Улль замирает всего на мгновение, когда слышит имя Хёда из чужих уст. В груди странно теплеет, и ас-лучник улыбается.
Хёд, такой же одинокий, как и сам Улль, становится его лучшим и самым близким другом. Пусть он и слеп, и тьма перед его глазами никогда не проходит, он несёт удивительный свет в холодный статичный мир Идалира. Он несёт свет в душу Улля, и ас-лучник дорожит этим светом сильнее всего.
— Значит, подарок Хёду? — отказать в маленьком желании, которое Уллю исполнить оказывается проще простого, он, конечно, не может, так что без лишних слов забирает из чужих рук хрупкий материал.
Ох, если бы он только знал, к какой трагедии это приведёт!..
Весть о гибели Бальдра не сразу достигает пустынного Идалира. Улль удивлённо смотрит на гонца, приносящего ему новость, и видит в его глазах немой укор и осуждение.
«Бальдр был убит твоей стрелой, Улль. Стрелой, которую натянул на тетиву твой лучший друг, Улль»
«Хёд — братоубийца, Улль. А ты его пособник, Улль. Ты дал оружие, Улль, из дерева, что единственное не дало клятвы»
«Это и твоя вина, ас-лучник. И ты разделишь с Хёдом его наказание. Не там, в мрачном чертоге Хель, но здесь, в мире живых, всеми забытый и отверженный»
Улль скрипит зубами в бессильной ярости, сжимая в кулаках волосы. Ему нет дела до проклятия, которым его одаривает всё живое — в конце концов, не он был первым и не он был последним, кому надлежало коротать свои дни в вечном одиночестве. Чувство вины — вот тот личный внутренний ад, через который ему придётся пройти. Он обрёк на муки и страдания своего единственного лучшего друга. Он предал клятву, что давал когда-то, обещая оберегать и защищать слепого Хёда.
Он толкнул его, пусть и не осознанно, пусть и желая ему только добра, пусть и желая хоть немного приободрить подарком, что было легко создать умелым рукам мастера, в объятия вечного проклятия. «Убийца! Братоубийца! Тот, кто отнял у нас прекраснейшего Бальдра!» — Улль так и слышит упрёк и злорадство в шёпоте ветра, в перезвоне капель дождя, в шелесте листвы; так и читает их в глазах животных, что одни-единственные были теперь его, Улля, спутниками.
Он не должен был делать это. Не должен был верить лживому Локи, что всегда несёт своим появлением лишь горе и неприятности. Должен был понять, что рыжеволосый ётун насмехается над ним и ведёт слепого Хёда к краю пропасти.
Ведь омела никогда не была подходящим материалом для стрел…
========== Вопрос 14 ==========
Комментарий к Вопрос 14
Ивент, где божества меняли пол на противоположный и выбирали свою судьбу из трёх претендентов
Улль всегда считала себя странной. Она была по большей части одиночкой и спокойней ей было в компании самой себя и немногих друзей. Совершенно незнакомых людей это, однако, абсолютно не смущало.
Улль словно магнитом притягивала к себе новые знакомства. Большинства из них она вообще не хотела, но как-то так получилось, что нежеланных поклонников это не останавливало вовсе.
— О милость Одина, это опять он! — Улль подскакивает на месте, стоит только Ао Бину появиться на горизонте. — Нэчжа, спрячь меня! — она прячется за спиной своего друга и одногруппника, надеясь, что Ао Бин её не заметил.
Семьи Нэчжа и Ао Бина были одними из самых влиятельных семей китайского квартала родного города Улль. Оба юноши дружили друг с другом едва ли не с пелёнок, поэтому, в общем-то, не удивительно, что они поступили в один и тот же ВУЗ, вот только Ао Бин почти сразу выиграл грант и на целый год уехал учиться за границу. Нэчжа же остался здесь, и Улль на свою голову умудрилась с ним подружиться.
А потом Ао Бин вернулся.
Нет, он был очень хорошим и весёлым парнем, но романтика явно не была его сильной стороной. Как и в принципе отношения.
Так, только познакомившись с Улль, он подрался с Нэчжа, так как посчитал его соперником. Своему другу он, правда, проиграл вчистую и потом валялся месяц в больничке, спровоцировав своей импульсивной выходкой конфликт между их семьями и обострение отношений Нэчжа с отцом, преподавателем китайского языка Ли Цзинем.
