Но человеческая жизнь коротка. Ничтожно, непростительно коротка. И что бы Один ни делал, как бы ни пытался продлить свою жизнь, чувствовал он, как постепенно утекает его время, словно зыбкий песок сквозь пальцы.

Один не хотел умирать. Он не хотел уходить, не постигнув все тайны мироздания. Но человеческая жизнь, пусть даже принадлежит она могущественному магу, коротка.

И ни философский камень, выдумка алхимиков, ни зелья вечной молодости не могут замедлить необратимый безжалостный процесс. Разве что…

Тёмные искусства похожи на зыбучие пески: раз попав в них, очень сложно вырваться из их плена. Один, жадный до знаний и могущества, кажется, как никто другой приблизился к их пониманию. Чёрная магия прорастает в его душе, произрастает из самых глубин сердца, оплетая своими ядовитыми корнями его разум. Тёмные искусства, коварные и опасные, даруют знания и силу, дурманят и кружат голову — тот, кто поддаётся им, падает на самое дно, и бездна пожирает его.

Один едва ли может считаться счастливцем, избежавшим подобной участи.

Старый древний ритуал почти забыт и утерян. Одину требуются долгие годы на его расшифровку и восстановление. На его реализацию и улучшение. Он не хочет умирать, и ради того чтобы продлить свой век, он готов пойти на любые жертвы.

Хоркрукс — слово горчит проклятием. Отзывается шипящими змеями и зловещим смехом потусторонних сил. Играть с чёрной магией и смертью опасно, и малейший промах может обернуться для глупца муками, страшнее адских.

Один в слепом бесстрашии игнорирует всё это. Он проливает кровь без страха и угрызений совести. Он проливает кровь ради своего эгоизма, а потому он не чувствует, как бьётся, раскалываясь, словно глиняная тарелка, его душа. Кусочек за кусочком — он проливает кровь и отправляет к праотцам свои жертвы, принесённые в дар ему же.

Больше, ему нужно больше для того, чтобы жить вечно, и он уже давно теряет счёт своим преступлениям.

Отголоски его памяти, его могущества и жизни разбросаны хаотично по всему миру. Один и сам уже не помнит, где спрятаны они все. Он лишь продолжает идти своей мрачной тропой дальше и дальше, оставляя за собой чёрный след смерти. Он продолжает уродовать свою душу до тех пор, пока его собственная жадность не приводит его к самому началу.

Сил, в конце концов, у него не остаётся вовсе, и очередное убийство оборачивается против него. Он уходит в никуда, с ужасом понимая, что это конец, но…

Он разражается зловещим потусторонним смехом, что эхом отбивается от чёрных стволов деревьев. Его алчность уничтожает его… Не-е-ет… Его алчность дарует ему то, к чему он так стремился — Вечность и Бесконечность.

Он исчезает внезапно, и память о нём стирается. Он остаётся нигде, остаётся в забытье — какая несусветная чушь! Ведь он, на самом деле, везде, и хоркруксы, хранящие осколки его души, разбросанные по всему миру, лишь ждут того времени, когда им следует пробудить своего мастера. Они таятся в тенях, ожидая подходящего искателя, что станет новой жертвой во имя их хозяина.

Раз за разом будут они пробуждать его. Раз за разом будет восставать бессмертный Один. И никто никогда не сможет побороть его. Ведь он — это Вечный Рок.

Он — Неизбежность.

========== Вопрос 23 ==========

Комментарий к Вопрос 23

«Откройте любую книгу на 61 странице. Ответ по последнему целому предложению на странице, или как-то связанный с ним»

Находиться рядом с Одином всегда было непросто. Всеотец, самый великий и знатный из числа асов, Отец битвы, Первый среди эйнхериев, Владыка людей, Всезнающий мудрец… Список его имён и званий можно было продолжать до бесконечности, и каждое из них оставляет на нём свой отпечаток, отчего аура Одина становится тяжёлой и почти невыносимой.

Она словно угнетает, притесняет каждого, кто даже просто находится рядом. Заставляет съёживаться и чувствовать себя едва ли не ничтожеством — так выглядит классический деспотичный царь, но отнюдь не северный конунг, что признан первым среди равных.

