Марк, как и обещал открыл шампанское, и мы все должным образом отпраздновали нашу общую победу.
— Гарретт, спасибо, что доверился нам, — после заслуженного бокала шампанского с самой искренней благодарностью сказал отец семейства.
— Это вам спасибо, что убедили меня. Может, моя музыка действительно нужна еще кому-нибудь помимо меня. Я никогда даже представить не мог, что у меня будет возможность играть перед такой большой аудиторией. Честно говоря, я до сих пор не уверен, не сон ли это все, — парень задумчиво вгляделся в свой бокал, немного покрутив его так что жидкость красиво заплескалась по стенкам.
— Если хочешь проверить, я в любой момент могу тебя ударить, — невинно предложила я, даже не смотря в его сторону.
— Спасибо Господу за Лайлу! Она всегда находит решение любой проблемы! — вдохновленно провозгласил Питер и все рассмеялись.
День заканчивался именно так, как и должен был. С шутками, смехом, ощущением победы и искреннего счастья.
Я хотела навсегда остаться в этот моменте без необходимости решать новые страшные вопросы, без необходимости что-то менять. Мне хотелось навечно застыть в этой картинке с бокалом шампанского в руке и веселой улыбкой на лице.
========== XVI. ==========
Целую неделю после того дня, я не ходила никуда кроме университета, лаборатории и дома, избегая парка и района рядом с кофейней. Я вовсе не планировала исчезать навсегда из жизни ребят, но мне было необходимо время, чтобы спокойно наедине с собой обдумать все происходящее и проанализировать свои чувства. Единственные, с кем я разговаривала за это время, были моя мама и мистер Лиетт, который самым милым образом молчал по поводу наших с Гарреттом отношений.
Возможно, я доставляла некоторые беспокойства своим отсутствием, но мне было за это практически не совестно. Разве что за волнение Эми, но в тот момент мое собственное спокойствие было мне важнее. Да и не хотела я снова появляться в смешанных чувствах и портить атмосферу напряжением и больше всего мне не хотелось смущать Гарретта, не давая ему определенного ответа.
Я точно знала, что мои чувства к парню нельзя было назвать простыми. Я определенно испытывала что-то и это что-то было очень сильным. Но страх, который как пленкой покрывал все эти эмоции был не слабее и именно он мне мешал точно определить, что же на самом деле происходит у меня в сердце. Я боялась очень многого и, как бы сказал Питер, все мои страхи были иррациональными, ничем не обусловленными. Я боялась, что, если дам шанс этим отношениям, Гарретт исчезнет как по мановению волшебной палочки, растворится в воздухе, оставляя меня один на один с этими удушающими чувствами. Я боялась, что если он останется, то непременно перестанет быть собой, потому что в моем присутствии, наедине с моей черствой душой, он потеряет то, что делает его таким волшебным. Я боялась, что возможно все получится и все будет хорошо, но не вечно, потому что ничего не длится вечно. Я боялась буквально любого возможного варианта развития событий.
Решение сбежать от всего этого и ничего не решать казалась бы очень даже притягательной, если бы меня при этом также не пугало то, что я просто уйду от вероятно единственно возможной для меня любви. Мне было страшно, что меня уже больше никто не полюбит и это был мой последний шанс на отношения.
В целом анализировать свои чувства и пытаться прийти к вразумительному ответу вовсе не было легко.
В этом решении мне помогло одно занимательное событие произошедшее вскоре.
Май вовсю вступил в свои права и теперь одаривал нас нежным теплом, временами переходящим в жару, но не удушающую, а словно исцеляющую. Несмотря на свои внутренние тревоги, я не прекращала наслаждаться благодатной погодой и по пути из университета в магазинчик мистера Лиетта то и дело останавливалась, чтобы подставить лицо ласковому солнцу и ощутить на себе его любящие объятия.
Компания моего добродушного старика стала в последние дни мне настоящим спасением. Он мастерски умудрялся отвлекать меня от тревог своими забавными историями и увлекательными рассказами о новых инструментах. Я знала, что и его волнует мое поведение и он, наверное, больше всех желал обсудить со мной наши с Гарреттом отношения, но зная меня слишком хорошо, он не решался завести разговор от страха меня ранить.
И в тот день я как раз шла с намерением наконец-то позволить этой теме всплыть, выслушать мнение моего давнего наставника и возможно даже попросить совет.
Остановившись перед столь знакомой дверью с свисающими колокольчиками ручной работы, я хотела уже зайти, но внезапно что-то меня дернуло заглянуть внутрь через небольшое окно в самой двери. Сделанное спасло меня от очень неловкой ситуации, потому что внутри магазина мистер Лиетт весело беседовал с надолго поселившимся в моем сердце кудрявым приставучим парнем.