Другой нелепый случай был, когда, пытаясь привлечь внимание девушки к себе, Ао Бин на всю аудиторию начал орать, что Улль ему снилась в соблазнительной древнегреческой одежде и покрывала его неумелыми, но страстными поцелуями. Улль тогда думала, что провалится под землю здесь и сейчас, и только приход преподавателя спас Ао Бина от расправы.
Перечислять подобные неловкости Улль могла ещё долго. Всё, в итоге, дошло до того, что только завидев Ао Бина на горизонте, девушка старалась сбежать от него куда подальше.
— Горизонт чист, — посмеиваясь себе под нос, отрапортовал Нэчжа, когда Ао Бин скрылся за поворотом, и Улль выглянула из-за спины своего друга.
— Идём в аудиторию, — выдохнув, предложила она, и Нэчжа поддержал её. — Что у нас сейчас? — по дороге уточнила у друга девушка.
Тот посмотрел на неё с искренним сочувствием.
— Сдвоенная пара китайского, — хлопнув девушку по плечу, отозвался Нэчжа, и Улль простонала.
Сегодня явно был не её день. Иначе объяснить две пары подряд у Ли Цзиня было невозможно. Глядя на преподавателя-китайца, преподающего тот самый китайский язык, Улль сто раз успела проклясть своё желание пойти на восточную филологию.
Ли Цзинь был ещё одной головной болью Улль, возникшей опять же с подачи Нэчжа. Вернее, тут не совсем он был виноват, но Улль всё равно упорно продолжала повторять ему, что это его вина. Дело было в том, что Ли Цзинь был родным отцом Нэчжа, которого тот, правда, явно недолюбливал. Ли Цзиню, кажется, было всё равно, и к несчастью Улль, вместо сына, с которым было бы неплохо наладить отношения, он обратил своё внимание именно на неё.
Учитывая, что репутация у китайца ходила устрашающая, что он кремень, принципиальный до жути и вообще бесчувственный монстр, Улль действительно становилось немного не по себе от знаков внимания, которые Ли Цзинь начал ей оказывать ещё с первого курса.
Улль, как истинная дочь своего приёмного отца-спортсмена, стойко терпела их. Вот только и её терпение было не железным.
— Как ты думаешь, если я стравлю между собой Ао Бина и твоего отца, наш университет выстоит? — без особого энтузиазма спросила у Нэчжа Улль, уличив момент и улизнув из поля зрения настойчивых поклонников.
— Лично я не против, чтоб он рухнул, — ухмыльнулся в ответ Нэчжа, зажигая сигарету: пары закончились, и теперь друзья стояли на улице, ожидая, когда загорится зелёным светофор.
Улль тяжело вздохнула, рукой отгоняя от себя дым от сигареты друга, а после вдруг просияла.
— Что-то ты подозрительно радостная, — заметив преобразования подруги, ухмыльнулся Нэчжа и проследил взглядом за её, когда Улль вдруг кому-то помахала.
Смуглокожий низенький парень, казавшийся школьником, но на самом деле выпускник магистратуры, широко улыбнулся и подошёл к зовущей его девушке.
— Атлауа, сколько лет, сколько зим! — стиснув парня в крепких объятиях, восторженно вскрикнула она. — Нэчжа, знакомься, это Атлауа, мой давний знакомый по стрельбе из лука, которой мы вместе занимались, — юноши пожали друг другу руки. — Как ты тут? Я слышала, ты уехал в Мексику и теперь там учишься и параллельно работаешь в береговой охране!
— Я в отпуске перед сессией, — солнечно улыбнулся Атлауа. — Вот решил сгонять домой…
Не успел он толком договорить, как острый, намётанный взгляд Улль поймал выходящего на улицу Ао Бина, а практически сразу за ним ещё и Ли Цзиня. Выругавшись себе под нос и не придумав ничего лучше, девушка вдруг схватила Атлауа за футболку и, притянув к себе, крепко поцеловала.
Рядом присвистнул Нэчжа, а нерадивые поклонники, которым открылась эта живописная картина, так и застыли на месте, подбирая отвалившиеся от изумления челюсти.
— Подыграй мне, — слегка отстранившись от опешившего парня, взмолилась Улль. Тот, быстро взяв себя в руки, ухмыльнулся, сгребая Улль в объятия.
— Ты должна мне всё подробно объяснить, — лукаво глядя в лицо смущённой девушки, протянул Атлауа. — Желательно сегодня вечером в кафе возле твоего дома, — Улль нервно хихикнула, спрятав лицо на чужом плече.
