А Труд с восхищением глядит на своего храброго брата.

— Отец будет гордиться тобой! — авторитетно заявляет она, подбегая ближе и с трепетом и лёгким страхом осматривая внушительную тушу.

Охота действительно оказывается невероятно удачной, однако вместе с удачей на детей сваливается целых ворох других проблем.

Как донести тяжёлый трофей до дома?

Где вообще находится дом?

И что делать, ведь в лесу стремительно темнеет?

— Держи, — Улль вручает Труд наспех смастерённый факел, который мальчик разжигает, до крови стирая ладони, растирая палку, высекая искру.

Сам он, при этом, связывает верёвками копыта кабана и перекидывает конец себе через плечо, с трудом начиная тянуть тяжеленную тушу. Силы, однако, быстро заканчиваются, а факел догорает. Ночь окончательно опускается на лес, и её тишину нарушает зловещее уханье совы.

Пока потерявшиеся дети пытаются придумать, что с этим делать.

— Не боись! — голос Улля удивительно твёрд и уверен. — Выберемся! — он останавливается под одним из деревьев и, разгребя немного снег, снова принимается разводить огонь.

Когда Тор сам возвращается с охоты, дома он застаёт заплаканную Сив и хмурого Магни. От них он узнаёт, что Улль и Труд ещё днём ушли в лес и до сих пор не вернулись. Тут же срывается Громовержец с места, зная не понаслышке, как опасен в ночи этот лес.

Особенно для двух детей.

Он берёт с собой самых смелых и крепких мужчин и бесстрашно входит в лес, освещая всё вокруг факелами. Продвигается всё дальше и дальше вглубь, боясь не найти сына и дочь, и случайно натыкается на догорающий костерок под одним из деревьев.

Там, прислонившись к могучему стволу старого ясеня, священного дерева, спал Улль. Положив ему голову на колени и свернувшись калачиком, прижимаясь к боку брата, мирно сопела Труд. С другой же стороны от себя Улль обхватил рукой внушительную тушу добытого в честной схватке кабана.

Тор не может сдержать добродушную улыбку и гордость в своих льдисто-голубых глазах, когда он видит то, что видит. Осторожно забирает из-под мальчишеской руки тяжёлую тушу, взваливая её себе на плечи, а после легко поднимает спящих озябших детей, прижимая их к своей горячей груди, согревая.

Возвращается вместе с ними, снова вытаскивая их из очередного приключения, и внутри него разливается гордость за своих детей. За их мужество и бесстрашие, которые они демонстрируют каждый раз. И хотя утром, конечно, он, как отец, по всей суровости обычая строго отчитает их за безрассудство и — Улля — за то, что ослушался его отцовского слова, гордость эта всё равно никуда не денется, а гнев не будет длиться долго.

Ведь дети на то и дети, чтобы каждый раз нарушать родительские запреты и ввязываться в очередное захватывающее приключение.

========== Вопрос 18 ==========

Комментарий к Вопрос 18

«На один вопрос поменяйтесь с любым отвечающим ролью и ответьте на любой вопрос из его темы»

«Ответ за любое другое божество вашей мифологии»

«Расскажи о своих взаимоотношениях с Хёдом. Что чувствуешь к нему? Считаешь ли его братоубийцей или жертвой обстоятельств? Презираешь его или всё-таки иногда навещаешь?»

Хель скользит всегда плавной походкой по уже давным-давно исхоженным тропинкам своей вотчины. Здесь ей некуда спешить, некуда торопиться, и движения её текучи и медленны. Той самой медлительностью, что всегда предвещает своей поступью приход Смерти.

Души, попадающие к ней, как и при жизни, живут в домах, объединяясь в поселения. В основном здесь живут женщины да дети, старики и реже встречаются здесь мужчины — те, что не смогли пасть смертью храбрых в боях.

Один дом, однако, стоит на самом отшибе. Это проклятый дом, который даже души обходят стороной, насылая на него проклятия. Там живёт Хёд-братоубийца, обречённый на вечный позор и ненависть.

Владычице Хель, однако, нет до этого никакого дела.

Она одна скользит своей плавной походкой по заросшей колючим кустарником тропинке. Острые шипы не ранят ноги повелительницы мёртвых — они осыпаются прахом под её неудержимым дыханием смерти.