Я чуть слышно выругалась и сразу же поблагодарила все стоящими над нами силы, что не дернула эту дверь, выдавая свое присутствие звонким перезвоном красивой поделки.
Стоять перед магазином тоже было плохой идеей, но на счастье я знала о существовании черного входа «только для персонала». Об этой двери не знал никто кроме мистера Лиетта и меня, что позволяло старику спокойно оставлять ее открытой на весь рабочий день. Туда я и направилась.
Неприметная дверь в узком проулке между зданиями вела в подсобное помещение магазина, где старик организовал себе зону для отдыха с диванчиком, кофейным столиком и мини холодильником. Так же эта комната служила складом для новых инструментов и оценочной, где мистер Лиетт тщательно проверял качество и подлинность некоторых коллекционных экземпляров.
Помимо остальных ее безусловных преимуществ, она так же обеспечивала прекрасную прослушку прилавочной зоны, чем я конечно же и собиралась воспользоваться.
Видимо разговор начался не так давно, так как мужчины обсуждали преимущества различных моделей электрогитар, что скорее всего плавно вытекло из обсуждений концерта и качества звука одолженных инструментов. Мне слабо верилось, что единственной целью посещения Гарретта было обсуждение гитар. В конце концов, мистер Лиетт только для меня выступал в качества практически члена семьи, к которому приходишь поговорить обо всем на свете.
Кроме своих блестящих знаний всех нюансов музыкальной индустрии, инструментов и качества звука, мой старик еще был известен проницательностью, так что не я одна подвергала сомнению истинные цели кудрявого парня.
- Ну, Гарретт, теперь, когда все правила приличия соблюдены, давай рассказывай, зачем в действительности ты пришел? – в открытую выдал нашу догадку мистер Лиетт, чем несомненно смутил парня.
- А вас не провести! – как ни в чем не бывало рассмеялся он. – Вы не подумайте, мне правда в радость общаться с вами на любые темы и в любое время, но сегодня я действительно пришел не просто так. Никто из нас не видел Лайлу с самого концерта и, честно говоря, я переживаю за нее. Я поставил ее в неудобное положение при последней встрече и сейчас боюсь, что совершил непоправимую ошибку. Я знаю, где она живет и где учиться, но своим появлением я бы в таком случае только еще сильнее ее потревожил, а я совершенно не хочу этого. Поэтому я подумал, что вероятнее всего она приходила к вам, ведь вы для нее как отец. Мне бы хотелось только узнать, в порядке ли она, - выдал Гарретт в итоге свою истинную цель с очень тоскливыми нотками в голосе.
Я не могла видеть его лицо, но полагала, что всю свою речь он скорее всего смотрел себе под ноги, а в конце пристально вгляделся в лицо мистера Лиетта. Он всегда так делал, словно рассчитывая получить ответ из мельчайших движений лица.
- Мальчик мой, - с тяжелом вздохом сочувственным тоном начал старик: - Лайла действительно мне как дочка и я желаю ей только самого лучшего, но она взрослая девочка и очень своевольная, ты знаешь. Я не имею права вмешиваться в ее жизнь и даже заводить подобные разговоры без ее разрешения и более того в целом говорить о ней в ее отсутствии кажется мне неправильным, но в этой ситуации я добрый друг и наставник не только ей. Может ты еще не согласен с этим, но я в какой-то мере ощущаю свою ответственность и за тебя, Гарретт. Ты стал мне как сын и это второе лучшее приобретение в моей жизни, я считаю. И поэтому буду с тобой настолько откровенным, насколько мне только позволит совесть. Лайла не открывала мне своих чувств по поводу вашей ситуации, но я вижу, что она в растерянности. Ты, наверное, заметил, что она в действительности не такая зануда, какой пытается казаться. Она очень ранимая и в прошлом ей уже делали больно, поэтому не удивительно, что она так отчаянно защищается. Она хочет быть как суперкомпьютер и сейчас вероятно старается просчитать все риски и вычислить самый оптимальный вариант, в котором все будут довольны, и она при этом останется в безопасности. Но, если бы она сейчас была с нами, я бы сказал ей, что такие вещи как человеческое сердце просчитать нельзя. В любой ситуации есть вероятность, что тебе причинят боль. Но если постоянно бежать от этого риска, ты никогда не узнаешь, что такое любовь и счастье, потому что они идут нога в ногу. Вот что я бы сказал ей, если бы она была сейчас с нами. А ты подожди ее, Гарретт. Лайла осторожная, но она не трусиха. Она разберется со своим сердцем, просчитает все, что сможет просчитать и даст тебе честный ответ. Пока что можешь за нее не беспокоиться, ты еще недостаточно напортачил, чтобы она исчезла навсегда.
