарь и так далее.