Общаться с Одином тоже было нелегко. Даже Локи, хитрецу и обманщику, острому на язык, порой было сложно совладать с собой и не стушеваться под размеренными звучными речами Одина, переговорив его.

У Одина была гнетущая аура, определённо. Слишком тяжёлая и властная — возможно, именно она и позволила, в итоге, возвыситься именно ему, а не кому-нибудь из других асов. Возможно, именно она, в конце концов, вызывала особое уважение не только у смертных, но и у тех, кто были равны Одину.

И в то же время… Уступали ему, признавая его превосходство.

Не то чтобы Один делал специально что-то для этого. Но его авторитет и могущество были красноречивей множества слов. В конце концов, не каждый встречный мог похвалиться тем, что пожертвовал собой и возродился вновь ради знаний и мудрости, а Один умер и вновь вернулся к жизни.

Он был умён, хитёр и всесилен, и не было никого, кто мог бы оспорить с ним его могущество. По крайней мере пока. А потому авторитет и влияние Одина давят собой чужие поползновения, и даже его сыновья в почтении склоняют перед ним свои головы. И Один…

На самом деле с удовольствием принимает чужое почтение.

========== Вопрос 24 ==========

Комментарий к Вопрос 24

«Изменял ли ты Фригг? Было ли это простой прихотью или ты преследовал более высокую цель?»

Фригг, хранительница тайн и очага, очаровывает своего мужа. Она прекрасна как и в самую первую их встречу, и старость почти не накладывает на неё свою печать, отчего она по-прежнему кажется молодой и красивой женщиной. Она — достойная супруга Одина, но утверждение это верно лишь отчасти, и Фригг таинственно улыбается, забирая из рук служанки веретено.

На самом деле — это Один — супруг, достойный Фригг. И только потому, что она сама так считает. Никто не рискнёт спорить с ней в этом деликатном вопросе, и Один действительно благодарен ей ещё и за это.

Ведь помимо Фригг у него так много других женщин.

Шестеро из его девяти сыновей принадлежат другим матерям. Все они между собой братья лишь по отцу. Неисчислимое количество человеческих конунгов ведёт свою родословную от него — далеко не факт, что все они лгут.

Смертные всегда наделяют верховных божеств плодовитостью. Чем больше детей — тем выше уважение. Тем явственней, по их меркам, проявляется сила и могущество, ведь плодовитость — синоним процветания. Много детей приумножают род, его славу и богатство, и смертные ценят это и стремятся к этому.

А потому у главных божеств их пантеонов всегда много детей, и Один не становится исключением.

Не то чтобы его либидо действительно так зашкаливало. В самую первую очередь он — воин. Затем маг-шаман, а уж после — странник, что бродит по свету и везде оставляет частичку себя. Не столько по желанию, сколько по необходимости, ведь чем больше детей — тем больше шансов сохранить и укрепить кровь, дать роду разрастись и приумножиться.

Один всегда чётко знал и осознавал это. Знала и осознавала это Фригг. Именно потому ни он, ни она никогда не воспринимали измены Одина как измены. Лишь необходимость; лишь приумножение; лишь слава и сила. Выполнение долга и обязанности, а подчас — предначертанной судьбы — не больше и не меньше. Измены, лишь формально считающиеся изменами, тогда, когда сердце и помыслы Одина всё равно раз и навсегда принадлежат его единственной супруге.

Фригг, разумеется, знает это. И подобной верности её мужа ей вполне хватает.

========== Вопрос 25 ==========

Комментарий к Вопрос 25

«Представляем, что вы стали людьми. Вот сейчас, в данную минуту.. Что вы чувствуете, какие эмоции испытываете? Распишите»

Сны всегда были чрезмерно реалистичны. Хельблинди, старый, умудрённый воин, потерявший в битвах один глаз, видел их так, словно они происходили с ним наяву. Он просыпался, вздрагивая, и туманные образы ещё долго стояли перед глазами, взывая к нему из тёмных углов светлицы.

Боги говорили с Хельблинди во снах. Они посылали ему знамения, и старому шаману надлежало разгадать их.