Хель равнодушна к каждому, кто приходит в её царство. Ей нет никакого дела, кем был умерший при жизни и почему он завершил свою жизнь. Будь он при этом хоть трижды проклятым убийцей.

Но она всегда неизменно приходит к новоприбывшим в гости. Ей безумно скучно в своём чертоге-темнице, и разговоры с духами — единственное утешение в этом беспросветном мраке.

Хёд не становится исключением. А искреннее удивление и робкая надежда, отражающиеся на его лице, когда он слышит тихую шуршащую поступь, даже вызывают тень улыбки на бескровном лице.

— Я — Хель, братоубийца, — её тихий голос звучит странным переливом реки Гьёлль и потусторонним ветром, запутывающимся в листве. — Я твоя хозяйка, владычица и госпожа.

Хёд принимает её приход со смиренным принятием. Думает о том, что и она будет его порицать. Хель, однако, нет до этого никакого дела. Но к Хёду она приходит снова и далеко не раз. Чем-то он всё же цепляет равнодушную владычицу, заставляя раз по разу приходить в его одинокий дом на отшибе.

Возможно, тем, что он один из немногих не-людей и не-турсов, приходящий к ней.

Возможно, тем, что все девять миров чтят его как братоубийцу и предателя, проклиная страшнейшими из проклятий.

А возможно, он странным образом цепляет владычицу самим собой, безропотно принимающим свою судьбу, хоть и знающим, что она не заслужена.

Но Хель приходит к нему снова и снова и ведёт с ним долгие беседы. С Хёдом-слепцом оказывается намного проще, чем с его блистательным братом. Энергия Бальдра всё же чужда холодной ледяной владычице, она слепит и обжигает, и не позволяет приблизиться слишком близко.

Совершенно иное дело Хёд. Холод и тьма, мрачный покой и смирение — даже здесь влачить ему жалкое одинокое отверженное существование. Хель видит в этом тени чего-то давно забытого и утраченного, и возможно поэтому она снова и снова приходит в одинокий дом на отшибе. Пытается заполнить пустоту смыслом, найти ответы в чужом присутствии.

А быть может, в чужом одиночестве она находит спасение от одиночества собственного?..

========== Вопрос 19 ==========

Комментарий к Вопрос 19

«верны ли слухи, что Улль - одно из имен Одина и что ты претендовал на его трон?»

Человеческая память изменчивая и переменчивая. Преодолевая время, таким, как он, приходится подстраиваться под неё и менять формы и ипостаси.

Улля, конечно, эта участь тоже не обходит стороной.

Когда-то давно он был силён и могущественен. Настолько, что мог бросить вызов даже самому Одину. Бросить вызов и выжить в схватке с первейшим из их числа.

Но это было настолько давно, что, кажется, будто всё это вовсе неправда. Напоминает, однако, об этом лишь мрачная обязанность, которую Уллю доверяют вести в Йоль.

Дикая Охота.

В назидание и в награду за былые заслуги его вынуждают покидать Идалир. В проклятие и в попытку искупления ему позволяют повести мёртвых охотников на встречу добыче. Отголосок прошлого, тесно переплетающийся с настоящим, — за свою дерзость, Улль, ты должен заплатить.

Теперь он отходит на второй план. Теперь он теряет часть своих функций и сил. Теперь остаются в прошлом воспоминания о былом могуществе. Теперь Улль не может даже помыслить о том, чтобы тягаться с самим Всеотцом.

Но Один… Если на то будет его воля, он с лёгкостью сможет оттеснить Улля на самую периферию. И окончательно занять его место так же, как когда-то безумно давно это пытался сделать он сам.

========== Вопрос 20 ==========

Комментарий к Вопрос 20

«Внезапная смена пантеона на любой другой»

Сверкают молнии в затянутом тяжёлыми тучами небе; гремит гром; гонит сухой жаркий ветер песчаные бури, перекраивает лик земли так, как заблагорассудилось великому хозяину и господину. Несчастен тот из смертных, кого непогода застала вне дома, а на дороге тяжкого путешествия. Не вернётся этот смертный больше к своей жене и детям, поглотит его буйство неистовой стихии.